Соколовский снова подошёл к девушке, которая наблюдала за всей этой картиной, молча, находясь в полном шоке. Она смотрела за ними, выпучив глаза. Соня терпеть не могла Ростовского, и своим последним предложением, он сильнее подлил масла в огонь, но даже он не заслужил такого обращения и травмы. Соколовский опять превзошёл себя по жестокости.
Максим просто приобнял девушку за талию и сразу направился наверх, потащив е ё за собой почти волоком. Из-за всех тревожных событий, которые в последнее время происходили с ней, она была почти в бессознательном состоянии. Её глаза были расширены, руки тряслись, а пульс отбивал чечетку. Она просто не понимала, чего ещё можно от него ожидать. И даже боялась поднимать глаза на Соколовского. А тот, дойдя с ней вместе до самого верха лестницы, повернулся и кинул Владу несколько слов. Суть их сводилась к тому, чтобы «щенок выметался» и передал отцу, что он не подошёл. И то, что Максим ктегорически против «иметь какие-либо дела с таким ушлепком».
Соколовский привел её в небольшое помещение, с такими же, как и в других комнатах, высокими потолками и глянцевыми шторами, которые поблескивали и переливались на свету. Судя по убранству этого помещения, здесь у него, скорее всего, была кухня. Гигантский зеркальный кухонный гарнитур бежевого цвета возвышался с обеих сторон комнаты, придавая этому помещению сверкающий и немного нежилой вид. Около огромного панорамного окна стоял длинный стол без скатерти, и мягкие, оббитые белой искусственной кожей, стулья с высокими спинками, придвинутые к самому столу.
В помещении находились две женщины. Во-первых, невысокая блондинка бальзаковского возраста, со светлыми, выжженными перекисью жиденькими волосами и грубоватым выражением лица. И вторая тоже довольно невысокая женщина, по возрасту чуть помоложе первой. Когда Максим и София зашли на кухню, те сразу прекратили разговор, замолкли на полуслове. Однако девушка успела уловить часть того о чем шел их разговор, она покраснела, когда услышала последнюю фразу.
— ….очередная его подстилка, которая зачем-то решила сбежать.
— Да ладно? От такого мужика! Совсем дурная….
Вторая из говоривших женщин, не сразу увидела входившую на кухню пару, поэтому первая толкнула её в бок, и она моментально замолкла. При этом убрала пахабную улыбку со своей физиономии и опустила свой удивленный взгляд в пол.
Соня не слышала их разговор целиком, но почему-то посчитала, что они говорили именно о ней. Её лицо пошло красными пятнами.
Увидев входящего на кухню Соколовского, женщины поменялись в лице, и моментально начали лебезить, примерно, так как это делал Ростовский, за несколько минут до этого.
— Максим Константинович, вы что-то хотели? Ужин накрывать? — заискивающе проговорила женщина постарше, не замечая его напряженное выражение лица.
— Накрывайте, — холодно бросил он. — Здесь, на кухне. Мы сегодня поужинаем здесь.
Было видно, что они мнутся и хотят что-то просить, поэтому Соколовский добавил.
— Два прибора. Для меня и для неё, — он сказал это, не смотря на девушку, но женщины прекрасно его поняли, и стали молча выполнять распоряжение хозяина. Пока они это делали, Соня замечала их косые взгляды, направленные в её сторону. Она не знала, как их расценивать и просто хмурилась, глядя на них исподлобья.
— Вымой руку, — Максим привлек её внимание к себе. Девушка, молча, подошла к крану с водой и сполоснула руки. Однако ему этого показалось недостаточно, он схватил её кисть как раз в том месте, где её лапал Ростовский и молча, вылил туда половину тюбика жидкого мыла, не больше не меньше, полтюбика. Она, удивленно наблюдала за тем, как он гневно хмурясь, молча, намыливает её ладонь. Он делал это самозабвенно, с каким-то жестоким рвением, как будто хотел стереть отпечатки рук Ростовского, недавно оставленные на её руке. Ей было неприятно, и когда болезненный стон сорвался с её губ, его это как будто отрезвило. Он резко отпустил её руку, отошёл к столу, на котором уже было множество блюд, и велел ей вытереться. Она сделала то, что он просил, и спокойно стояла около раковины.
Те женщины, которые накрывали стол, после того, как сделали свои дела, почти сразу куда-то вышли.
— Тебе нужно особое приглашение? — хмуро спросил он, заметив, что к столу она подходить не торопится. — Чего ты там стоишь, как статуя?
— Может, я лучше пойду в комнату?
Блондин поднял голову и смерил её колючим взглядом, своих голубых, и таких холодных глаз. Он оценивающе прищурился и сказал.
— Садись. Я не намерен повторять дважды, София.
глубоко вздохнула и медленно приблизилась к нему, сев на противоположную сторону. Ему её маневр совершенно не понравился, он встал и подойдя к ней, поднял за плечи, повёл её ближе к другому концу. Туда где он сам сидел изначально. Она с удивлением наблюдала за тем, как он молча отодвигает соседний с собой стол, и одним легким толчком буквально вжимает в него её тело. И сам садится рядом с ней.
