— Она ещё не готова, — произнёс я.
Не готова? Самое ужасное преувеличение в моей жизни. Если бы Эль-Альфа пошёл взглянуть на Джессику, та бы скорее плюнула ему в лицо, нежели встала на колени.
— Всё ещё, — произнёс мягко Эль-Альфа. — Мы должны увидеть прогресс.
Он щёлкнул пальцами, и Дэвид покинул обеденный зал с нездоровой улыбкой на лице. Я принял невозмутимое выражение лица, даже несмотря на тревогу, вспыхнувшую в горле. Если Эль-Альфа увидит, насколько Джессика непослушная, он наверняка примется её пытать.
Почему меня это волновало? Я находился здесь только для того, чтобы подобраться к Эль-Альфе и убить его. Девчонка ничего для меня не значила.
Но это неправда.
Почему? Почему я так о ней беспокоился? Она сама виновата в своих страданиях, разве нет? И пока мы ждали, когда шестёрка поднимет её вверх, я ощутил выходящую из-под контроля панику. Я боролся с эмоциями. Вдох-выдох. Держи себя в руках. Почему это так сложно?
Потому что ты выбрал её.
Это была не моя вина, вовсе нет. И всё же я чувствовал до глупого мощную одержимость. Я выбрал её, теперь она здесь, и я несу за неё ответственность. Когда дверь открылась и прихвостень вошёл внутрь, потянув её за наручники, мне пришлось проглотить гнев, комком застрявший в горле. У неё кровоточила губа. Это была свежая рана. Я взглянул на Дэвида, когда он толкнул её в сторону Эль-Альфы, где всё ещё сидела Валентина, но он не встретился со мной взглядом.
— На колени, — произнёс Эль-Альфа.
На какой-то ужасный миг, мне почудилось, что она не станет этого делать. Она поймала мой взгляд, и я почувствовал, как волна паники прорвалась через мой контроль. Всего на долю секунды. Ладонь стиснула бокал вина, и я подумал, что её убьют прямо тут, без промедления.
Но нет. Она почти мгновенно опустилась на колени, жёстко упав на пол. И — Благослови её Господь, — я больше ничему её не учил, но она почти в точности скопировала Валентину. Её руки вытянулись вперёд, ладонями вверх. Голова склонилась к земле.
Я с облегчением выдохнул.
— Ты хорошо справился, — сказал Эль-Альфа. — Быстрая работа. Неидеально, но это придёт.
Он облизнул нижнюю губу.
— Встань, девочка, — сказал он. Столь же быстро, как встала на колени, Джессика поднялась. Её лицо ничего не выражалось. Глаза смотрели прямо. Из пореза на губе струёй на подбородок сочилась кровь, но она не приложила никаких усилий, чтобы её стереть. Эль-Альфа нахмурился.
— Почему у неё порез?
Дэвид сместил вес с одной ноги на другую. Но Эль-Альфа говорил со мной.
— Мне не нравится, когда их лица испорчены. Ценность от этого падает. Я уже говорил тебе. Ты порезал её…
— Я этого не делал.
Эль-Альфа не привык, чтобы его перебивали. Его глаза зловеще сверкнули.
— Прошу прощения, — произнёс я, извиняясь и тоном, и словами. — Дэвид, должно быть, неправильно понял твои приказы. У неё не было ран, когда я уходил от неё утром.
Я впустил в голос намёк на раздражение.
— Мне казалось, ты сказал, что она принадлежит мне.
Закончив предложение, я сцепил вместе руки. Покорно. Я был хорошим, послушным.
Эль-Альфа перевёл взгляд на Дэвида, который вновь переступил с ноги на ногу. Тот заговорил заикающимся голосом.
— Я не хотел этого делать. Ты-ты же понимаешь, — сказал Дэвид. — Когда я пошёл за ней вниз, она… была очень несговорчива. У меня не было другого выхода.
Эль-Альфа взглянул на Джессику, неподвижно стоящую у стола. Её глаза были сфокусированы на стене.
— Выглядит она довольно сговорчиво, — заметил он сухо.
— Но…
— Ты не согласен?
Эль-Альфа ждал ответ Дэвида, напряжённо держа в пальцах куриную кость. Он вдруг так сильно нажал большим пальцем на кость, что та хрустнула и раскололась. Плечи Дэвида дёрнулись назад.
— Нет, конечно, нет, Эль-Альфа.
Эль-Альфа повернулся обратно ко мне. Выражение лица у него было жёстким.
— Она твоя, — произнёс, подняв взгляд примерно на дюйм, чтобы заглянуть мне глаза. — Ты её хозяин… пока что. Думаешь, сможешь продолжить её обучать?
Я кивнул со всё ещё сцепленными руками.
— Да.
Эль-Альфа уронил сломанные куриные косточки обратно на тарелку. Они приземлились на фарфор с глухим звоном.
— Тогда она принадлежит тебе. Никто больше не будет вмешиваться. А если вмешаются, у тебя есть моё разрешение наказать их.
Дэвид ощетинился, но ничего не сказал.
— Убедись, что она научится преклонять колени без вреда. Мне не хочется её избивать.
— Да, сэр, — отозвался я.
— И, Дэвид, — произнёс он, упавшим на тон голосом, — не трогай девчонку.
— Да, сэр, — ответил тот сквозь стиснутые зубы.
Я разжал руки и вытянул пальцы, расслабляя их.
Как бы не боялся за Джессику, я почувствовал облегчение от того, что Эль-Альфа не даст своей шестёрке больше навредить ей. Будучи главным, я мог заставить её подчиниться мне.
У меня получится найти способ её контролировать.
Я это знал.
Глава 20
Спотыкаясь перед охранником, причинившим мне боль, я вернулась обратно в свою тюрьму с болящими от твёрдой земли коленями. Но никакие муки не могли пересилить ту ужасную боль, что саднила у меня между ног. Вейл оставил меня, не доведя дело до конца.
Теперь я умирала от голода, мучилась от жажды и была не удовлетворена. Первые два пункта я ещё могла вынести. Но Вейл пытался отобрать у меня достоинство, вынуждая меня умолять его.
— Эйприл? — прошептала я. Её было не слышно из соседней камеры, и дверь была закрыта, когда я проходила мимо. — Эйприл?
Ответа не последовало. Я закричала громче, мой голос поднялся до визга.
— Эйприл!
Дверь мой камеры с лязгом открылась, и я отпрыгнула назад. Цепи загремели о каменные стены по обе стороны от меня.
Это был Вейл. С тарелкой в руках.
— Ты зря кричишь, — произносит он. Я тут же сжалась ещё больше. Его предостерегающий голос напомнил мне о моей матери. Она всегда ругается. Я стиснула зубы, прежде чем заговорить.
— Моя… моя подруга. Из соседней камеры. С ней всё в порядке?
Вейл бросил на меня странный взгляд. Его голос стал мягче: