Нет, а в чем проблема? Я в состоянии платить за свою женщину, вот только Ксюша умудрилась вывернуть все наизнанку, и мне не особо хочется озвучивать правду.
— Да ты и так, считай, ответил, — фыркает дочь. — Наслаждайся лицемерием. А я пойду, побуду Лилькиной содержанкой, раз уж в этом ничего такого.
— И с каких пор у нас Лиля разбогатела? — я стараюсь сохранить лицо, говорю спокойно. Очевидно же, что девчонки просто пытаются вывести меня из себя. Дешевый шантаж! Уж не знаю, где Лиля взяла денег на перелет, но чтобы еще и платить Карлу…
Впервые за сегодняшний день Лиля смотрит мне в глаза. С таким выражением, что мне становится не по себе. Не знаю, что это… Обида, презрение, гордость… Но чувствую себя последним дерьмом.
— С тех самых, как пошла на панель, — тихо отвечает она.
Нет, умом я понимаю, что это просто шутка. Шутка ведь, да? Но почему воображение так живо рисует мне обрюзгших жирных мужиков, лапающих ее своими волосатыми клешнями?
— Да расслабься, — Ксюша хмыкает, прервав неловкую паузу. — Она написала два диплома и три курсача за эти дни. Не знаю вообще, спала или нет.
— Русь, ну в самом деле, — вмешивается Надя и проходит в комнату с видом гостеприимной хозяйки дома. — Что ты прицепился к девчонкам? Устроил тут допрос с пристрастием… Пусть отдыхают, где хотят! Конечно, мы не будем против, если они поживут у нас, но если им комфортнее у этого Карла… Дело молодое. Знаешь, когда я была в их возрасте, мне взрослые только мешались.
— Ловко, а? — Ксюша кивает на Надю. — Смотри, как обжилась. Мы, у нас… А? Готовая женушка! Ну, наслаждайся, бать. А мы — к Карлу.
— Нет! — не выдерживаю я. И не знаю, что мне не понравилось больше: что дочь собирается жить в этой общаге растаманов, или это Надино «у нас». Я привез ее сюда в первый раз, чтобы она так лихо начала командовать парадом! Это, черт бы ее подрал, мой дом. Мой! Разумеется, выяснять с ней отношения перед дочерью я не стану, но это уж слишком. — Вы остаетесь. Пойдем, Лиля, я покажу тебе гостевую комнату. А ты, — я поворачиваюсь к дочери. — Сейчас же убери весь этот бардак. Не успела приехать, уже можно ноги сломать об твои чемоданы.
— Но пап!
— Никаких «пап»! Быстро. Надя, как переоденешься, сходи, пообедай в «Lürzer», там меня знают. Просто пусть запишут на мое имя.
— А наши планы?
— Подождут. Я хочу кататься, — слишком зол сейчас на всех них, чтобы оставаться в этом осином гнезде. Ну уж нет, сначала выпущу пар на спуске Фляйсальм, иначе не обойдется без очередного скандала.
Лиля все еще смотрит на меня. То ли обиженно, то ли неуверенно. И сжимает свой рюкзак. Что уж теперь? Добилась своего? Расслабься, наслаждайся Альпами, получай удовольствие. Ведь так и знал, что в тихом омуте…
— Пойдем уже.
— Я лучше Ксюшу подожду…
— Иди, кому говорят, — я иду мимо нее к лестнице и, пока дочь возится с чемоданами, тихо добавляю: — На пару слов.
Лиля перекидывает рюкзак через плечо и плетется следом за мной, как узница, осужденная на расстрел. Настрой верный: больше всего мне сейчас хочется ей всыпать по первое число.
— Ну? — спрашиваю я, когда мы поднимаемся на второй этаж, и я указываю ей на дверь гостевой комнаты. — И чего ты этим хотела добиться? Подразнить меня? Отомстить? Доказать что-то?
— Я не хотела ехать, — упрямо отвечает она.
— Бедная девочка! Заставили провести каникулы на горнолыжном курорте. Драма-драма!
— Я не умею кататься на лыжах и не люблю холод! — она снова краснеет. — Я поехала сюда ради Ксюши!
— Вот как? Интересная версия…
Лиля с вызовом выпячивает подбородок и, шагнув ко мне, переходит на шепот.
— Уж я не знаю, о чем вы там думали, сталкивая ее лбами со своей любовницей, — шипит она. — Может, для вас это развлечение. Куда мне понять игрища богатых. Но просто чтобы вы понимали: Ксюша собирается сделать все, чтобы разлучить вас с Надей. Сказала, что затащит ее на… — Лиля запинается. — Фляйх… Шляйх…
— Фляйсальм? — удивленно подсказываю я. — Но там же красная трасса…
— Вот именно! Я в этом не разбираюсь, но Ксюша настроена серьезно. Сказала, что пообломает Наде рога и копыта, чтобы не лезла, куда не просят. А мы оба с вами знаем, что если Ксюша что-то вобьет себе в голову…
— То она это сделает… — заканчиваю я ошарашенно.
