Вопреки моим ожиданиям, мы не стали выезжать за город, где находился его коттедж, а поехали куда-то в центр. Хотя, логично иметь квартиру, чтобы не ездить на работу из загорода каждый день.
Мы заехали в подземную парковку симпатичного четырехэтажного здания.
— Последний этаж, — указал Воронов, пропуская меня вперед по лестнице. Про боязнь лифтов он запомнил.
В его квартире можно было уместить штуки четыре моих. Да одна прихожая была размером с большую комнату. Пока я завистливо вздыхала, мужчина осторожно снял с моих плеч легкий плащ и спросил:
— Хочешь есть? Может, что-то закажем? Хотя в моем холодильнике что-то есть, но я не совсем в курсе что.
Проведя с разрешения хозяина ревизию продуктов, я с сожалением констатировала, что мужчина питается полуфабрикатами и рукколой. Больше ничего не обнаружилось. А, ну и бесконечные запасы кофе. Я почти узнаю себя.
— Я в последнее время прихожу домой только для того, чтобы поспать несколько часов, — произнес Воронов, заходя на кухню.
— Ну что же, значит, звоним в доставку, — я вздохнула.
Еще через полтора часа мы наконец устроились в обнимку на диване в гостиной, включив для фона какой-то музыкальный канал на телевизоре. Я свернулась клубочком у Воронова под боком и положила голову ему на грудь. Он приобнял меня одной рукой и задумчиво устремил взгляд куда-то вперед:
— Даже не знаю, с чего начать…
— Какие у вас были отношения с Алисой и что произошло между вами?
— Мы познакомились на одной выставке начинающего художника. Я на тот момент только год как окончил университет, и мы с моим другом дизайнером начинали поднимать компанию. Дела неожиданно для нас шли в гору, но приходилось работать столько, что времени на обычную жизнь почти не было, и я уже почти задыхался от бесконечной круговерти документов, так что решил хотя бы на полчаса выбраться хоть куда-нибудь. А тут как раз выставка буквально в двух шагах от офиса…
…Она стояла около огромного пустого полотна с тремя яркими мазками посередине и непонимающе хмурилась. И почему-то что-то дернуло его подойти и спросить:
— Вас что-то беспокоит?
Резко развернулась, рыжие волосы всколыхнулись непослушной волной, и недовольные голубые глаза поразили его в самое сердце:
— Вы — автор этой картины?
— А что? — его позабавила эта мысль.
— Вот скажите, чем руководствуются все художники нынешнего поколения, когда просто расчерчивают мазками холсты и получают работы, которые похожи друг на друга и при этом ничего в себе не несут?
— Может, тут заложен великий замысел, как вы думаете? — его уже откровенно забавляла эта ненавистница абстрактного искусства.
— Какая, например?
— А я откуда знаю, я не художник, — мужчина улыбнулся.
— Ах вы!
— Не хотите сходить куда-нибудь? — перебил ее, заставив возмущенно хлопать глазами.
— А давайте, — она неожиданно согласилась, — я вам докажу, что все это — бред чистой воды.
— Посмотрим, — Воронов улыбнулся и предложил девушке руку.
Катя недовольно завозилась, вызвав мимолетную улыбку — ревнует. Сама попросила рассказать, но все равно ей не нравится его давно прошедшее прошлое. Он продолжил:
— Алиса училась на втором курсе филологического университета, жила без родителей, так как сама была родом из Ижевска, и оказалась замечательной собеседницей. И как-то все быстро закрутилось — через месяц она переехала ко мне, через полгода мы расписались. Я был влюблен как мальчишка — не видел ничего вокруг, для меня она была центром этого мира. Она хотела квартиру побольше — мы переехали, хотя двухкомнатная меня вполне устраивала. Купили коттедж — ей хотелось свежего дачного воздуха. Мне не было жалко для нее денег ни на одежду ни на что другое, тем более денег было вполне достаточно: компания развивалась с бешеной скоростью, выходя на рынок наравне с давно известными старожилами. Мы ходили на разные мероприятия, премии в разных странах, она сияла в свете софитов, жила в них. А потом, — он резко выдохнул сквозь зубы, — я узнал, что она мне изменяет.
— И что ты сделал?
— Хотел выгнать ее. Но она так плакала, так умоляла, сказала, что, — Воронов сглотнул, — это из-за страха и гармонов ей на минуту выключило мозг. Сказала, что беременна и намерена рожать в любом случае, независимо от того, что решу я. И не смог с ней расстаться — рука не поднялась. Хоть и сомневался, но до последнего верил, что ребенок мой. Родилась девочка, тест показал, что да — моя. Ты не представляешь, сколько было во мне счастья: я стал отцом! Со временем история про неверность жены позабылась — я любил ее, а она позволяла ее любить, боготворить. Только вот до дочери ей, казалось, не было дела, но я оправдывал это тем, что она еще слишком молода для того, чтобы полностью отдавать себя ребенку. Тем более, что Алиса опять вернулась на учебу после академического отпуска и продолжала учиться. Я же старался все свободное время проводить рядом с дочерью — мне это было только в радость. Авария… — Саша поперхнулся, как будто внутри появился тягучий ком боли, не дающий говорить дальше.