— Ешь, — коротко бросил он, вернувшись к своему занятию, а она удивленно рассматривала стол.
Рядом с ней стояли различные блюда, салаты, соусы, мясные и сырные нарезки, что-то из фруктов и овощей. Она с удивлением смотрела на блондина, и пыталась понять, всегда ли он так питается, или это особый случай. Но спросить его, она, конечно же не решилась.
— В чем дело? — строго спросил он, глядя в упор в её сторону. Его лицо было так близко, что она могла хорошо рассмотреть его черты лица, и в очередной раз отметила, насколько они идеальные. Будто высеченные из камня, ровные и правильные линии, никак не вязались с его грубым характером, и она никак не могла привыкнуть к этому контрасту. Он её поражал. С каждым разом всё сильнее и сильнее. — Почему ты не ешь? — прозвучало почти не грубо. Она это не заметила, продолжая рассматривать его лицо.
Внезапно он подвинулся к ней, приблизившись почти вплотную к её лицу, губы были почти около её губ. Её глаза от удивления расширились, и она понимала, что именно этого от него ждет. Даже сама потянулась в его сторону. А он скривил свою обычную презрительную мину и жестко посмотрел на неё, обдувая холодом своего легкого дыхания.
— Думаешь, я тебя поцелую? — издевательски выдал он, наклонившись прямо к её уху. — Я не целую своих подстилок. Особенно, таких как ты.
С этими словами он резко отстранился и продолжил что-то жевать, оставив девушку в полнейшем недоумении. Она не знала, что он имел ввиду, говоря, что не целует таких как она. Хотела понять каких именно. Но выяснять это у него, не было ни малейшего желания. Она продолжала сидеть, низко опустив голову, молча глядя на стол. Её волосы опустились вниз, на колени, не позволяя ему видеть её выражение лица. Он схватил её за руку, ту самую, которую ранее трогал Владислав.
— Я велел тебе есть, подстилка. — сказал он спокойно. — Очень жаль, что с первого раза ты меня не поняла. Если такое повторится снова, я буду вынужден тебя наказать. Так что лучше не нервируй….
Соня вздохнула, подняла ложку и начала есть, совершенно не глядя в его сторону. Хотела выдернуть у него свою руку, но он не отпускал, цепко схватив своими пальцами её пальцы. Ей было неудобно есть левой рукой, но она не стала ничего говорить и снова что-то доказывать. Он настолько достал её своими выходками, что она хотела только одного — оказаться от него подальше.
Они спокойно ужинали, пока их внимание не привлек посторонний звук. Это был голос, принадлежавший девушке.
— Привет, милый! — в комнату вошла, высокая, ухоженная брюнетка с третьим размером груди, и густо накрашенными силиконовыми губами. Она спокойно подошла к Соколовскому и чмокнула его в щеку, оставив на ней бледный след от своей малиновой помады.
Соколовский, впервые за всё время окатил её совершенно спокойным, почти не колючим взглядом.
— Как ты попала в мой дом, Вероника? — он говорил это спокойно, немного откинувшись на стуле, и глядя в упор на неё. Соня его таким не узнавала.
— Меня впустила твоя охрана, — непринужденно ответила та. — Представляешь, они меня запомнили. Хотя я бывала у тебя всего два раза, но запомнили. — она улыбнулась и подошла ближе к столу. — А почему ты ужинаешь с прислугой?
Максим не ответил, но на его лице отобразился тот самый злой взгляд, которого девушка так сильно боялась. Его гостья, уже вторая за сегодняшний день, кто называет Соню прислугой.
— Эй, ты, — Вероника обратилась к девушке, сидящей за столом. Соня ни на кого не смотрела. — Принеси мне что-нибудь выпить, побыстрее. Лучше вина, но может, есть что-то другое. Не принципиально.
София повернула взгляд в сторону и выразительно посмотрела на блондина. Его лицо потемнело, и он был готов испепелить Веронику своим взглядом. Когда Соня стала вставать, он сильнее прижал её руку к столу, не давая подняться.
— Зачем ты приехала сюда? — рыкнул он Веронике, пропустив её реплику, обращенную к Соне.
Вероника ничего не ответила, подходя к нему еще ближе. Она запустила пальцы в его шевелюру и непринужденно ответила.
— Ну, я соскучилась, пупсик. Поездка была такой долгой без тебя, я изнывала от скуки. Хотела быстрее тебя увидеть. Звонила. Но ты не отвечал на мои звонки, вот я и приехала. — она переместила руки от его шевелюры, постепенно спускаясь сперва на шею, а потом и вниз на плечи, прижимаясь сзади к нему.
Вероника Сосновская была дочерью одного из деловых партнеров Соколовского, и он не мог позволить себе грубо вышвырнуть её из своего дома, однако все последующие десять минут, он напряженно думал именно об этом.
