— Гад, — прошипела я, забирая свои вещи и уходя к бабушке в комнату.
Быстренько переодевшись, вернулась к нам в спальню. Сережа лежал на спине, положив голову на руки.
— Иди сюда, детка, — прохрипел он, сощурив глаза.
Я решила не поддаваться на провокацию, взяла покрывало, лежащее на стуле, и легла, укутавшись в него как в кокон. Ну вот, теперь даже мне нужно постараться, чтобы выбраться из темницы, так что драконы мне не страшны.
— Спокойной ночи, — спокойно сказала я, прикрывая глаза и тут же вздрагивая, потому что ухо обжег шепот.
— Спокойной ночи, маленькая вредина. Надеюсь, тебе приснятся эротические сны, и ты приползешь в мои объятия.
— Мечтай, — фыркнула я, стараясь не показывать волнения.
Никольский хмыкнул, но отодвинулся от меня.
— Алиса, — снова заговорил мужчина, — мне не понятно одно, а как ты связалась со своей подругой, если связь только на холме.
Глаза распахнулись, слава богу, я была отвернута от Сережи и он не видел моего шокового состояния. Нет, он не простит мне свои забеги на холм. К тому же, когда мы вдвоем в узкой кровати признаваться определенно чревато. Может притвориться спящей?
— Алиса! — ощутимо толкнул меня в бок локтем мужчина.
— Так ты ушел на улицу, а я пошла позвонить на холм, затем побежала искать тебя в деревне, но, видимо, ты с другой стороны к холму подходил.
Воцарилось молчание.
— У тебя сапоги-скороходы? — спросил Никольский.
Не верит, черт!
Я повернулась к мужчине.
— Сереж, ты прекрасно сам видел, что здесь не ловит связь, в чем ты меня подозреваешь?! В том, что я под кроватью прячу почтового голубя?!
Главная защита — нападение, слышали? А Никольский, похоже, нет. Потому как хмыкнув, он отвернулся к стенке и показательно засопел. Пронесло.
Проснулась я рано, солнце только-только показалось из-за горизонта. Вообще, я сплю хорошо, сама по себе до полного пробуждения просыпаюсь редко. Я прислушалась — вроде все тихо.
Тело все затекло от лежания на одном боку, видимо я подсознательно боялась повернуться к Никольскому. Я аккуратно выбралась из-под покрывала и перевернулась на другой бок. Сережа спал на спине, спокойный и не опасный. Даже складочка между бровей разгладилась. Я невольно залюбовалась им, красив, подлец. Но, как говорится, не нашего формата.
Вдруг я что-то услышала. Я села на кровати, пытаясь понять, что конкретно. Видимо, именно эти крики меня разбудили. А определенно, кто-то кричал.
В следующую минуту раздалось уже близкое и отчетливое: «Отпусти, отстань! Помогите!»
Я вскочила с кровати, надевая халат на свою пижаму. Выбежав на улицу, я начала озаряться по сторонам. Принеслась запоздалая мысль, что нужно было разбудить домочадцев, но крики могли принадлежать просто поссорившейся парочке, возвращающейся с клуба. «Сама разберусь» — мелькнула мысль, и я завернула за угол. Моему взору предстала нелицеприятная картина — какой-то парень схватил девочку лет 16–17, в которой я узнала Машу, соседскую дочку, и явно пытался ее куда-то тащить.
Я схватила стоящие рядом с крыльцом вилы, и пошла спасать девочку.
— Эй, ты, — окликнула я парня, — отпусти девочку.
— Тебе чего? — прохрипел он, — пошла отсюда!
Я поудобнее перехватила вилы, надвигаясь на него. И в тот момент, когда я почти вплотную приблизилась к парочке, парень неожиданно вытащил нож и схватил Машу, приставляя нож к горлу.
— Убрала вилы, — взревел он, — пошла прочь!
Я сглотнула, а вот теперь страшно. Что если из-за моей самоуверенности пострадает девочка?
— Какого черта мне не дают выспаться? — услышала я недовольный голос сзади. Я не стала оборачиваться, зная, что это Никольский.
— Пошел вон! Я ей сейчас шею перережу! — завизжал подонок.
Никольский вальяжной походкой подошел ко мне, потянулся, озираясь по сторонам. Казалось, он не замечал ужаса ситуации.
