— Могу одолжить какую-то свою футболку. Думаю, она не будет слишком коротка.
Отлично, шеф предлагает мне свою одежду. Вот это у нас отношения бурно развиваются — нервно подумала я про себя. Но что делать? Моя майка, пропитанная Юлькиным чаем с сахаром — хотя, это, скорее, был сахар с чаем — неприятно липла к телу, и у меня уже начала чесаться кожа. Ладно, соглашусь, потом быстро побегу до спальни, натяну свою вчерашнюю кофту, джинсы, думаю, они хоть чуть-чуть, но подсохли — и до свидания!
— Давайте.
Мужчина опять усмехнулся каким-то своим мыслям и вышел из комнаты. Вслед за ним хвостиком поскакала Юля, не представляющая, как меня подставила своей фразой про то, что я без штанов.
Вскоре Смольный вернулся, протянув мне футболку темно-синего цвета, и, видимо, решив больше меня не доставать, ушёл, параллельно что-то рассказывая дочери.
Я быстро скинула с себя мокрую вещь, переоделась и испуганным зайцем метнулась сначала в ванную за штанами, а потом в спальню, где сегодня спала.
Только сняла с себя футболку шефа, которая была мне как платье, и на пороге объявился ее хозяин. Взвизгнув, кинула в него одежду, поступив, совершенно нелогично — могла бы ей прикрыться. Это все мои расшатанные нервы.
— Так не понравилось? — заинтересованно спросил он, разглядывая меня.
— Не могли бы вы… выйти? — прошипела я.
— Не торопись уходить, час дня — время обедать, — футболка вернулась мне обратно.
Педант! Интересно, он все по расписанию делает?
— О, Марго, ты будешь в нами есть? — обрадовалась Юля.
— Ага, — кисло согласилась я.
Глава 12
— Нет, ну сколько это может продолжаться?! — я была, мягко говоря, в бешенстве. — Андрей, черт вас подери, Юрьевич!
Я влетела к нему в кабинет, намереваясь высказать все, что я о нем думаю, потому что меня основательно достало его отношение к нашей студии.
— Да, что такое, Марго? — он поднял голову от бумаг.
— Скажите мне, пожалуйста, где папка с бумагами, которая вчера лежала под стойкой? — я старалась быть вежливой, но мой голос так и норовил сорваться на шипение.
— Это та, где куча непонятных зачеркнутых рисунков? Неподписанная? Я ее выкинул.
— Да вы издеваетесь, что ли?! — в сердцах бросила я, по инерции сделав несколько шагов вперед, так как руки чесались, чтобы поправить его холеную физиономию, но вовремя остановилась, вспомнив про субординацию, и уперлась кулаками в стол. — Сколько раз я вас просила ничего не выкидывать, не согласовав с сотрудниками? Мы не в вашем холеном и вылизанном офисе, тут все совершенно другое!
Вчера на меня нахлынуло вдохновение во время скучного кукования за стойкой, и я начеркала несколько крутых эскизов. Так как чистой бумаги под рукой не было, я сделала это на обратной стороне старых черновиков и сложила в папку, чтобы не растерять. Сегодня собиралась перевести все на чистовик и довести до ума. А этот… любитель чистоты и порядка!
— Вы не владелец студии, вас по-человечески попросили помочь с делами, потому что Илья попал в больницу! Что вы строите из себя вершителя всея, выкидывая все, что под руку попалось? Вводите какие-то свои правила, требуете от нас то, что совершенно не нужно? Кто вам дал такое право? — я распалялась все больше, потому что меня конкретно все это достало. — Я не знаю, какие правила у вас в вашей компании, и я не лезу со своим уставом к вам, но и вы хотя бы постарайтесь вести себя адекватно не на своей территории!
Он выглядел несколько удивленным моим спичем и несколько… уязвленным?
— Марго, — он открыл ящик стола и вытащил оттуда мою папку, — я ничего не выкидывал. Прошу прощения за неудачную шутку.
— Да идите вы! — прошипела, выхватив рисунки у него из рук. Вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Шутник тут нашелся!