С этой девушкой у него никогда не было серьезных отношений, только редкие встречи в интимной обстановке. Однако сама девушка почему-то была уверена, что между ними что-то большее, то и дело названивала ему, приходила на работу, и теперь, вот, решила заявиться домой, хотя раньше никогда так не делала.
— Я тебя не звал, Вероника. — спокойно ответил он на её реплику. — У меня много дел, прости.
— Ну а ты уж отвлекись, на часок! — визгливо ответила та, но руки от него она не убирала. — Я вообще-то не просто так приехала! Отец документы какие-то просил тебе передать. Так что я почти по делу, — ответила она, и в её голосе послышались заигрывающие интонации.
— Мы можем с тобой спокойно поговорить? — продолжила она. — Без этой твоей прислуги.
От Вероники не укрылось то, что Максим продолжает с силой сжимать руку девушки, но она открыто игнорировала этот момент, старалась показать ей её место. Для этого она даже посильнее обняла Соколовского со спины, чтобы показать ей свое особое положение.
Максим взял руки Вероники и спокойно отвел их от себя. Ему пришлось отпустить Соню и она этим воспользовалась, прижимая руку к груди и потирая затекшую конечность.
— Так ты, глухая? — сердито сказала Вероника, после того, как девушка освободилась. — Я сказала, принеси мне вина.
Соня быстро встала из-за стола и уже собиралась выйти в холл, когда Соколовский резко встал со своего места, оттолкнув при этом Веронику, и легко рванув на себя Софию, посадил её к себе на колени. От этого его неожиданного маневра обалдели сразу обе девушки. Но Вероника была удивлена сильней. Она стояла рядом, с удивленным лицом и как рыба хватала ртом свежий воздух. А Максим Соколовский, державший Соню на руках, насмешливо наблюдал за её реакцией, уткнувшись своим носом в кудрявые волосы девушки.
— Макс, я не понимаю, — зашипела Вероника. — Я приехала к тебе домой, сама. А ты, у меня на глазах обнимаешь какую-то убогую бабу. Что за дела, Соколовский?
Он тяжело вздохнул и посмотрел на неё тяжелым взглядом, Сосновская даже сжалась и как-то немного подобралась, немного отступив в сторону. Она знала, что у него тяжелый характер, и почти неограниченные возможности, отец неоднократно твердил ей что он опасный человек, но Вероника почему-то только распалялась, видя его характер и твердость поступков, которая плавно перетекала в настоящую жестокость. Никто не смел обращаться с ней также как он, и это подстегивало её к тому, чтобы совершать разные необдуманные поступки, и злить его высочество Соколовского с ещё большим энтузиазмом. Однако, были моменты такие, как например сейчас. Ей начало казаться, что она может предугадывать любой его последующий шаг, и была готова к любой реакции. Точнее, даже ждала. Надеялась, что если она придет к нему с неожиданным визитом, он разозлится и хорошенько «накажет» её. В отличии от некоторых других женщин, Вероника обожала жесткий секс и своими обычными методами, он доводил её до безумия, заставлял падать в ад. А потом возносил в небо, даря настоящую эйфорию. Такое только он один умел. Поэтому после Соколовского она больше ни хотела никого. Ничего подобного никто с ней не делал, и она как наркоман, возвращалась к нему за новой порцией дозы.
Однако, то как он сейчас с ней поступил, вывело её из колеи. Такого даже она не предвидела.
— Кажется, ты приехала по делу, — растягивая слова, сказал Максим.
— Ты прекрасно знаешь, что я приехала не только для этого! — гневно воскликнула Сосновская.
— Тогда зачем? — он продолжал сверлить её своим колючим взглядом. А сам поглаживал шею Софии своим большим пальцем левой руки. Девушка вся сжалась, но ничего не говорила ему. Она даже не поднимала взгляд на Веронику, опустила глаза на свои руки и смотрела исключительно на них.
Вероника фыркнула, но ничего не ответила, грозно зыркая на их пару.
— Не похоже, что ей нравится то, что ты делаешь, Макс, — решила сменить тактику Сосновская. — Ты посмотри на неё, — устало сказала она. — Она хочет уйти, но ты её не отпускаешь. Отпусти её.
Взгляд блондина стал похож на звериный оскал, заставляющий Веронику отступить подальше. Его правая рука, которая до этого момента, лежала на бедре Сони, больно сжала её ногу.
— Хочешь уйти, детка? — совершенно спокойно спросил он, при этом с силой сжимая её бедро. Однако спокойствие, написанное на его лице было полностью фальшивым. — Только хорошенько подумай, — в самое ухо зашептал он. — Как бы тебе не было больно.
Соня даже не знала что ей сказать, он сжимал ногу, пока что легко, но стоило только усилить хватку….
— Я не слышу тебя! — гневно спросила Вероника, обращаясь к девушке. — Тебе разрешили уйти! Так чего ты медлишь?