Вечером, выключив телефон, я взяла карандаши, с блокнотом и села на пол в дальнем углу своей мастерской. Сегодня я не рисовала. Вместо привычного мне занятия, я писала все, что думаю об этой ночи и об ублюдке изнасиловавшим меня, после чего эти листы порвала в клочья и кинув их в глиняный горшок, сожгла. Мою память это не очистило, но стало немного легче.
Всю ночь, не сумев заснуть, я, словно тень, ходила по комнатам мастерской, пиная ногами, попавшиеся мне на пути предметы. Меня изнутри разрывало негодование от того, что этот человек останется безнаказанным, но в тот же момент я понимала, что будет лучше, если я закрою все свои протесты в глубине сознания и, уйдя из этого клуба, постараюсь забыть о случившемся. Иначе это может привести к еще большим проблемам.
Но… приручить свои чувства иногда не так просто как хотелось бы.
***
Прошла неделя после того случая. Все это время меня мучили жуткие кошмары, в которых надо мной измывался некто невидимый и, просыпаясь в холодном поту, я всякий раз шла в душ, надеясь, что вода смоет воспоминания. Мне казалось, что я покрыта слоем грязи и унижена до конца своих дней.
Было тяжело вести привычный образ жизни и, большую часть времени, я не выходила из мастерской. Лишь раз съездила домой за вещами и сходила в продуктовый за едой, чтобы надолго закрыться в привычной мне среде, окруженной картинами.
На звонки я не отвечала и пускала к себе только Гросье. И то лишь потому что от нее зависела моя выставка. Я не могла допустить, чтобы из-за какого-то ублюдка, я лишилась единственного заработка и своей мечты. Поэтому, даже через силу я рисовала. Правда, картины получались мрачными.
Еще через несколько дней мне пришло сообщение от Женевьевы. Она волновалась из-за того, что я не отвечаю на ее звонки и так же сообщала, что вскоре должна была состояться еще одна встреча клуба, на которой мы могли бы пообщаться.
Меня трясло лишь при одном упоминании об этом чертовом месте, но прочитав сообщение своей подруги, я не смогла удержаться от возникшего желания еще раз прийти туда и посмотреть в лица Этьену, Арне и Реми. Кто бы не изнасиловал меня, этот человек точно думает, что он меня сломал и, что я больше не вернусь в клуб. Поэтому я решилась на этот отчаянный шаг. Прийти туда в последний раз и показать, что не смотря ни на что, я не сломалась. Я дышу, живу, рисую. Я все еще могу улыбаться, путь даже через силу.
В назначенный день я, не смотря на жаркую погоду, надела брюки и блузку с длинным рукавом, таким образом, пытаясь скрыть все еще не сошедшие засосы и следы от укусов.
Я пришла раньше на час и с омерзением посмотрела на диван, на котором все случилось. Мне хотелось его сжечь, но вместо этого, сдержав свои порывы, я прошла мимо и села на кресло рядом с окном. В полной тишине было слышно оглушающе громкое тиканье часов. Прикусив кончик языка, я пыталась успокоить возраставшее негодование и угомонить быстрое сердцебиение. Ненавижу это место, презираю того ублюдка и злюсь на собственную слабость.
Постепенно, на Париж опускался вечер и уже вскоре дверь открылась и в прихожей послышались шаги. В комнату зашел Арне.
— Клоди, ты сегодня рано, — голубоглазый парень задорно улыбнулся и, подойдя ко мне, поцеловал мою руку. Я еле сдержалась, чтобы не скривиться и не отдернуть руку. — Как твои дела? Случайно не появилось немного свободного времени, чтобы сходить со мной в ресторан?
Я внимательно смотрела на парня, пытаясь рассмотреть каждое его движение и мимику. Он вел себя очень привычно и как бы я не старалась увидеть в нем хоть что-нибудь подозрительное, мои попытки не обвенчались успехом.
Следующей в клуб пришла Женевьева. Она тут же накинулась на меня с вопросами и укорами на счет того, что я не отвечала на ее звонки. При этом подруга явно отметила слишком бледный цвет моего лица и возникшие мешки под глазами. Спасибо, Женевьева, я и без тебя прекрасно знала, что по ночам плохо сплю.
К моменту прихода Этьена, между Женевьевой и Арне завязался разговор и они благополучно отвязались от меня, сев на соседний диван.
— Добрый вечер, Клоди, — учтиво поздоровался Этьен. Он как всегда был дружелюбен, но зловещ. — Я писал тебе на почту, на счет встречи, но ты не отвечала. Много работы?
