— Алиса? — оборачиваюсь на звук женского голоса за спиной.
В пяти шагах от меня стоит немолодая, но очень красивая женщина. Аккуратное шерстяное пальто белого цвета по «тонкой» фигуре, чёрные ботильоны и чёрные шёлковые, распущенные по плечам волосы притягивают мое внимание. Фокусирую взгляд на ее лице, и мои руки начинают трястись крупной дрожью. Не может быть! Этого не может быть! Хватаюсь рукой за дверь, чтобы не упасть в грязь. Это не может быть ОНА!
— Здравствуй, доченька… — ее голос срывается. Женщина делает два шага ко мне, но видя мой шок, замирает. Прижимает руки к груди и тихо шепчет:
— Толко не прогоняй меня, выслушай пожалуйста…Алисааа… — она выдыхает последнее слово со стоном боли, видя, как я отворачиваюсь от неё и собираюсь зайти в прдъезд.
— Я вас не знаю! И знакомиться не имею ни малейшего желания! — она догоняет меня на пороге, цепляется руками в мой локоть, падает на колени и начинает рыдать.
— Постой, просто постой со мной ещё секундочку. Я хочу подышать твоим запахом, хочу запомнить его, — поднимает на меня синие, точно такие же, как у меня глаза полные слез, — А потом я уйду, если ты скажешь…, - она сжимает холодными пальцами мою ладонь, гладит ее, а я забываю, как дышать.
Обида маленькой брошенной девочки рвёт меня, расщепляет на атомы, я хочу коснуться женщины, которую столько лет считала погибшей, но не могу. Конечности наливаются свинцом, веки тяжелеют и я лечу в какую-то темную пропасть. Зазеркалье? Кроличья нора? Мне бы кусочек кремового торта, чтобы уменьшиться, стать невидимой. Я буду жить в шкатулке с украшениями, качаться на качелях из нитки жемчуга, выйду замуж за прекрасного принца и улечу с ним в далекую страну…
— Алиса! О, Господи! Детка, приди, пожалуйста, в себя! — я лежу на диване в гостиной. Перед моим носом большой кусок ваты с резким запахом, от которого хочется чихать.
— Аапчхи!
— Ну слава Богу! — рядом со мной мама. Мне не приснилось. Она заплаканная и бледная. Хочу встать, но голову ещё кружит, поэтому, просто отворачиваюсь от неё лицом к спинке дивана и снова прикрываю глаза.
— Я не уйду, Алиса, — в дрожащем голосе решительность, — Хоть ты и перенервничала от встречи, я обязана рассказать тебе всю правду. Второго шанса у меня может не быть, — она кладёт руку на мое плечо и делает глубокий вдох, — Я очень любила тебя, доченька, и люблю. Мое сердце разорвалось на части в тот день, когда тебе исполнилось полтора года, а нам с твоей бабушкой сообщили, что твой отец серьезно заболел в экспедиции. Мне пришлось уехать к нему. Я звонила, как только могла скопить нужную сумму на международный звонок. Отцу становилось хуже, он вытягивал из меня все силы, мне приходилось работать в порту, чтобы обеспечивать его лекарствами… Через три года его не стало. К моему облегчению, чего уж греха таить. Но на обратный билет домой мне ещё нужно было заработать. Твоя бабушка сошла с ума от горя и во всем винила меня. Мне нужны были деньги, чтобы забрать тебя у нее, ведь меня она вместе с твоим отцом объявила пропавшими без вести. Видимо, ей так было проще справиться с утратой. Я работала поварихой в портовой гостинице, когда в неё заселился один турок. Обстоятельства сложились таким образом, что я спасла ему жизнь во время перестрелки, а он увёз меня собой в Турцию, иначе бы его враги отомстили. Мы влюбились в друг друга, Арслан — невероятно умный и красивый мужчина. Я не смогла устоять. Он бережно приводил в человеческий вид мое тело и душу, тут ты можешь презрительно меня спросить, почему я не попросила его о помощи с тобой? Все просто. Твоя бабушка угрожала, что лишит меня родительских прав, если я