— Ребята, а ну поднимите его. Кажется, сынок русской речи не понимает, пока его не стукнешь пару раз.
Парни медленно идут ко мне. Рожи ехидно улыбаются. Я подскакиваю, и в истерике забиваюсь в угол комнаты.
— Не трогайте меня, сволочи! Не трогайте! — визжу как резаный.
Тут вдруг в квартиру влетает Марик.
— Эй, что тут происходит?! Почему такой шум, я сейчас в полицию позвоню! — гневно кричит он.
— Ты кто такая?! — подходит к нему отец.
— Соседка снизу. И, между прочим, я уже вызвала владельца квартиры, — рычит Марик.
— Значит так, соседка снизу. Я его отец и забираю его домой.
Папа подходит к комоду и открывает первый ящик. Там в целлофановом пакете лежат все документы. Разумеется, он их быстро находит, лежат-то они на видном месте.
— О, а вот и документы нашлись. Поехали домой, Сынок, говорит отец, махая в воздухе пакетом.
Тут к нему, подбегает Марсель и выхватывает пакет из рук. Потом он становится, заслоняя меня.
— Хрен ты угадал, дядя! Мальчишку ты отсюда не увезёшь! Я же вижу, у него следы от пальцев на шее! Он с тобой не хочет ехать! — рычит сквозь зубы на отца.
— Парни, ну что вы стоите, отберите у девки документы, и тащите щенка в машину. Передай хозяину квартиры ключи, когда он появиться, — отец роняет на пол связку.
Всё, мне конец. Сейчас они поколотят бедного трансвестита, потом заберут документы и увезут меня. Но тут раздаётся голос Рудольфа.
— Хозяин квартиры сам ключи заберёт! Что тут происходит?! Это частная собственность, и посторонним здесь не место!
Отец оборачивается и охрана тоже. Рудольф уступает моему отцу в комплекции, но с ним пришли его водитель и охранник.
— Здравствуйте. Я его отец. Александр едет домой. Больше он квартиру здесь снимать не будет. Если он вам что-то должен, то я заплачу, — спокойно говорит отец.
— Здравствуйте, а я человек, который здесь живёт с вашим сыном. Не думаю, что он жаждет уехать с вами, — ехидным тоном говорит Рудольф.
Боже, что он говорит?! Сейчас отец крикет фас своим "псам". Но Рудольф, кажется, ничего не боится. Он подходит ко мне, а Марик садится на диван. Рудольф обнимает меня трясущегося, а потом сцеловывает слёзы со щёк.
— Всё, мальчик мой, успокойся. Тебя никто у меня не отберёт. Я не дам тебя в обиду. Я люблю тебя, малыш, ты же помнишь.
Посмотрел на отца, тот стоит со злым выражением лица. Нет, даже не так, он в крайней степени бешенства. Глаза покраснели, ноздри раздуваются, а руки сжимаются в кулаки.
— Иди на диван, к Марселю, Саша, ты весь горячий, — Рудольф отстраняет меня от себя, и смело идёт к отцу.
— Только сына пидора мне ещё и не хватало, — злобно шипит папа.
— Ну, так чего тогда припёрся, если он тебе не нужен? Или что, кулаки зачесались? Так запишись в тренажёрку, там всегда найдётся свободная груша для битья. Не удивляйся, я знаю о тебе всё, папа. Захотел сына. Жена родить не смогла. Тогда ты договорился об ЭКО. Но не успел его сделать. К тебе устроилась молоденькая секретарша. Красивая была. Саша, кстати, на неё похож. Ты угрожал ей и тупо насиловал месяц. А когда она забеременела, закрыл под охрану в одной из деревень. Ребёнка отобрали, как только она родила. После у неё началась послеродовая депрессия. Ты посоветовал её родителям уехать в другой город и сказать, что ребёнок умер. Я даже знаю, сколько ты им заплатил за молчание и лечение дочери. Если ты так хотел наследника, зачем издевался над ним. Знаю, ты патологический садист. Поэтому всё так, да? И твоя жена делала пластику лица не просто так недавно. Убирала искривлённый в результате перелома нос. Но вот странно, она так любит бабло, что не ушла от тебя.
Что он такое говорит?! Что?!
— Откуда ты всё это знаешь?! — изумлённо спросил отец.
— Моя служба безопасности, работает лучше. Дилетантов не держу, знаешь ли.
— А, то-то я гляжу рожа знакомая. Я видел тебя на обложке одного бизнес издания. Рудольф Ястребов, так? Знаешь что, Рудольф, я объявлю прессе, что ты гей, если не отпустишь моего сына.