— Да, работы очень много, — я вцепилась внимательным взглядом и на Этьена, но и за ним не заметила ничего необычного.
Последним пришел Реми. Он тоже, как обычно, окинул меня безразличным взглядом своих темных глаз и высказал несколько колкостей в мою сторону.
Я перебывала в нервном замешательстве. Кто бы не изнасиловал меня, он хорошо скрывался среди этой троицы. Это меня злило и приводило в негодование. Та ночь перевернула всю мою жизнь и оставила болезненный след на сердце, но, судя по всему, для этого ублюдок, это даже ничем особым не являлось.
Вечер проходил в привычной атмосфере. Парни играли в бильярд, а Женевьева крутилась около Арне. Я же, отказавшись от любого алкоголя, сидела в сторонке наблюдая за всем этим, чувствуя, как подрагивают мои пальцы и по коже пробегает холодок. Они смеялись, пили, играли в бильярд и вели себя вполне беззаботно. Вот только, один из них растоптал меня той ночью.
С каждым мгновением, во мне все сильнее распалялось пламя ярости и, сжимая ладони в кулаки, я думала о том, что обязательно найду его и, если я не могу рассчитывать на помощь жандармов, сама отомщу посмевшему осквернить меня ублюдку. Среди них скрывается монстр, но я найду его и уничтожу.
Прикусив губу, я оскалилась, смотря на эту троицу. Мысленно я ознаменовала эту минуту началом игры, в которой я одержу победу и растерзаю врага.
Vous les hommes vous etes tous les memes
Macho mais cheap
Bande de mauviettes infideles
Si previsibles
Non je ne suis pas certaine
Que tu m'merites
Vous avez de la chance qu'on vous aime
Dis-moi merci
(Stromae)
Картина вторая… (À L'ombre)
A L'ombre
Жажда мести — ненасытный зверь. Он прочно засел внутри моего сознания, царапаясь острыми когтями, впиваясь в мысли кровожадной пастью, разрывая клыками страх на мелкие клочки и оглушающе рыча от негодования. Кажется, что совсем скоро цепи моего самообладания не выдержат и этот зверь сделает дыру в моей груди и вырвется наружу, чтобы насладиться чужими мучениями. Я сама стану зверем, принимая на себя, его действия и поглощу звериную ненависть. Мы сольемся воедино, чтобы перегрызть глотку тому, кто втоптал меня в грязь.
Мой зверь уничтожит монстра. Разгрызет его на мелкие куски и отплатит сполна за унижение.
Сидя на кресле, я чувствовала, как меня колотит от злости. Мелкая дрожь прошлась по телу и на глаза легла пелена, уродуя окружающие очертания и мгновенно срывая с моих глаз розовые очки. Этот мир чертовски несправедлив и, если ты пытаешься закрыться в собственной вселенной, чтобы оградить себя от окружающей тебя агрессии, рано или поздно, поплатишься за это. Совсем тихо, практически невесомо, перебирая в темноте своими уродливыми лапами, за тобой придет монстр. Сантиметр за сантиметром, он не спеша приблизится к тебе, после чего, медленно откроет свою зловонную пасть, опаляя обоняние запахом гнильцы, и сомкнет ее на твоей шее.
Отчаяние, паника, боль. Кричи, бейся в агонии, моли о пощаде. Монстр будет наслаждаться всем спектром эмоций, заигравших на твоем лице мрачными красками. Он хочет твоих страданий, ведь ты слабая жертва и тобою можно поживиться.
Именно таким я видела своего монстра и таковой представляла себя в ту злосчастную ночь. Я считала себя девушкой с упертым характером, но, в итоге, оказалась беспомощной жертвой. Все эти годы я даже не подозревала о розовых очках, плотно сидящих на переносице и делающих этот мир краше, чем он есть на самом деле. У того, кто меня изнасиловал, просто не могло быть причин это сделать, или же я их просто не видела, но сама ситуация произошла лишь потому, что я была слабой. Кто бы это не сделал, Реми, Этьен или Арне, он знал, что я ничего не смогу противопоставить влиятельному и богатенькому парню, решившему изуродовать мою душу. Но это не так. Я отомщу.
Мне не страшно. Весь страх поглотили злость и жажда мести.
Реми, Этьен, Арне и Женевьева все еще вели разгоряченную беседу, суть которой я уловить не могла, ведь целиком и полностью пребывала своих мыслях. Как бы противно мне не было, я старалась вспомнить все, что произошло той ночью. Прикосновение на своей коже, жадные поцелуи, шумное дыхание и вес чужого тела вдавливающего меня в диван. Меня передергивало от омерзения, но вытаскивая из своей памяти все эти тонкие ниточки, я пыталась понять, кто из парней больше всего подходил под описание. К сожалению, у меня ничего не получалось. Воспоминания были размытыми, словно краска с кистей, опущенных в стакан с водой. Чертов наркотик, подмешанный в алкоголь.