попробую забрать тебя у неё, костьми ляжет, а если не получится покончит с собой. Ты была очень к ней привязана, а я совершенно обессилена для войны. Она присылала мне твои фотографии почтой, потом какой-то мальчик Валерий начал отправлять через интернет. Я регулярно клала на ваш счёт деньги, и вы смогли купить квартиру. Фотографии перестали приходить и я попросила мужа заказать расследование. Так я узнала, что свекровь в больнице. И вот, наконец, у меня появилась возможность встретиться с тобой, а я начала бояться. Понимаю, что не зря, — она переводит дыхание, а я не выдерживаю и проворачиваюсь к ней лицом, — У мужа в России большой бизнес, кстати, ты тоже являешься его собственником в равной доле с сыном мужа и нашей общей дочерью Ланой… Твоей сестрой…Возникла острая необходимость присутствия Арслана на заседании акционеров, и я напросилась поехать с ним. Поняла, что дальше тянуть больше не смогу. Я искала тебя, ждала около подъезда… И вот, увидела только спустя четыре дня, — я поднимаю на маму обезумевшие от событий и информации глаза. Снова турки, снова заседания, снова акции. Я — богатая наследница. Господи, как в сказке…И мама, вот она. Живая…
— Мамааа, — я хватаю ее за одежду, карабкаюсь руками, чтобы притянуть ее крепче к себе, и пусть она тысячу раз не права и пока совершенно чужая мне, я не хочу потерять ее еще раз.
Ее хлопковая блузка мокрая от наших слез. Плакать — это хорошо, слёзы очищают, уносят, смывают боль.
— Доченька, — поцелуи… много. Нежные в макушку, в заплаканные щеки и глаза, — Прости меня.
— Мама, ей надо помочь. Последний раз, пожалуйста.
— Кому? — женщина внимательно смотрит в мои глаза.
— Бабушке. Нужно оплатить дорогую клинику для психически нездоровых людей, — слова даются мне с трудом, — Иначе ее просто убьют лекарствами, чтобы не мешалась.
— Мы все сделаем. Сегодня же, не переживай, моя любимая, — она баюкает меня на руках, прижимая к груди, я почти засыпаю, как в комнате раздаётся звонок телефона.
— Алло, — мама берет трубку, что-то быстро говорит по-турецки и бледнеет, сбрасывая вызов, — Алиса, я не планировала улетать сегодня. Но Лана…, - она передергивает плечами, стараясь унять нервную дрожь, — Ее сейчас везут в госпиталь на операцию. Аппендицит. Я должна улететь…, - Я просто киваю ей в ответ. Что я могу сказать… — Если ты захочешь, ты можешь полететь со мной в Турцию. Там твой дом, детка. Там тебя ждут…
— Я еду… — отвечаю ей после небольшой заминки. Здесь меня больше ничего не держит… А мама в порыве стискивает меня в крепких объятиях.
— Спасибо, моя родная… Ты не пожалеешь, клянусь тебе.
Роман 10
— О как! — родитель замедляет шаг на пороге кабинета, оглядывая испорченный вином белоснежный ковёр и осколки, которые хрустят под подошвой его ботинок, на паркете с бордовыми засохшими пятнами. Опускается в кресло и жестом руки предлагает мне занять соседнее.
— Алиса — моя женщина. Я не верну ее тебе, — ладони потеют, но голос звучит жестко и уверенно.
— Неужели ты думаешь, — цепкий взгляд отца просвечивает меня насквозь, словно рентген, — Что я не знал, где и с кем ты проведёшь эту ночь? — на его лице появляется ухмылка, а кончик брови еле заметно ползёт вверх, — Я дал тебе шанс сделать ее своей. Если бы я захотел обратного, захотел бы ее присвоить, твои ванильные чувства не спасли бы эту историю.
— Ты знаешь где она сейчас? — цежу сквозь зубы вопрос, с трудом сдерживая ходящие под скулами желваки.
— Знаю. Но… — он жестом руки останавливает мой вопрос, — Погоди, Роман. Прежде чем я отвечу на твой вопрос, прочти сначала вот эти, а потом вот эти документы, — отец подает мне в руки две папки.
