— Вполне, — цокнула она, махнув волосами, — когда разбежишься с ней, помни, что предложение было сделано один раз, больше его нет.
— Да неужели, — выдохнул я, — задрали.
Приземлившись на стул, я заполучил вытянутые от удивления лица друзей, но только не Трента, потому что этот говнюк знает. Точней, он не знает, я не говорил ему напрямую, но он и сам всё понял. Стоит ему только пошевелить языком перед кем-то, кто знает Камиллу, и я вырву его ещё до того, как он успеет вымолвить первую букву.
Я был бы рад, если бы об этом вообще никто не знал, но я живу не один, рано или поздно — он всё равно мог узнать, если Камилла прилетит сюда, чего я очень желаю. Я хочу показать ей Нью-Йорк, это же буквально мини вселенная в Америке, хоть я и прилетел с не менее уступающего ему Бостона.
— Девушка? — выгнул бровь Том.
— Не бери в голову, — вздохнул я, — просто достали.
— Лады, — согласно кивнул он.
Пока тройка завела разговор, Трент смотрел на меня, чем изрядно начал докучать. Серьёзно, я не обязан объясняться перед кем-то.
— Я так понимаю, тебе повезло и Картер ещё не знает.
— Я так понимаю, тебе не повезло, и ты снова не перепихнулся.
— Господи, когда ты поумнеешь, — вздохнул он.
— Господи, когда ты потрахаешься, — передразнил я, издав театральный вздох.
— Удивляюсь, как она на тебя всё-таки клюнула, — закатил глаза Трент, — у неё железное терпение и нервы.
— Удивляюсь, как на тебя всё-таки кто-то клюнул, — выдал я следом, на что Трент снова закатил глаза, состроив недовольную гримасу, а я усмехнулся.
Победа в этом словесном бою за мной.
С каждый днём, я всё больше и больше начинаю понимать Джареда, и его нежелание делиться чем-то личным. От одной мысли, что я буду трепать направо и налево кому-то про то, как провожу время с Камиллой — оскорбляет меня и доводит до какой-то крайности безумия. Я ревностно отношусь к тому, чтобы делиться с кем-то этими моментами, даже ни смотря на то, что девяносто процентов из них связаны со слезами.
Одной головной проблемой меньше, ведь я избавился от своих преследовательниц. Если бы была возможность открутить свою гениталию и дать ей попользоваться, то я бы всё рано отказал этой парочке докучательниц. Сейчас я очень хорошо понимаю, что не хочу находиться тут, либо же не хочу находиться тут без неё.
Камилла рассказала, что познакомилась с удо-Полом в университете, но я был настолько поглощён желанием забить его до смерти, из-за чего даже не спросил, на кого она училась и почему ушла. Да, её бывшему я дал кличку «удо-Пол», сокращённо от «ублюдок Пол», практически как у Картера — ублюдок босс. Конечно, я понимаю, что главной причиной её завершения обучения стали проблемы дома, но ведь она может продолжить. И она ни просто может продолжить. Она должна это сделать. Как же мне хочется купить билет прямо сейчас и свалить отсюда, желательно надолго.
Я практически не знаю её, кроме, как уже известно, прошлого. Я не знаю, что она хочет; на кого училась; какие у неё планы и мечты; я не знаю о ней ровным счётом ничего и это приводит меня в ещё большее рвение к ней. Я хочу узнать каждую мысль, пролетающую в её голове. Хочу узнать её тело и душу с каждой стороны. Я хочу изучить её вдоль и поперёк, потому что я конкретно на ней поехал. Вряд ли это связано с отказом, я в любом случае мог зацепиться за неё, потому что именно это и сделал. Камилла, отчасти, права, между нами уже был секс, даже ни смотря на его печальный и драматичный конец — сути не меняет. Наоборот, я начал тянуться к ней ещё больше.