Мне хотелось уйти из клуба и поехать домой. Злость, бушующая во мне смертоносным ураганом, поглощала весь здравый смысл и я боялась, что сорвусь, сделав то, чего пока что делать не стоило. Если этот монстр скрывается, я тоже должна вести себя тихо, ведь месть — блюдо, которое нужно подавать холодным. Именно поэтому я осталась в клубе и до последнего сидела на кресле, стараясь вести себя непринужденно. К счастью, через пару часов, Женевьева засобиралась домой, аргументируя это тем, что ей рано утром нужно быть в театре. Не желая оставаться наедине с парнями, я сослалась на занятость, из-за близости выставки, и уехала вместе с подругой, вызвав одну машину на двоих, несмотря на то, что наши дома были в разных концах города. Свободных такси не было и я не хотела ждать лишние минуты, тем самым, продлевая свое пребывание в «Женесе».
— Ты выглядишь какой-то уставшей. Клоди, у тебя все хорошо? — спросила Женевьева, когда мы сели в такси. Ее пытливый ум, не давал девушке покоя и за всю нашу поездку, Женевьева, словно вулкан, извергла множество вопросов. Не выдержав и устав врать ей, я попросила водителя остановиться, сказав Женевьеве, что хочу немного пройтись. Да и поскольку нам было не по пути, мне легче было словить другую машину.
Такси как раз остановилось на улице Риволи и я, желая остудить голову, пошла к набережной «Жоржа Помпиду». По пути я зашла в неприметную семейную закусочную «Лагуст», которых в этой части города осталось совсем немного, так как с каждым годом, тут все больше открывалось сетевых кофеен, вытесняя собой частный бизнес. Кажется, Реми говорил, что хочет открыть неподалеку еще один свой ресторан и даже нашел подходящее место. Но мне нравились вот такие вот уютные закусочные, пахнущие старым деревом и корицей. Взяв там свой любимый чай с пряностями и цитрусовыми, налитый в картонный стаканчик, я не торопясь пошла к набережной.
Говорят, что Париж город любви, романтики и моды. Я же видела похоть, грязь, бездомных людей, спящих в ворохе газет на лавках, и бесконечное количество эмигрантов, среди которых коренного парижанина днем с огнем не сыщешь. Набережная «Жоржа Помпиды» является одной из самых красивых мест около Сены, но все величие этого места резко выветривалось на фоне обнимающихся и целующихся парочек, которые, судя по всему, решили такими действиями выставить свою любовь на всеобщее обозрение. Неприятно.
Встав около металлического заграждения, я посмотрела на спокойную воду Сены, сейчас, при освещении тусклых ламп, кажущуюся мне черной жижей. Стакан с чаем обжигал ладони, но приятный запах бергамота, доносящийся из выемки на пластмассовой крышке, затмевал вонь цветущих водорослей. Хоть что-то хорошее.
На набережной бурлила ночная жизнь. Мимо проходили люди, отовсюду доносился шум разговоров и неподалеку играли уличные музыканты. Не обращая на все это ровно никакого внимания, я размышляла над тем, что делать дальше. Каждое свое возможное действие я тщательно обдумывала и вновь, раз за разом, вспоминала ту ночь, ощущая, как по коже пробегают мурашки. Сколько бы времени не прошло, мне все еще было трудно поверить в происшедшее и, пытаясь защититься, я рефлекторно убеждала себя в том, что это был лишь сон. Но это не так и мне стоило принять реальность, раз я уже решила действовать.
Но, что мне делать? Как распознать среди них монстра? Разговаривать с парнями бесполезно. Да и это было бы глупо с моей стороны. Естественно, никто из них не сознается. Первым делом, мне нужно узнать, где они были после того, как ушли из клуба. Это не докажет их вины, но может сузить круг подозреваемых.
Пожалуй, начать стоит с Реми Мореля.
