А если его таким увидят? А если узнают, а если напишут? А что, если кто-то попытается его у меня отнять?!.. Я же в гневе хуже черта, и за себя не отвечаю!
Ну, конечно же, увидят — вон, уже сорок тысяч подписчиков рассмотрели!
WTF?!
Клок волос захотелось вырвать не только Клюкве, но и себе. А лучше сразу два, вместе с коренными зубами! И это несмотря на то, что на моей собственной странице подписчиков насчитывалось больше двухсот тысяч человек (спасибо популярности родителей), и то — лишь на одной из двух, хотя я бывала там редко. Но это ни капли меня не успокоило!
Мне пришлось пару раз глубоко вздохнуть и с шумом выдохнуть, прежде чем до сознания дошло, что Антон-то написал мне на второй профиль, который я завела, чтобы спокойно общаться с друзьями. И где было всего одно фото — я на мосту в Стокгольме, но так далеко от Диты, поймавшей меня в объектив фотоаппарата три года назад, что лица не разглядеть.
Я пролистнула страницу вниз и открыла фотографию, на которой Антон был снят вблизи и без футболки. Заинтересованно вскинув бровь, он улыбался, а на его плече, переходя на грудь, красовалась объемная черная татуировка — голова и шея чешуйчатого дракона, раззявившего в гневе огнедышащую пасть…
На плече! У Морозко! Татуировка!
Да разбудите же меня наконец!
На следующей фотографии Антон стоял на улице, на этот раз глядел хмуро, словно его что-то отвлекло, волосы взметнул порыв ветра, а позади, за спиной парня, отблескивая на солнце крыльями, красовался крутой спортивный байк.
Почти такой же зверь, как у моего отца.
И подпись под фото:
Чего?
Ниже еще одно фото — мотоциклист, улетающий вдаль, навстречу горизонту.
Все фотографии были умело выдержаны в одном стиле и точно обработаны пресетом от Lightroom*.
Посты с фото — сплошь усыпаны комментариями. И смайлики, смайлики, как прямой выстрел в сердце, с сердечками в глазах…
Я не смогла остановиться, пока не просмотрела все до конца, а в этом самом конце горько выдохнула, опуская телефон:
— Твою ж… финскую мать!
И еще повторила пару раз.
Ну, ничего, Кудряшка. Не долго тебе водить меня за нос. Надеюсь, сегодня ты хорошо выспишься, потому что завтра я покажу тебе красивую девушку, которых ты так любишь, и обязательно все выясню!
Я позвонила не раздумывая, не глядя на время. У самых лучших клиентов всегда имелись свои бонусы.
— Агнешка, ты?
— Привет, Игорек! Не спишь?
— Вообще-то нет. Пью мартини и смотрю сериал «Черный понедельник». Обожаю Сета Рогина, он такой прикольный…
Игорьку было сорок два, но сам себя он представлял, как человека без возраста, владел салоном красоты, был добрым малым, моим личным мастером маникюра, геем и супер-специалистом, оценивающим свой труд очень недешево.
— Стоп! Завтра расскажешь. Ты мне будешь нужен в шесть.
— Вечера? Радость моя, но у меня запись…
— Утра, Игорь! Плачу вдвое, плюс щедрые чаевые. И попроси кого-нибудь из своих девочек заняться моими волосами. Ничего серьезного, но чтобы лежали идеально.
— Понял! Повод?
— Выхожу из депрессии и сразу на поле боя.
— Ошеломительно! Обожаю тебя, Огонёк! Сделаем все в лучшем виде!
— Спасибо, Игорь, ты прелесть!
После разговора легла в постель, но толком не выспалась — всю ночь снился Кудряшка и чертовы сердечки. Как будто среди тысячи тысяч затерялось одно мое, никому не нужное и одинокое.
В полпятого утра Морозов выложил новый отзыв на книгу, но я читать не стала и не отписалась в комментариях, задвинув Нюшу Тихушу до лучших времен в другую галактику — назло любителю спорт-байков и экстрима, так сердилась на него!
В университет открыла дверь ногой (образно выражаясь). Внутри уже не кипело — внутри все просто плавилось лавой и требовало выхода. Я тоже любила провокации, сегодня был подходящий повод вернуть миру настоящую Корсак — девчонку без права на слабость, и я оделась в соответствии настроению «Боевой самурай».
Черные лаковые берцы, ультракороткое обтягивающее платье и кожаная куртка длиной выше талии. Волосы гладкой тяжелой волной легли на спину, открывая лицо и скулы. И макияж — утренний смоки-айс с жемчужным блеском в уголках глаз и нежно-розовым тоном губ. Я не просто так встала в пять утра, чтобы выглядеть идеально.
Сейчас мне не хватало одного — саперной лопаты в руках, чтобы, заточив дорогой маникюр, по-громкому прикопать хитрого ботаника в собственном саду, но я надеялась справиться с любителем красивых девушек и голыми руками.
Красные кхмеры, значит? Саранча? Физика плазмы?.. И несколько тысяч девчонок-подписчиц со всей страны, любующихся полуобнаженным Морозко! Неплохо для ботаника!
Моим Морозовым любующихся, между прочим! Тем, что любит книги и космос, работает по ночам и готов дружить даже с прыщавой толстушкой!
А вот и он сам. Сидит на подоконнике с друзьями. Заметив меня, открыл было рот, но, опомнившись, сжал губы, поправил очки и уткнулся в телефон.
Ничего, перевертыш, скоро встретимся.
Я прошла мимо Кудряшки, но у кабинета философии меня остановил Трущобин. Парень целую минуту пялился, заступив путь, не в силах начать разговор, пока я сухо его не одернула:
— Ну? Говори уже, Трущобин, чего тебе? А то дыру просверлишь.
— Привет, Агнешка! — одногруппник неловко переступил с ноги на ногу, продолжая меня рассматривать. — Я это, спросить хотел…
— Спрашивай, — разрешила, приподняв подбородок. — У тебя есть две секунды.
— Тут такое дело… Понимаешь, ходят слухи, что ты поспорила на Морозова. И типа на большую сумму — это правда? — Он неловко хохотнул: — Я, конечно, не верю, но мало ли…
— Нет, неправда.
— А чего тогда крутишься возле него?
— А чего ты по жизни такой кретин, а справки нет? Ты не оборзел ли в край, Родик?
Я пихнула парня в плечо, освобождая путь.
— Но, Агнешка!
— Рассейся в тумане, Трущобин, и желательно бесследно!
Я успела сделать в направлении кабинета всего пару шагов, когда услышала за спиной:
— Ладно, как скажешь. Поспрашиваю у народа сам …
Этого еще не хватало!
Пришлось повернуться и, выцепив парня за грудки, притянуть к себе. Пальцы у меня оказались сильные, и он удивился:
— Эй, спокойно, Корсак! Порвешь футболку!
— Если будешь много болтать, я порву тебе кое-что другое, — честно предупредила. — Стану крутиться не возле Морозова, а возле тебя, и, клянусь, тебе это не понравится. Оставь его в покое и не распускай слухи, понял?
— Я тебя услышал.
— Вот и молодец.