– И этот человек – я, – заявляю.
– Как угодно, систер.
Альби обхватывает меня за шею и даёт оплеуху, а я кричу так громко, чтобы Макс вошёл в библиотеку. Я выглядываю из подмышки Альби, чтобы увидеть, что он стоит там, глядя своим суровым взглядом телохранителя.
Брюзга.
– Я хотела бы отметить, что в настоящее время меня душат, в то время, как мой телохранитель стоит в десяти футах и наблюдает, – заявляю я, моя голова до сих пор находится в захвате брата.
Макс складывает руки на груди.
– Уверен, у него есть веские причины душить тебя.
– Предатель, – шиплю, сильно толкая Альби в бок. Он смеётся и отпускает меня. – Ты уверена, что хочешь быть частью этой семьи, Белль?
– Я бы порекомендовал уйти, пока ещё есть шанс, – советует Макс, его выражение лица невозмутимое.
Я показываю ему язык, когда он уходит.
*****
– Разве этот ланч не великолепен? – говорит София, беря крошечную порцию салата, которую я когда-либо видела. Я наблюдаю, как она изящно пережёвывает салат и какие-то овощи, а затем самый маленький кусочек жареной рыбы. Белль ловит мой взгляд, сидя по другую сторону стола, и прячет улыбку за салфеткой.
– Видишь? – обращаюсь к Белль. – Повара здесь потрясающие. Это дополнительный бонус к тому, что ты принадлежишь к королевской крови, который ты больше нигде не получишь.
– Да. Повара готовят потрясающую еду, а ты так себя комфортно чувствуешь в своей повседневной одежде, – фыркает София, глядя на меня.
Мой взгляд прикован к рваным джинсам и армейским ботинкам – это мой стандартный домашний наряд.
– Я рада, что вас устраивает мой выбор одежды.
– Так и есть, – соглашается София. – Итак, Александра, ты решила, что наденешь на вечеринку по случаю помолвки?
Я ощетинилась при упоминании о помолвке.
– Пока не уверена. Можно ли мне надеть лакированные сапоги до бёдер?
Лицо Софии бледнеет, и она моргает несколько раз. Я почти уверена, что она не совсем понимает серьёзно я или нет, что доставляет мне удовольствие. Если она хочет быть немного снисходительной, по крайней мере, я могу немного вывести её из равновесия.
Мой отец пристально смотрит на меня.
– Достаточно, Александра.
– Прекрасно. – Я меняю тему разговора, поворачиваясь к Белль. – Разве ты не рада, что твоя мать заставила тебя бросить эту раздражающую благотворительную деятельность в Африке, чтобы ты могла жить во дворце, есть жареную рыбу и посещать вечеринки с нами? Это всё так волнующее, не правда ли?
Глаза Белль расширились. Она открывает рот, чтобы ответить, но София прерывает.
– Я уверена, что Изабелла более, чем довольна своей ролью здесь. В Протровии для неё найдётся благотворительная работа.
Мой отец смотрит на меня.
– Ты могла бы заняться благотворительной работой в Протровии самостоятельно, Александра, – говорит он строго. – Целеустремлённость – вот, что тебе нужно, Александра, или ты всё ещё ищешь себя?
Моё лицо вспыхивает, и я сильно сжимаю в своих руках серебряные приборы.
– На самом деле, я не ищу себя… – начинаю, но Белль прерывает.
– Забавно, что вы такого мнения об Алекс, – говорит она. – Потому что я ей восхищаюсь.
Чего-чего?
Именно такое выражение на лице отца, с которым он смотрит на нас. Никто никогда не говорил, что восхищается мной, и уж тем более кто-то, как Белль.
Мой отец кладёт вилку.
– Пожалуйста, продолжай, Изабелла. Я хотел бы услышать о замечательных качествах моей дочери.
Он говорит так, как будто делает вызов, словно не уверен, что она может сказать обо мне что-то положительное.
Унизительно слышать такое от своего отца.
Прежде чем Белль начнёт заикаться, пытаясь что-то придумать, я отодвигаю стул и бросаю салфетку на тарелку.
– Всё в порядке, Белль. Я ценю твою попытку указать моему отцу, что я, возможно, могу быть не безнадёжным человеком, но я закончила с обедом. Я больше не голодна.
– Подожди, я собиралась сказать, что… – начинает Белль.
Мой отец прерывает, его тон резкий.
– Твою грубость не будут терпеть, Александра.
– Мою грубость? Ну, тогда я добавлю грубость в начала списка моих положительных качеств. Я сделаю мысленную заметку.
К чёрту моего отца и его новую невесту.
Я просто выхожу за дверь.
Когда я пролетаю мимо Макса, который стоит снаружи столовой, он зовёт меня по имени, но я отмахиваюсь от него.
– Я хочу, чтобы меня оставили в покое, спасибо, – говорю я, дрожащим голосом.
Макс идёт за мной, до комнаты, а я смотрю прямо перед собой. Я останавливаюсь у двери спальни, не поворачиваясь к нему лицом. Не позволю ему видеть, как я плачу. Никому не позволю видеть моих слёз.
– Мне не нужно, чтобы ты осматривал мою комнату.
– Твой отец слеп, – говорит телохранитель.
– Прости? – у меня сжалось горло. Я не собираюсь обсуждать жизнь моей семьи с кем-либо, но особенно с Максом.
– Эти стены тонкие, как бумага, – объясняет он. – И твой отец – слепой. Он не видит дальше своего носа, когда дело касается тебя.
– Что ж, это замечательно. Спасибо за ободряющие слова. Я рада, что мой позор во время ланча оказался занимательным для тебя.
– Александра, – начинает Макс, его голос на удивление нежен.
– Не называй меня Александрой, – срываюсь я. – Принцесса Александра. И не пытайся заставить меня почувствовать себя лучше, или не притворяйся, словно знаешь, что происходит в моей семье или в моей голове. Ты ничего не знаешь обо мне.
Затем я закрыла за собой дверь.
12
Макс
– Моя сестра в своей комнате? – спрашивает принц Альберт. – Она не ответила ни на одно моё сообщение, – поясняет он. Они с Изабеллой стоят в коридоре возле спальни принцессы Александры. Принц Альберт поднимает трубку, чтобы показать, что она не отвечает.
Изабелла выглядит робкой.
– Ланч прошёл ужасно, – поизносит она, поглядывая на принца. – Я сожалею о своей матери.