Пока я тупо втыкаю в смысл печатных строчек, он подходит к бару и наливает мне виски, — Выпей, чтобы не подавиться.
— Не хочу, — отставляю стакан в сторону, — Что это такое? — я, конечно, далеко не впечатлительный мальчик, но от договора в первой папке хочется пойти и помыть с мылом глаза, — Алиса сама это подписала?
— Подписала. А теперь ответь себе на вопрос, что ты знаешь о ней? Почему девушка предпочла разорвать ваши отношения? Почему не доверилась тебе? Я же правильно понимаю, что она тебя отшила?
— Что у вас было? — мои пальцы стискивают край папки, — Говори все, раз начал.
— Хочу тебе напомнить, что она СВОБОДНАЯ красивая женщина. И по сути, ни я, ни она не обязаны перед тобой отчитываться. Но я отвечу ради неё. Морально мы были близки больше, чем физически, комплектом прилагались некоторые тактильные вольности без секса. Это было ее условие.
— Я — ее первый мужчина. Сегодня ночью.
— Приятный бонус, — комментирует отец мою реплику с легкой ухмылкой. Бл*ть, меня напрягает, что он пробует эту мысль «на вкус»! Моя! — Тогда зачем тебе был нужен мой ответ?
— Чтобы понимать твоё отношение к ней, — открываю вторую папку, быстро пробегаю глазами первую страницу и зависаю, — Ты собрал на неё досье? Зачем?
— Хм… Почему у меня такое чувство, что ты — идиот? А я не ошибся, и знаю ее лучше тебя? — он берет со стола мой стакан с виски и выпивает его парой больших глотков, — Неужели у тебя до сих пор не появился вопрос почему принципиальная девочка Алиса фактически продала мне себя? Зачем ей три ляма? — стакан бьется дном об стол, — Читай дальше.
Ещё две страницы текста и я чувствую себя такой порядочной свининой. Она отдаёт почти все деньги на содержание больной бабушки… Я что? Не внушил доверия, чтобы рассказать мне о своей проблеме? Что за бред?
— Раз она тебе так дорога, — меня начинает топить собственным ядом, — Почему не дал денег и не отпустил?
— Я дал. И отпустил, да ещё и к тебе, только вот что-то не вижу ее за твоей спиной, — он тяжело вздыхает и усмехается, — На самом деле, я — не меньше тебя сейчас выгляжу идиотом. Алиса владеет пятнадцатью процентами акций нашей компании, — видя, как мои глаза раскрываются шире, он только кивает головой, — Да, она — падчерица Арслана. Только девочка ничего об этом не подозревала ещё час назад. Честно говоря, я даже обрадовался, когда маячок в ее телефоне сработал на пересечение территории посёлка. У меня были на руках все факты ещё вчера, я понял мотивы по поводу контракта и перевёл деньги, но о родителях ничего не знал. Хотел предложить ей работу в компании. А утром позвонил Арслан и попросил найти дочь своей жены. Кратко рассказал мне историю, которую я уже знал и мог сопоставить факты. Пазл сложился. Я сбросил ему координаты Алисы. Надеюсь, — отец со «смешком» трёт переносицу пальцами, — Что Алиса не успеет до заседания познакомиться ни с кем кроме матери. Иначе — битое лицо и потеря кресла президента кампании будут для меня «малой кровью».
— Просто охренеть! — моя рука сама тянется к бокалу, в котором был виски, но он пуст. Это хорошо. Лучше не пить, — Я же могу ей позвонить?
— Не отвлекай. Девочка мать больше двадцати лет не видела. Им надо до чего-то договориться. Позвонишь после заседания. Кстати… — он движением руки поддёргивает рукав рубашки и смотрит на часы, — Пора ехать. На въезде пробки, а у наших гостей в четыре самолёт.
Кандидатура отца, как генерального директора кампании, была поддержана единогласно. Тон диалога ощутимо потеплел, юристы тихонечко выдохнули, подсчитывая в умах премии и подсовывая партнерам документы на подписи. В конце совещания маркетологи представили новогоднюю рекламную кампанию украшений и тоже выдохнули, получив на неё одобрение вместе с полным финансированием идеи.