То, что я хорошо отношусь к его дочери и то, что согласилась несколько раз с ней посидеть, не дает ему права вести себя как последний придурок. Не знаю, что за игру он тут решил вести, постоянно держа меня около себя, но пока я вижу в нем больше минусов, чем плюсов, и он еще умудряется себя закапывать все глубже. Прямо руки чешутся надавать ему пощечин. Не знаю, как мы сможем вдвоем полететь в Лондон — я его точно задушу еще где-то на регистрации и сдам в багаж.
Еще я была на взводе потому, что фестиваль был на следующей неделе, а я неожиданно поняла, что совершенно не готова. Как только представляла, что скоро конкурс, как меня начинало трясти. Эскиз, который я подготовила для модели, мне резко разонравился, и я в кратчайшие сроки решила сделать что-то новое, хотя, объективно, это было опрометчивое решение. Но что делать, если мне начало казаться, что приготовленная работа — это совсем не то, что надо. Еще я чуть не поссорилась со своей будущей моделью — давней знакомой, которая жила в Англии — мы познакомились на какой-то выставке в Москве и с тех пор поддерживали связь. Изначально я должна была остановиться у нее, так как у нее была своя квартира в Лондоне, но из-за всех этих манипуляций Ильи и Андрея Юрьевича, пришлось сказать ей, что я останавливаюсь в отеле. Девушка несколько расстроилась, потому что рассчитывала немного поводить меня по городу. Потом я что-то не то в сердцах по телефону ляпнула, и мы чуть в пух и прах не рассорились. Так что Смольный очень удачное время подгадал, чтобы меня довести.
Не успела я сесть за стол, как мимо пронесся весьма озабоченный шеф. Секунда, и его уже в студии нет.
— Что это с ним? — поинтересовался Стас, который как раз пришел с перекура и буквально столкнулся с Андреем Юрьевичем в дверях.
— А я откуда знаю, — пожала плечами, — может, опять что-то в офисе случилось.
Если честно, не понимаю, как директор огромной компании мог находить время на нашу студию, но он честно часа два проводил с нами, разбирал документы и вопросы. Правда, тот же Стас говорил, что в его смену или в Маринкину Смольный их своим присутствием не всегда радовал.
Я тряхнула головой — да что она у меня одним и тем же забита, хватит. Надо поработать над рисунком, тем более, как раз у меня есть теперь мои эскизы. Открыла вожделенную папку и выругалась — передо мной лежал какой-то договор. Ну спасибо вам, Андрей Юрьевич, и что мне с ним делать? Он, наверное, уехал с моими рисунками: я мельком заметила в его руках папку, схожую с моей. Вот и дошутился.
Взяла рабочий телефон и попыталась дозвониться до шефа, но он не брал трубку. Замечательно. Надеюсь, это он не на встречу, связанную с этим договором, так спешно сорвался.
Через час ожил внезапно ожил мой мобильный. Я с опаской посмотрела на номер, ожидая подлянки. И она не заставила себя ждать:
— Марго? — голос Смольного был несколько взволнован, — Я, кажется, взял твои эскизы вместо своих бумаг, посмотри, пожалуйста.
— Да я знаю. Я вам звонила, но вы не брали трубку.
— Рабочий телефон разрядился, — я буквально чувствовала напряженность шефа, — Мог бы я тебя попросить привезти договор ко мне офис?
— Знаете, Андрей Юрьевич, вы слишком многого от меня требуете, — мстительно проговорила я. Знала, что не время устраивать сцены, но ничего не могла с собой поделать.
— Марго-о, — почти простонал в трубку шеф, — Ну что мне сделать, чтобы ты меня простила? Мне правда очень нужен этот договор.
— Я подумаю, — пообещала, — ладно, уговорили, диктуйте адрес. Но вы от меня будете сто лет откупаться.
