Быстро приняв душ, я рухнула на кровать, решив отдохнуть всего несколько минут. Гораздо позже меня разбудил тихий стук, и Фиона, не дожидаясь ответа, просунула голову в дверь. Некоторые вещи никогда не изменятся. — Я тебя разбудила? — спросила она, слегка нахмурившись, когда скользнула внутрь и опустилась рядом со мной.
— Да, — пробормотала я, садясь. — Который час? Мое тело еще не акклиматизировалось после смены часовых поясов.
— Почти шесть. Подумала, что мы могли бы поужинать вместе. Коннор купил столько мяса, что думаю, он пытается собрать корову обратно.
Фыркнув, я обняла Фиону. Может, она и похожа на бимбо,[5]но юмор у нее беспощадный. — Я скучала по тебе.
Она прерывисто вздохнула, обняла меня в ответ и через мгновение отстранилась, как всегда сохраняя спокойствие. — Да ладно, Коннор, наверное, уже втирает приправу в говядину, как будто массирует мою попку. Не хочу, чтобы он напрягал свои пальцы, прежде чем получит возможность использовать их по назначению.
Я легонько толкнула ее. — Срань господня, слишком много информации, Фиона. Не хочу представлять, как Коннор мнет твою задницу всякий раз, когда ем стейк.
Она послала мне дразнящую улыбку. — А кто маринует твою задницу, Эви?
Я покраснела и прошествовала мимо нее из комнаты. Фиона, смеясь, последовала за мной. Из кухонного окна было видно, как Коннор готовит барбекю. Он был похож на человека, собирающегося отплыть в неизведанные земли. И почему мужчины так серьезно относятся к барбекю?
Фиона занялась овощами и фруктами на стойке.
Я подавила улыбку. Она бросила на меня взгляд. — Что? Знаю, что вы с папой любили поесть, когда я жила с вами. Сомневаюсь, что ваше потребление зелени улучшилось, как только я ушла. Почему бы тебе не помочь мне с фруктовым ассорти?
Она была права. Дело не в том, что я не любила фрукты и салаты, или не употребляла их, но вечером предпочитала вкус теплой комфортной пищи, такой как лазанья, макароны с сыром или хорошее жаркое.
— Полагаю, теперь ты это изменишь, — сказала я.
— Постараюсь. Не уверена, что у меня получится, зная, какой упрямой ты можешь быть, — пробормотала сестра, готовя салат, пока я расставляла фрукты на блюде.
— Совсем и не упрямая, — запротестовала я, и это была чертова ложь. Мы с Фионой обе были мулами, замаскированными под людей.
— Это только пойдет на пользу твоему здоровью, поверь мне, — сказала Фиона тем же восторженным голосом, каким всегда говорила о фитнесе и здоровом питании. Она действительно наслаждалась своим образом жизни, и я по-доброму завидовала ей, особенно из-за тела, которое он ей дал.
— Может быть, меня все и так устраивает, не хочу худеть, — возразила я, отправляя в рот кусочек манго. Еще одна, еще большая ложь. С тех пор как я себя помнила, покупала все журналы, которые обещали включить новейшую, изменяющую жизнь диету. Я перепробовала их все и так же быстро отказалась от них.
Она поджала губы, поливая салат соусом. — Ничего и не говорила о похудении. Я говорила об улучшении твоего здоровья.
— Разве это не синоним похудения?
— Нет, вовсе не так. Ты можешь быть здорова и иметь на несколько лишних фунтов на ребрах. Но если бы ты питалась здоровой пищей и одновременно занималась спортом, то, вероятно, похудела бы.
Возможно, она была права, но я не была уверена, что хочу иметь нулевой размер настолько сильно, чтобы заниматься спортом и отказаться на всю оставшуюся жизнь от углеводов и шоколада.
— Не смотри на меня так, — сказала Фиона. — Как будто я не знаю, о чем говорю, потому что худая. Я много работаю для этого, Эви. У нас одинаковые гены, и я набираю вес так же быстро, как и ты, но встаю на час раньше, чтобы провести дополнительную тренировку, и почти никогда не ем углеводы, хотя вкус хлеба заставляет меня плакать от радости. Это не подарок, это заработано тяжелым трудом. — Она указала на свое тело. Это было правдой.
— Знаю, — тихо ответила я. Она положила щипцы для салата и обняла меня за плечи. — И мои цели не должны быть твоими. Мы близнецы, но не один и тот же человек. Ты прекрасна, и я хочу, чтобы ты увидела это и перестала сравнивать себя с другими, особенно со мной. Всегда восхищался твоим умом. У тебя оценки были лучше, чем у меня, как бы я ни старалась, и какое-то время это меня действительно задевало, но потом поняла, что у нас разные сильные стороны, и это нормально.