***
Как бы это было не прискорбно, но моя жизнь состояла не только из рисования. При своем обычном ритме жизни, я каждое утро, даже зимой, ходила гулять к Булонскому лесу, по пути покупая себе чашку капичино и несколько маффинов. Изредка я там проводила по несколько часов, беря с собой краски и холсты, чтобы порисовать пейзажи. Поскольку в университет я не поступила, считая это пустой тратой времени, но имела проблемы с тенями при написании картин, каждые понедельник и пятницу ходила в университет «Десин Дарт», где получала частные уроки у самого лучшего профессора, выкладывая за это не маленькую суму денег. Изредка, по субботам, я присоединялась к последнему курсу и там писала картины с натуры. По средам я всегда встречалась с сестрой в ресторане «La Beille», где у нас, на эти вечера, всегда были зарезервирован столик. Это была наша маленькая традиция, благодаря которой мы поддерживали связь, не смотря на бешенный ритм жизни и занятость. Еще, с недавних пор, у меня были вечера в клубе «Женесе», но они всегда являлись нерегулярным мероприятием, поэтому в список своих дел я их не вписывала. Но это все было раньше. Мой ритм жизни из-за понятной причины прекратил свое движение и почти все время я проводила в мастерской, наплевав на встречи, прогулки и занятия. Я понимала, что стоит вернуться к прежней жизни, но пока что была к этому не готова. Даже сегодня, проснувшись рано утром, я не пошла гулять в Боулонский лес. После скудного завтрака, я, первым делом, решила сделать два звонка.
Сразу я позвонила в больницу и записалась на завтрашний день к гинекологу. Являясь девственницей, я недолюбливала этих врачей. Но теперь, процедура осмотра была обязательной. Тот ублюдок не использовал презрватив и я боялась того, что та ночь могла возыметь для меня какие-либо пагубные последствия в плане здоровья.
Второй мой звонок был к Веве Боне, невесте Реми. Мне пришлось знатно постараться, чтобы достать ее номер. Не у Реми же его спрашивать. К счастью, Вева оставила свой номер в галерее, когда покупала картину. Моей целью было пригласить девушку в галерею и невзначай выведать информацию, которая помогла бы мне разобраться в ситуации. Поэтому, я без зазрения совести, соврала, что у меня появились новые картины и я хочу показать их ей, до того, как начнется выставка. Вева была ценителем искусства, поэтому эту новость приняла с радостью.
Можно было убить двух зайцев одним выстрелом. Мне как раз нужно было съездить в галерею, поскольку я там уже давно не появлялась. Гросье вновь начала давить на меня и заставлять работать, будто напрочь забыв о том, как нашла меня сломленную и разбитую на полу в мастерской, за что я была благодарна женщине. Мне не нужна жалость.
С Вевой мы встретились после обеда. Девушка приехала в галерею, как раз после того, как я закончила спор с Гросье на счет расположения некоторых своих картин и сидела в холле на гостевом диване, допивая уже вторую чашку кофе за этот день.
Вева Боне истинный ангел воплоти. Невероятно красивая, хрупкая, грациозная и элегантная. Она невысокая, но фигуристая. Ножки стройные, волосы светлые и длинные, черты лица мягкие, точно так же, как и ее характер. Но изюминкой Веви были большие глаза оливкового цвета, обрамленные пушистыми ресницами. В таких глазах можно было утонуть, если по неосторожности слишком долго в них смотреть.
Женевьева как-то обмолвилась, что договор о браке между Реми и Вевой был заключен уже давно их родителями и с самого девства эти двое росли, зная, что однажды поженятся. Фундаментом их будущей семьи должен был стать договор, но смотря на Веву, я понимала, что Реми повезло с невестой. Жаль, что Веве не так повезло с женихом. Но, раз они начали вместе жить до свадьбы, значит, Веву устраивала такая жизнь. У каждого свое счастье.
Водя девушку по галерее, я начала разговор издалека, временами пытаясь отвлечь ее на картины.
— Эта работа была закончена недавно, — сказала я, после того, как мы прошли уже большую часть галереи, указывая пальцем на картину, около которой мы остановились. На ней были изображены птицы, застывшие в полете над морем, мягко переплывающим в небо. Одна из моих самых любимых работ, созданных за последний год. — В последнее время совершенно не хватает времени. Пришлось сидеть ночами, чтобы закончить ее. У Реми, наверное, в последнее время тоже много дел и ты его редко видишь. Скажи, Вева, ты не злишься на него из-за того, что Реми проводит время в «Женесе», вместо того чтобы быть с тобой?
— Нет, не злюсь, — Вева мягко улыбнулась, рассматривая картину. — Мне нравится идея клуба и я рада, что Реми нашел людей с общими интересами. Но, знаешь, Клоди, скажу тебе по секрету, что я немного завидую тебе и другим девушкам, приглашенным в «Женесе». Их же еще две, если я не ошибаюсь? Скрипачка и актриса Пале-Рояль?