— Вряд ли, я тебе говорил уже об этом.
— То есть, ты готов играть в Ромео и Джульетту? — дед явно веселился. — Твоя мать исходит ядом. Что ты ей умудрился наговорить?
— Что прерываю всякое общение с ней, пока она не научится уважать мой выбор и моих спутниц, как бы они её не пугали.
— У вас настолько серьезно?
— Настолько или нет — не важно. Но в данный момент Ярослава со мной. — мужчина вздохнул, — И, порой, очень жалеет об этом.
— Поссорились?
Павел закатил глаза. Ну вот, еще один просто жаждет поговорить о его делах.
Они не ссорились. Наверное.
Просто, как бывало уже, не договорились. И он даже не хотел обвинять в этом исключительно Ярославу. Сам тоже виноват. Но прибить эту маленькую идиотку, которая за последнее время уже несколько раз качнула его на жизненных волнах из состояния полнейшего счастья и довольства собой в состояние черной дыры, куда засасывало его и его жизнь — и все потому, что оказалась скора на выводы и легка на расправу — хотелось очень.
— Нет, — скупо ответил он деду.
Они пообщались еще немного и Броневой, положив трубку, снова взял в руки стакан, любуясь игрой света в янтарной жидкости.
Конечно, ему следовало бы спокойно поговорить с ней о возникшем недопонимании, как он всегда и делал — со всеми. Проблема в том, что там, где начиналась Ярослава, у него заканчивалось спокойствие. И она совсем не помогала ему. Обижалась, слушала, но не слышала. И не хотела выполнять его просьбы.
И его терзали сомнения — а что если так и будет? И их отношения превратятся в череду обид и недоразумений?
Памятуя о том, что с его близкими сложно, он просил об осторожности, чтобы лишний раз у тех не было возможности задеть её — Ярослава же видела за этим попытку поставить её на место.
Просил встать на его сторону — она находила в этом нежелание идти на компромиссы.
Напоминал, что у них у обоих есть семьи, с которыми надо считаться — и он считается! — но только уходил с этими заявлениями в минус.
Конечно, он злился. Бесился. Кипел от этой непокорности. При том, что и так постоянно чувствовал себя неуверенным. В том, что всё получится. И что у них есть чему получаться. Что происходящее — правда. Что у него может быть…нормальная жизнь — ну, насколько нормальна, вообще, Ярослава. Что можно вот так вот, просто, чувствовать человека на физическом, душевном уровне. Что можно думать о будущем не только в смысле проектов для собственного холдинга. Блять, что вообще об этом будущем с этим конкретным человеком можно мечтать!
Что такая жизнь существует и она для него…
Слишком всё было непривычным. Хрупким. Эфемерным.
Таким, что хотелось спрятать и беречь от посторонних взглядов хотя бы до тех пор, пока он сам не примет решение заявить об этом на весь мир.
Поэтому, когда в прошлую субботу ему позвонила мать и недоверчиво прошипела, что Ярослава уже примеряет свадебное платье, а её даже в известность не поставили, он, несмотря на то, что всегда делил слова Натальи Вениаминовны минимум на три, напрягся.
И его слова, обращенные к рыжей, вышли слишком жесткими.
— Я был бы благодарен, если бы ты ни с кем не обсуждала нашу личную жизнь…
И еще что-то про мать добавил.
Только потом до него дошло, что с её точки зрения это все могло выглядеть не слишком красиво и попытался объясниться, но девочка уже надулась и даже бодро проехалась танком по потенциальной женитьбе, что весьма неприятно его кольнуло.
Странно даже, что кольнуло. Он, в общем-то, не загадывал так далеко. Сознательно.
Павел вздохнул.
Ярослава была, конечно, умницей, но, похоже, и у нее оказались временные неполадки с объективным восприятием действительности.
Может, это и хорошо? И дед прав, это значит, что она ценит их отношения? И не собирается легко от них отказываться?
Он точно не сможет легко. Если надо, то, конечно, получится, но это будет нелегко. Несмотря на то, что огонек не только согревал и заставлял его кровь кипеть, но еще и болезненно жалил язычками пламени.
— …можете поцеловать невесту.
Гриша набросился на Полину, но Павел на них не смотрел. Он только что прилетел и едва успел на эту свадьбу. Но больше, чем счастливые друзья, его интересовала рыжая, надевшая сегодня довольно целомудренное зеленое платье. Хорошо, что целомудренное. Он и так на взводе — не быть с ней целую неделю, не обнимать, не целовать оказалось непросто. Его тело уже требовало маленького чуда под собой. Его руки снова хотели почувствовать гладкость её кожи, крепкие бедра, хрупкие лодыжки на плечах…
Броневой сглотнул и постарался отогнать жаркие образы, но, кажется, по его глазам рыжая все поняла.