Я сроду ненавидел кокос, его запах и вкус, но именно им пахнет Камилла, от чего я хочу зарыться носом в её шею или волосы, чтобы вдыхать и задыхаться этим ароматом. Мне и самому страшно, что я так поехал на девушке, которую не знаю и вижу раз в неделю. По сути, мы виделись не больше пяти раз, но кого это останавливает, чтобы запасть и поехать на ком-то? Вероятно, не меня и не моё сердце.
У неё абсолютно отшибленный бывший, который, с виду кажется адекватным. Увидев его — я бы не подумал, что какой-то задрот в рубашке способен на подобное. У него конкретно едет крыша. Я издеваюсь над самим собой мыслями, что он приблизится к ней. Хоть он и не видел, что она работает там, но меня изнуряют мысли, что он оказался в кафе не просто так. Ему же лучше, если это была случайность. Я зол на весь мир.
Тело непроизвольно напрягается, зубы начинают скрипеть, дыхание становится подобным разъярённому быку, а кулаки сжимаются с такой силой, что я могу попортить кости собственноручно. Какой козел придумывает наши судьбы? Почему на эту девушку свалилось столько дерьма? Потеря брата, родителей, ублюдок бывший, родственники и друзья, которые срали на неё, бросив на произвол судьбы девушку, которая кристальней алмазов. Неужели этот мир настолько повяз и пал так низко? Почему подобное дерьмо не упало на такого, как её бывший? Почему такие ублюдки получают всё, а такие люди, как Камилла получают кучу грязи!?
Меня связывает с ней невидимая нить, которую не разорвать. Я уверен, что всю жизнь буду рядом, чтобы защитить её от всех невзгод и подобного дерьма. Она достойна счастья и любви, как никто другой на этой жалкой планете. И я хочу стать тем, кто даст ей эти ощущения защищённости, любви и заботы, даже если мне лично придётся открутить башку Джареда, чтоб быть с ней. Я готов перегрызть глотку каждому, кто хочет хотя бы дыхнуть в её сторону. Это не чувство жалости или сочувствия, которые так ненавидит Камилла, судя по её реакции. Это больше. Гораздо больше и светлей.
— Не хочешь ответить? — локтем, толкнул меня Трент.
Нахмурившись, я вышел из транса собственных дилемм и вытащил телефон из кармана, где увидел лицо родного человека, в виде главной женщины своей жизни.
— Привет, ма, — улыбнулся я.
— Привет, Кристофер, — радушно поприветствовала она меня, — как дела?
— Неплохо, — кивнул я, — ты как? Как папа?
— На нашей работе не заскучаешь, — ответила она, и я уверен, пожала плечами, потому что это её любимая привычка и отличительная черта, — может, расскажешь, куда ты так зачастил?
— Ты о чём? — вскинул я брови.
— Только не говори, что ты настолько сильно скучаешь по Джареду, что решил летать к нему каждые выходные.
— Ма, я живу с импотентом, — усмехнулся я, посмотрев в сторону Трента, который тут же зарядил мне под дых, из-за чего я скрючился в три погибели, но быстро пришёл в себя и показал другу средний палец, — мне скучно, а с Картером весело.
— Я не хочу знать половую жизнь твоих друзей и твою, — улыбчиво проворковала мама, после чего перешла на серьёзный тон, — ты летаешь к ней. Я права?
— Незаконно следить за жизнью какого-то человека, ма, думал, что ты знаешь такие элементарные законы. Это вмешательство в частную жизнь. Глава четвёртая, статья одиннадцатая.
— Я знаю законы, Кристофер, но ты летаешь каждые выходные.
— Да, — выдохнул я, и перешёл чуть ли не на шёпот, — я должен перед кем-то отчитываться за свои отношения?
— Отношения? — удивлённо переспросила мама, когда я вышел из-за стола и отошёл в сторону, чтобы не болтать при лишних ушах.
— Да, мама, за свои отношения. Я считаю её своей девушкой, ты не переубедишь меня в обратном, и у тебя не получится свести меня с какой-нибудь идеальной соседской доченькой или дочерью подруги. Ты ничего о ней не знаешь. Никто её не знает лучше меня, кроме неё самой.