— Фиона, когда ты успела стать такой мудрой? — поддразнила я, и поцеловала ее в щеку.
— Я так рада, что ты здесь, Эви. — Фиона улыбнулась.
— Я тоже, — тихо сказала я.
— Прости, что оставила тебя одну разбираться с папой, ладно?
Я дотронулась до ее плеча. — Давай не будем об этом говорить. Все уже в прошлом. Сейчас хотелось бы сосредоточиться на будущем.
Облегчение заполнило ее великолепное лицо. — Тебе здесь понравится, Эви.
— Немного нервничаю из-за завтрашнего дня, — призналась я.
— Ты прекрасно справишься. Ксавье обаятелен и забавен, если захочет.
В таблоидах он представал как женоненавистник, поэтому ее слова немного успокоили меня.
— Могу я еще чем-нибудь помочь? — спросила я, когда закончила нарезать фрукты.
Она протянула мне корзинку с нарезанным хлебом. — Можешь отнести это Коннору, чтобы он на секунду поставил его на барбекю?
— Хлеб? — уточнила я, подняв брови.
Она закатила глаза.
Выйдя в сад, увидела Коннора, переворачивающего бифштексы с таким серьезным видом, словно это была задача, требующая предельной сосредоточенности. Мужчины и их мясо. Папа тоже всегда придавал большое значение барбекю.
Я подошла к парню своей сестры. — Фиона послала меня передать тебе это.
Он с улыбкой взял корзину. Коннор часто так делал. Он казался спокойным и расслабленным, идеально подходящим для кого-то вроде Фионы, которая всегда была на взводе. Прежде чем он успел положить первый кусок на барбекю, я схватила один себе и откусила. Просто умирала с голоду. Еда в самолете была несъедобной, так что смогла проглотить только сухие булочки с чеддером, которые подавали к основному блюду.
Коннор усмехнулся. — Ксавье будет рад видеть рядом с собой кого-нибудь, кто тоже любит поесть.
Я сглотнула и пожала плечами. Коннор с его атлетическим телом и Фиона с ее модельными размерами, вероятно, даже не купили бы хлеба, если бы не я.
— Какой он из себя? — спросила я. — Фиона была не очень откровенна с информацией о нем, а в интернете его образ не очень-то позитивный.
— Он эгоцентричный, высокомерный Казанова… и мой лучший друг.
— Тогда тебе следует пересмотреть свой жизненный выбор, — сказала я со смехом.
— Туше. — Глаза Коннора весело блеснули. — Он неплохой парень. И верный.
— Судя по тому, что я слышала, нет. Он меняет женщин быстрее, чем другие меняют нижнее белье.
— Точно. — Он обвиняюще ткнул щипцами для барбекю в мою сторону. — Думал, Фиона ничего тебе о нем не рассказывала.
— Она упомянула об этом, но больше ничего. То же самое как я уже и сказала, можно прочитать в желтой прессе.
— Он в раке[6] и трахается. И точка, — сказал Коннор с извиняющейся улыбкой.
Мои щеки вспыхнули. — Рак? — Слышала об этом термине, когда читала о регби, но забыла, что он означает.
— Это когда они все обнимаются, — подсказала Фиона, сердито глядя на Коннора, подходя к нам. — Следи за своим языком. Моя сестра не такая, как я. У нее чувствительные уши.
Я фыркнула. Обо мне многое можно было сказать, но уж точно это. Никогда не была нежным цветком.
Коннор подмигнул мне, когда Фиона отвернулась. Затем обнял ее за талию и притянул к своей груди для крепкого поцелуя. Я взяла корзинку с хлебом и вернулась к столу, не желая смотреть, чем они занимаются. Ее слова о массаже ягодиц еще некоторое время будут преследовать меня.
Я опустилась на один из садовых стульев, глядя на безоблачное летнее небо Сиднея.
Он трахает и в р ак е .
О Боже, во что я ввязываюсь? Затем закрыла глаза, смена часовых поясов догоняла меня. Мне нужно несколько часов, чтобы выспаться.
Мягкие шаги заставили меня снова открыть глаза.
Фиона села рядом со мной с понимающим выражением лица. — Не волнуйся. Ксавье и пальцем к тебе не прикоснется. Ты не в его вкусе.
Я посмотрела на свои изгибы и пожалела, что проглотила третий кусок хлеба. — Почему же?
Фиона осторожно положила в рот кусочек манго — ее вариант закуски. — Слишком много усилий. Ксавье предпочитает, чтобы все его «завоевания» были легкодоступными и незамысловатыми. Ты — ни то, ни другое.
— Откуда тебе знать? Может, я изменилась? — Мне пришлось улыбкой смягчить нотку горечи в своих словах.