— Упаси господь, Игорь. Я мальчика не держу. Он совершеннолетний и имеет право жить там, где хочет. Заниматься тем, чем хочет. Кроме криминала, разумеется. Саша, ты поедешь с отцом?
— Нет, я уже говорил, — шмыгнул я носом.
Мне стало хуже, и я мутными глазами видел, как рядом с Рудольфом стоят его люди. Также, напротив них встал отец с охраной.
— Видишь, никаких проблем, нет. Я отпустил, он не захотел уходить. А заявлять, что я гей ты можешь. Я не против. Только тогда выплывет наружу история с настоящей матерью Саши. И ещё, хочу показать одну запись. Проникновение в частную собственность. Избиение ни в чём не повинного человека. Я подам в полицию заявление, а потом ещё и суд. Да, а что ты так удивился? В этой комнате есть скрытая камера. Запись ведётся на законных основаниях. У меня договор с фирмой. И потом, это моя квартира. Так что не хочешь неприятностей, забудь его навсегда, папа.
Я видел, как ошарашено, пялиться отец в экран телефона Рудольфа.
— А я свидетелем на суде и в полиции выступлю, — заявил Марик.
Охранник и водитель буркнули, что и они везде будут свидетелями. Отец, видимо понял, что с такими аргументами трудно тягаться. Он посмотрел на меня пронзающим взглядом, а меня опять затрясло.
— У меня больше нет сына! Я приеду домой и напишу завещание. Тебя там не будет! Сын пидарас мне не нужен! — заорал он.
— Прекрасно, папа! Я рад, что у меня больше нет такого отца! — крикнул я и закашлял.
— Едем домой, парни. Противно находиться рядом с этими двумя гомиками, — он развернулся и пошёл на выход.
Охрана засеменила следом, а я вздохнул с облегчением и начал заваливаться на бок.
— Тебе совсем плохо, малыш? — ко мне подбежал Рудольф и обнял, — Марик, поставь чайник. А вы, ребята, поезжайте домой. Егор, позаботьтесь о Костике, я сегодня тут останусь.
— А вдруг они вернутся? — буркнул охранник.
— Нет, уже не придут. Ему неприятности с полицией не нужны. И вряд ли он сюда снова заявится. Саша, мы можем написать на него заявление, если хочешь.
— Нет, я не хочу. Пусть просто убирается из моей жизни и всё. Ты сейчас сочтёшь меня трусом, но я не могу рассказывать обо всех побоях, что были раньше. Это стыдно и больно, — сказал слабым голосом.
— Так, давай разденемся, малыш.
Рудольф снял с меня верхнюю одежду, потом подхватил на руки и понёс на второй этаж. Там он уложил меня на кровать и снова стал раздевать.
— Я никчёмный трусливый пацан. Я не достоин такого сильного человека как ты, — всхлипнул я.
— Не правда, малыш. Ты очень добрый, искренний, красивый и нежный мальчик. Ты достоин, чтобы тебя любили. Я тебя люблю, Саша. И даже если бы твой отец разболтал обо мне правду, всё равно бы не отдал. У тебя тело так и горит. Сейчас принесу лекарство и градусник. Я надеюсь, ты купил всё что необходимо.
— Да, в рюкзаке. А ещё эти гады телефон разбили. Так жалко.
— Ничего, купим новый, — он погладил меня по голове.
Температура действительно была высокая. Подскочила до тридцати девяти градусов. Я напился лекарства и уснул. Потом проснулся, чтобы сходить в туалет. Марсель и Рудольф сидели за столом, и пили вино.
— Саш, я себе в Париже купил новый смартфон. Свой старый отдаю тебе. Рудольф уже симки переставил.
— Спасибо, Марсель.
— Не за что. Садись, перекуси. Тебе сейчас нужно много пить, и хоть что-то есть.
Я поел, заметив, что на улице уже совсем темно. Часы показывали десять вечера. Марсель вскоре попрощался и ушёл. Рудольф помог мне забраться наверх. Потом уложил в кровать и лёг рядом, обняв.
— Ты от меня заразишься, — сказал я, уткнувшись носом в его грудь.
— Зараза к заразе не пристаёт, — весело хмыкнул он, — Завтра на работу всё равно не пойду. За тобой нужен уход.
Я обнял его, а потом вдруг решился.
— Спасибо тебе, Рудольф, за то, что ты рядом со мной. Я очень тебя люблю.
— Са-аша-а, ты не представляешь, как я ждал от тебя этих слов. Мой мальчик, самый лучший на свете. Только мой.
Я не заметил, как уснул рядом с ним. В его объятиях было так тепло и спокойно.