— Хорошо, — довольно легко выдала она, чем теперь вбила в ступор меня. Мама редко сдавалась, но ей никогда не удавалось переломать меня и изменить моё мнение.
— Хорошо?
— Да, а что я должна сделать? Не посадить же тебя на электрический стул и не прочистить сознание, даже ток тебе не поможет.
— Ты права, — засмеялся я, после чего выдохнул и потёр лицо, — я серьезно, ма. Она хорошая. Это дерьмо в её биографии ничего не говорит о её душе, это не её вина. Она не заслужила этого.
— Можешь передать трубку моему сыну, потому что это явно говорит не Кристофер, который является моим сыном на протяжении двадцати лет.
— Это говорит он, — снова засмеялся я, — ты же не думала, что я как сильные и независимые женщины, планирую завести котов и жить с ними, либо упиваться в барах всю сознательную жизнь!?
— По крайней мере, надеялась, что этого не произойдёт, — рассмеялась она в ответ.
— Этого не произойдёт, — заверил её я, — в моих планах была ещё семья.
— Слава Богу, — вздохнула мама, — а то мы хотели отчаяться.
— Прикалываешься? — усмехнулся я, — мне же всего двадцать, я не хочу плодить детишек сейчас. Свобода — отпадная штука.
— Ты вроде как больше не свободен, Кристофер, если я правильно тебя поняла. И я не хочу слушать о том, чем занимается мой сын с девушками, особенно вдвоём.
— А кто сказал о двоих? — засмеялся я.
— Господи! — воскликнула мама, — я сбрасываю трубку.
— Да ладно, ма, ты тусила с хиппи, которые курят травку для расслабона и отжигают в групповухах.
— Я не хочу больше с тобой разговаривать, — сказала она, — надеюсь, эта девушка действительно такая, как ты её описываешь. Говори о подобных вещах с отцом. Скорей всего он даже поддержит твои порывы.
— Отпад, ма, прямо сейчас наберу папе и спрошу, участвовал ли он, — засмеялся я.
— Отвратительно, Кристофер, — последнее, что сказала мама и скинула трубку.
Я уже говорил, как люблю болтать на подобные темы с ней? Определенно люблю, потому что она морщится и фыркает, но прекрасно понимает, что это мелочи жизни, которые были из века в век, особенно в её развязные времена. Хочешь отвязаться от вопросов о личной жизни? Тогда смело трещи о всякой подобной херне и весь интерес к тебе быстро пропадёт, особенно у родителей. Думаю, что я и в сорок буду рад перетереть на подобные темы, ничего в этом нет, лишь бы не стать чопорным и скучным задротом в пиджаке и при параде.
Глава 28
Ками
Меня не просто трясло, меня жутко тошнило с каждым новым шагом, который приближал меня к офису, где работает Лизи. Перед собеседованием, я решила совершить прогулку, чтобы «проветрить мозги», но ничего не помогало, волнение никуда не ушло. Я мало спала и последний раз ела только вчера, остальное время я жутко нервничала. Я не могу упасть в грязь лицом, ведь без Лизи, я бы не вышагивала сейчас к зарплате больше десяти тысяч долларов, скорей всего я бы разносила заказы, и я займусь этим уже вечером. Джаред хоть и поговорил с мистером Силиваном, увольняться я не стала, потому что не совсем уверена, что могу понравиться там, а терять работу за мнимые надежды — не разумно, особенно сейчас.
Выдохнув последний раз, я зашла в просторный холл, где всюду туда-сюда ходили сотрудники, от чего приступ тошноты вновь напомнил себе. Неуверенным взглядом, я оглядела мраморные полы и стены в коричневых оттенках с золотыми проблесками от солнца и зашагала к стойке, напротив входных дверей, где заседала пара девушек, пока третья нависала над ними и о чём-то рассказывала.