— Был рад вашему визиту, — отец жмёт на прощание протянутые через стол руки партеров.
— Мы плодотворно поработали, Иван. Восхищён. Признаюсь, думал, что ты стареешь, — Арслан, отделяясь от остальных участников собрания, жестом приглашает отца к выходу из конференц зала, — Жаль, что сегодня ваша прекрасная помощница не присутствует, — при упоминании Алисы бросаю нервозный взгляд на экран телефона. Оба сообщения, которые я не удержался и отправил, прочитаны.
— К сожалению, — отец разводит руками, — Попрощаться с нашей феей не удасться. Тимур — мой заместитель поможет вам быстро добраться до гостиницы и проводит в аэропорт, — они ещё о чем — то говорят пока отец провожает гостей до лифтов.
А я уже второй вызов подряд слушаю длинные гудки на номере любимой женщины. Черт, Алиса, детка, возьми трубку! Пожалуйста! Остаюсь в конференц зале один, швыряю телефон, кажущийся мне сейчас корнем всех бед, на стол и отхожу к окну. Когда-то монохромность и лаконичность деловых «каменных джунглей» за стеклом меня успокаивали, придавали решениям взвешенности и циничности, но, оказывается, этой серостью можно нажраться за глаза. Или я просто сейчас безнадежно заштампован диагнозом «влюблён по самые яйца», и готов научиться отличать сиреневый цвет от фиолетового? Да я действительно готов на все, лишь бы Алиса каждый день засыпала в моей постели. Хочу знать где она, что делает и иметь право решать ее проблемы. Почему она не попросила помощи у меня? Потому что я — ее начальник? Хм… Просто не сочла надежным вариантом? В голове мелькают образы свидания, и я вспоминаю наш разговор о том, что не стал бы связывать жизнь с той женщиной, у которой родственники имеют психические расстройства. Оооо! На столе вибрирует телефон. Подлетаю, хватаю кусок стекла и пластика с кнопками, и, как ненормальный, впиваюсь глазами в экран:
«Рома, не звони и не пиши мне больше, пожалуйста. Все подробности ты сможешь узнать у своего отца, а я приняла решение уехать из страны. Вылет сегодня вечером. Будь счастлив. Все.» Все?? Заорать? Затопать ногами? Что значит «все»?
— Ты чего мобильник гипнотизируешь? — я даже не заметил, что в кабинет зашёл родитель. Плечи нервно дергаются, будто от холода, а телефон хочется расквасить об пол. Кладу его на стол от греха подальше.
— Алиса не желает говорить со мной. Написала, что улетает куда-то сегодня вечером. Может, правда, дать ей остыть? Пусть отдохнёт? — я в полной растерянности поднимаю глаза на отца.
— Пока мы с Арсланом шли по коридору, ему позвонили из дома. Их младшая девочка в больнице с аппендицитом. Ей делают операцию. Очевидно, что Алиса полетит в Стамбул сегодня вечером вместе с матерью.
— Твою ж мать! — кулак с грохотом впечатывается в стол, — Как ее остановить?
— А как ты хочешь, я не пойму? На цепь посадишь? Или самолёт захватишь? — скрещивает на груди руки и выжидательно на меня смотрит, — Ну?
— Помоги мне, — смотрю отцу прямо в глаза, — Она не должна уехать, потому что больше не вернётся.
— Предложения?
— Ее должна не выпустить таможня! — мои глаза загораются нездоровым блеском от идеи, кажущейся прекрасным решением всех бед, — Помоги мне, пусть твои ребята создадут фэйковое заявление в полицию.
— Это отвратительная идея, Рома. Подлая. Я предупреждаю, — очень строгий голос отца вибрирует на обертоне.
— Я знаю… — вот не надо так на меня, блин, смотреть! Не хочу отдавать свою девочку никому. И за все сам отвечу.
Алиса 15
— Алиса, — мама нарушает наше молчание, повисшее в салоне такси, и осторожно накрывает мою руку своей, — Расскажи мне о себе.
— О чем ты хочешь узнать? — перестаю считать капли дождя на окне и поворачиваюсь к женщине лицом.