Глава 13
Строя в своей голове зловещие планы о том, как я заставлю Андрея Юрьевича расплачиваться за его просьбы, я ехала в метро, стараясь ни на кого не упасть — уже начинался час-пик, и народу в вагонах было хоть отбавляй. Слава богу, ехать было всего три остановки. Смольный предлагал мне вызвать такси, которое он, конечно, оплатит, но я отказалась, предпочитая потратить двадцать минут в метро, чем полтора часа стоять в пробке и слушать душераздирающие истории таксиста. Не знаю почему, но мне всегда попадались водители, страстно желающие обговорить со мной все, происходящее в мире.
От метро до офиса было где-то минут пятнадцать пешком. Еще туда, судя по картам Гугла ходила одна маршрутка, но я не рискнула в нее садиться, так как не зная, где мне точно выходить, могла запросто проехать.
Наконец, нужный небоскреб был найден, но сразу же на входе меня ждало первое препятствие:
— Ваш пропуск? — потребовал охранник крайне недружелюбного вида, заметив, как я несколько растерянно топчусь около турникета. Об этом меня шеф не предупредил, за что ему большое спасибо.
— Я к Андрею Юрьевичу Смольному, мне нужно передать ему документы, — для наглядности помахала злополучной папкой, — он меня ждет.
Охранник смерил меня крайне подозрительным взглядом, пришел к каким-то своим выводам и начал активно выпроваживать меня вон.
— Никаких поручений по поводу вас мне передано не было. Девушка, покиньте, пожалуйста, здание.
— Ну вы можете ему позвонить, спросить, хоть что-то, — предложила я, костеря про себя Смольного на все лады. Ну нужен ему этот договор, ну спустился бы или хотя бы предупредил охрану.
— У него важное совещание, я не могу его отвлекать, — не сдавался охранник. Да врет он все безбожно, не знает, чем там шеф занимается.
— Ладно, хорошо, — достала телефон и набрала номер, по которому мне в последний раз звонил начальник. — Андрей Юрьевич, будьте добры, скажите, пожалуйста, охране, чтобы меня пропустили!
Шеф, не успевший даже "Алло" сказать в трубку, помолчал еще пару секунд, видимо, обрабатывая информацию, и завершил звонок. Почти сразу же зазвонил телефон у охранника:
— Да? Хорошо, сейчас, прошу прощения.
Теперь я определенно не нравилась мужчине — из-за меня его отчитали, судя по всему. Он приложил свой пропуск к турникету, и когда тот загорелся зеленый, приглашающе махнул рукой:
— Проходите.
— Простите, а какой этаж? — окликнула я напоследок охранника, перед тем как зайти в стеклянный лифт.
— Тридцать второй, — нехотя процедил он. Ему явно очень хотелось, чтобы я побыстрее исчезла с его глаз.
Я исполнила его желание, нажав кнопку. Двери тут же закрылись, и лифт понесся наверх с такой скоростью, что мне захотелось присесть и на всякий случай накрыть голову руками — вдруг на меня потолок обрушится? Идея стеклянного лифта состояла в том, что задняя его часть немного выходила из стены здания, и создавалось ощущение того, что ты взлетаешь над городом. Но я, как человек, несколько боящийся высоты, решила побуравить взглядом дверцы, которые, слава богу, были непрозрачными. Наконец, мы остановились. Я вышла и на секунду прислонилась к стене, уговаривая сердце стучать немного помедленнее. Нет, конечно, панорама Москвы — это красиво, но не на такой скорости. Предпочитаю наблюдать за открывающимися видами не в несущейся вверх стеклянной коробке.
— Девушка, вы к кому? — прозвучало строгое справа, и я испуганно распахнула глаза.
Около меня стоял незнакомый мужчина в темно-синем костюме-тройке. Вместо галстука у него была надета бабочка, и это весьма ему шло. Мысленно дала себе затрещину и перевела взгляд на лицо говорившего. Эх, светленький, мужчины со светлыми волосами были не в моем вкусе. Но лицо красивое, не отнимешь. Интересно, Андрей Юрьевич себе работников отбирает по критерию "красивый, подтянутый, в костюме"? Чтобы, так сказать, соответствовали ему.