Поняла и вспыхнула; и тут же отвела взгляд. И потом старательно отводила его, но это было связано, скорее, со свадьбой, чем с нежеланием общаться.
Черт с ним, пусть даже будет нежелание — он и с этим справится. Сдаваться точно не про него.
Если честно, ему больше всего хотелось сейчас схватить Ярославу, утащить её в дом, отключив все телефоны и дверные звонки, и посвятить время своей собственной личной жизни, а не чужой. Поговорить. Попытаться понять. И не только.
Но пока приходилось терпеть.
А когда утащили жениха, а взволнованных гостей перевезли в ресторан и показали весьма насыщенное видео, снимаемое с разных точек и тут же монтируемое профессионалами — еще и мысленно аплодировать.
Он даже почувствовал, что зарождающаяся головная боль отступает, а свадьба перестает быть просто обязательным мероприятием.
Наконец, когда все уже развеселились и зарядились аперитивом, появились молодожены. Ярославы рядом с ними не было, но она, судя по всему, держала руку на пульсе.
После встречи с традиционным караваем — похоже, здесь соблюдались только те традиции, что были интересны организатору — жених с невестой приняли бокалы с шампанским, выпили из них и дружно грохнули об пол.
— На счастье!
Гости собрались было рассаживаться, как вошедший в раж Гриша схватил еще один бокал и грохнул снова. Полина в долгу не осталась. Более того, она не преминула этот второй бокал кинуть в новоиспеченного мужа — тот правда успел уклониться.
Дальше началось что-то невообразимое.
Под все ускоряющуюся музыку полетели тарелки, подносы и кружки. Какой-то официант с совершенно идиотским и счастливым выражением лица брякнул о пол целый поднос с фужерами.
Приглашенные разбегались с визгом, а Гриша с Полиной, в своем собственном ритме, уворачивались, кружились и продолжали бить посуду.
В своем ритме?
Даже Броневой открыл рот, поняв, что это не просто было похоже на танец — это и был танец. Он не разбирался в современных направлениях, но это было очень красиво. Танец-борьба, танец-импровизация, танец-общение. Роскошно, весело, эпатажно. Между осколков, столов, стульев и возбужденно гомонящих родственников. Павел привык видеть Гришу таким живым, но вот то, что Полина может быть настолько страстной и яркой, он не ожидал.
Впрочем, как и остальные.
Он покосился на весьма напряженных родителей невесты, которых знал давно, и усмехнулся. Кажется, эти люди вряд ли пригласят Ярославу организовывать их юбилей.
На последних аккордах его друзья закружились в каком-то совсем сумасшедшем ритме и, наконец, остановились.
Сквозь бурные аплодисменты проник мягкий, ликующий голос:
— Думаю, счастьем пара обеспечила себя на десятилетия вперед… И вряд ли после подобных приключений захочет двигаться. Потому прошу гостей за столы — карточки с именами вы найдете возле тарелок. И пусть будет первое… «Горько»!
Павел расположился возле жениха за столом на четверых. Ярослава спустилась с небольшого подиума — сцены и присела за тот же стол. Вокруг уже сновали заранее подготовленные уборщики и вскоре зал был чист; гостям дали, наконец-то, запить и закусить впечатления, а по-соседству поднимался высокий, колоритный грузин с громким, звучным голосом, перекрывающим весь шум.
— Високо високо в горах шел гордый баран. И вот приманила его прекрасная девушка, ведь издревле в Грузии существовала прекрасная традиция: до того, как выйти замуж, девушка обязана приручить одного дикого горного неуступчивого барана….
— Какой у тебя милый друг, — буркнул Гриша Полине. — Странно, что я его не видел.
Та удивленно повернулась к нему:
— Я думала, это твой знакомый. Я вообще не помню никаких грузинов в списках гостей.
Обсуждаемый мужчина тем временем продолжил:
— Чтобы это сделать, ей нужно было взять с собой охапку травы и с утра подняться в горы. Там она ежедневно должна была подбрасывать эту траву барану до тех пор, пока тот не примет девушку и не ляжет у её ног…Такой горный баран сидит в каждом из мужчин, поэтому выпьем за мудрых и терпеливых женщин, которые смогли нас приручить!