— Ты можешь не рассказывать, если не хочешь, — обеспокоенно сказала Катя, подняв голову и глядя в его стекленеющие глаза.
Но перед внутренним взором уже разворачивалась страшная картина прошлого, которая уже многие годы преследовала мужчину.
***
Я думала, меня мама заберет, — разочарованно протянула Оля, пока папа надевал ей рукавички.
— Малыш, ну не расстраивайся, мама сегодня занята, она заберет тебя в следующий раз, — Саша поднял дочь на руки, заглядывая в знакомые темные глаза, — или ты не рада меня видеть?
— Конечно, рада! — девочка прижалась к отцу, — просто я соскучилась по маме, она все время где-то гуляет.
— Да, наша мама та еще гулена, — улыбнулся уголками губ мужчина, — но я тебе обещаю, что на выходных мы все вместе соберемся и куда-нибудь пойдем.
— Точно?
— Точно, я же дал слово. Ты мне веришь?
— Да!
— Вот и отлично, — он посадил дочь сзади на детское кресло и пристегнул ремень.
Пришлось заново прогревать и чистить машину — пока он одевал Олю, снега опять навалило будь здоров. Эта зима просто была какой-то рекордсменкой по количеству осадков и минусовой температуры. Наконец, он вырулил с парковки детского сада и, мельком взглянув на навигатор, поехал вперед. Пробок вроде быть не должно — час пик уже прошел.
— Пап, а ты мультики со мной посмотришь вечером? — Оля ерзала на сидении как любой маленький ребенок, не любящий сидеть на одном месте больше пяти минут.
— Конечно, котенок. Только ты не против, если папа параллельно заполнит пару бумажек?
— А мне дашь заполнить тоже? — дочь заболтала ногами, пиная обшивку сидения.
— Дам, только не бей мое кресло, хорошо? — он на секунду поймал взгляд дочери в зеркале заднего вида и подмигнул.
— Я больше не буду.
— Умничка.
Они выехали на мост, почти не освещенный светом фонарей — администрация все обещала починить, но обещанного три года ждут, тем более, этот мост находился не в близи центра, а значит хоть самому переквалифицируйся в фонарщика.
Фура появилась совершенно внезапно. Вот ее не было, а вот уже несется на полной скорости прямо на них. Саша ударил по тормозам, выворачивая руль, чтобы избежать столкновения, но даже на зимней резине колеса нещадно скользили, и их просто начало разворачивать. Последнее, что помнил мужчина — отчаянный крик дочери.
***
Потом белый больничный свет, попытки заставить себя встать и говорить и едва не сдавшее сердце, когда узнал, что Оля погибла. Реабилитация, полгода в инвалидном кресле, предательство жены, попытки жить заново Если бы не его друг — Артем, который все это время с горем пополам справлялся с управлением компанией, у него бы не осталось ничего. Но все-таки Воронов смог выкарабкаться, загнать боль куда-то глубоко, чтобы не вспоминать о ней каждую минуту, и начал жить дальше. Одного не мог понять: неужели, для Алисы дочь не значила ничего? Ладно, он мог понять, что его она не любила, оказывается — все упиралось в деньги, но хоть какие-то материнские инстинкты у нее должны были быть? Какая-то нежность, боль от утраты? Но он ни разу не видел ее на могиле дочери, а сама женщина старательно его избегала, делая вид, что они совершенно друг другу незнакомы, пока не решила устроить этот фарс с передачей и судом.
Катя прижалась к нему сильнее, сплетя свои пальцы с его, успокаивая, согревая своим теплом. Маленькая, наивная, так непохожая на бывшую жену, хотя, он готов покаяться, что изначально обратил на нее внимание именно из-за знакомого рыжего цвета волос — она привносила в его жизнь какое-то непередаваемое чувство спокойствия, неведанные раннее эмоции. И несмотря на всю нестабильность в его жизни, он не хотел ее терять, хоть на какое-то время жаждал побыть рядом с ней.
— А что за судебные иски?
Мужчина вздохнул:
— Тебе правда обязательно это знать?
— Надо же мне знать, за что тебе передачки носить, если вдруг что, — шутливо произнесла Катя.
— Ну, возможно, это случится совсем скоро — завтра первое заседание, — невесело усмехнулся Воронов, — в общем, это дело мне не выиграть, так как у меня нет ни алиби ни каких-либо доказательств своей невиновности…
***
Я проснулась из-за того, что обогреватель в лице Воронова куда-то делся, и стало как-то неуютно. Быстро надев футболку, в которой вчера пришла, вышла в коридор и застала там уже собиравшегося выходить Сашу.
— Уходишь уже?