— Ты не слышал?! — вновь взвизгнул парень.
— Да больно ты мне со своей девкой сдался, — спокойно ответил Сережа, забирая у меня вилы и поигрывая ими, словно взвешивая. — Я спать хочу, а вы мне мешаете.
Парень завис, не ожидая такой реакции и явно придумывая, что на это ответить, или какое требование выдвинуть. И в этот момент, Сережа черенком от вил метко и четко треснул ублюдку по плечу, абсолютно не задев Машу. Парень взвизгнул, но Никольский уже вывернул ему руку, выбивая нож. Я схватила девочку, пряча ее за свою спину, как будто могла ее защитить. Негодяй уже валялся лицом на земле, прижатый коленом Никольского. Все произошло за какие-то считанные секунды. Возможно, действий было больше, но мозг мой зафиксировал только это: вилы в руке Сережи — удар подонка по плечу — выбитый нож — отодвинутая за мою спину девочка.
Парень кричал то ли от боли, то ли еще от чего-то. Маша плакала навзрыд, а я пыталась ее успокоить.
Наш театр абсурда разбавила бабушка, вышедшая из дома.
— Что здесь происходит? Маша?! Ваня?! — видимо, узнала того ублюдка. — Так, стойте здесь, я сбегаю к родителям Вани и Маши.
Бабуле не нужно даже было ничего объяснять, она, похоже, и так все поняла.
— Мы пойдем в дом, останешься с ним? — спросила я Никольского. Машу срочно нужно было увести и успокоить.
— Не лучшая компания, но так и быть, останусь, Посейдон с трезубцем, — обратился ко мне, оскалившись в улыбке Никольский.
Я показала ему язык, сам он Посейдон.
Мы зашли в дом и я усадила трясущуюся девочку за стол, затем налила Маше чаю.
— Хочешь рассказать, что произошло? — спросила я девочку, судорожно сжимавшую чашку.
Она закивала головой, делая глоток. Я подвинула к ней вазочку с конфетами и села напротив в ожидании рассказа.
— Я была у подруги в соседней деревне, должна была ночевать у нее, а в обед вернуться домой. — Девочка отпила еще один большой глоток чая, собираясь с мыслями. — Мы с ней гуляли почти всю ночь с компанией, а под утро поругались.
Я вздохнула и выглянула в окно. Да, это вам не город, где уже в 9 вечера дочку-подростка не пускают на улицу.
— Я решила пойти домой, к тому же, уже светало, не страшно. В начале деревни я встретила Ваню, он предложил проводить до дома. Сначала было все хорошо, мы шли, разговаривали, а потом… — Маша всхлипнула и снова вцепилась в чашку, а я успокаивающе погладила ее по руке. — А потом, он стал приставать ко мне, пытался меня куда-то утащить. Я начала кричать.
Из глаз девочки снова полились слезы. Лишь бы не оставил душевную травму ей этот негодяй.
Под окнами зашумели, раздались вскрики.
— Я пойду посмотрю, что там. Сиди здесь, — мягко сказала я девочке.
А на улице шли кулачные бои. Никольский подпирал крыльцо спиной, ухмыляясь и закусив какую-то травинку. А вот Ваню метелил какой-то мужик.
— Негодяй, да я тебя в тюрьму отправлю! Пошел! Пошел, я сказал!
— Это отец Вани или Машин какой-то родственник? — шепнула я на ухо Никольскому.
— Торчка этого папаша, — кивнул в сторону тела Сережа, — я хочу дождаться прихода родителей девочки. Я не должен это пропустить, — откровенно смеясь, сказал мужчина. Все-таки он отвратителен! Или нет.
— Почему торчка? — спросила я Никольского. — Ты думаешь, он под кайфом?
Мужчина кивнул, нахмурив брови.
— У него глаза были стеклянные, от того и концентрация внимания плохая. Пока он слушал меня, совсем не следил за тем, что я делаю руками.
— Ужасно, — прошептала я. — Боюсь представить, что он мог бы с ней сделать.
— Могу показать, — ухмыльнулся Никольский, поворачиваясь ко мне и оказываясь на непозволительно близком расстоянии. Я сощурила глаза, показывая, как меня бесят его шуточки, ожидая продолжения его похабщины.