— И поскольку вы не видите ничего дальше кончика своего носа… Или еще там чего… — она выразительно смотрит вниз. — В общем, я поехала с Ксюшей, чтобы этого не допустить. Она думает, что я хочу встать на сноуборд, вот пусть этим и занимается, — Лиля берется за ручку двери, но в последний момент оборачивается. — Ах, да. И потом не забудьте выставить мне счет за проживание, — и исчезает в спальне, оставив меня переваривать услышанное.
Глава 10
Я всегда думала, что если когда-нибудь выберусь в Западную Европу, то это будет волшебное путешествие. Правда, представляла себе весенний Париж. Монмартр, кафешки, круассаны, фондю — и галантный ухажер, который целуется, как ангел. О, да… А вот что мне придется стать подушкой безопасности между темпераментной подругой и ее потенциальной мачехой — этого мне даже в страшном сне не могло присниться. И уж точно я не предполагала, что ради таких каникул я буду впахивать до тех пор, пока из глаз не польются кровавые слезы, а от слов «анализ», «исследование» и «выводы» у меня начнутся эпилептические припадки.
Я и раньше бралась за работы для других студентов, благо у нас учится много «золотых» деток, которые без ошибок двух предложений написать не могут. И Ксюша — это еще исключение, ее я заставила писать курсач самостоятельно. Она стонала, ныла, предлагала взятки, но свою заслуженную четверку получила. А те, кто в принципе не способен озаботиться учебой, становятся моими клиентами. Одна успешно защищенная работа, сарафанное радио, и вот уже накануне сессии ко мне выстраиваются, как бы сказали раньше, отборные тунеядцы. Другое дело, что столько заказов сразу я еще не брала и, пожалуй, больше никогда не возьму. Иначе к собственному диплому просто ослепну или склею ласты от нервного истощения.
Впрочем, в один момент мне показалось, что все старания были не зря. Когда Ксюшин отец в ответ на все свои обвинения услышал правду. Я никогда еще так собой не гордилась. Жалко, конечно, что до извинений он так и не снизошел, но на подобные чудеса я даже не рассчитывала.
Вообще, Руслан Сергеевич — удивительный субъект. После того, как я ему сообщила, что его дочь чуть ли не убить Надю собирается, он просто взял — и ушел. Исчез в неизвестном направлении. Я долго терпела обмен "любезностями" между Ксюшей и ее врагом номер один. Пыталась переводить разговор в мирное русло, но надо отдать должное этим двоим: из любой темы они умудрялись раздуть скандал. В конце концов, я не выдержала. Сказала Ксюше, что иду гулять. Одна или без нее. Но если меня по дороге сожрут волки или изнасилуют горячие австрийские парни, это останется на ее совести. Конечно, Ксю пофыркала, мол, нет здесь волков, а австрийцев едва ли можно назвать темпераментными, впрочем, одну меня все же не отпустила.
Я едва переставляла ноги от усталости. Будь здесь чуть потеплее, я бы рухнула на первую же обочину и отрубилась. Почти не спала в Москве последние дня три, потому что должна была сдать работы, не смогла прикорнуть даже на полчасика в самолёте, и вот теперь вместо заслуженного отдыха вышагивала под руку с неприлично бодрой подругой по заснеженной альпийской деревушке.
— Ски-пассы мы купим завтра, — вещала Ксюша, пока я пыталась подавить зевоту. — А сегодня надо отметить приезд. У папы водится только скотч, бурбон и всякая несъедобная хрень. Но тебе повезло, что есть я. А значит мы идём к Карлу.
— У него же сувенирная лавка…
— Ага. Вот мы его оттуда заберём и пойдем пить лучший имбирный эль в твоей жизни.
— А не рано? Ему разве не надо работать?
— Окстись, женщина. Ты в свободной Европе. Никакого крепостного права. Здесь все закрываются рано. Минус есть: фиг потом что купишь. Но мы-то с тобой прошаренные и всем запасемся заранее.
Карл, улыбчивый блондин с длинными волосами, каждого посетителя встречал, как закадычного друга. Радовался, отвешивал комплименты. Но не затертые вроде «какие у тебя красивые глаза» или «твои родители случайно не ангелы?», а совершенно неожиданные.
— Вау! Какой прикольный чехол для телефона! Где купила? — вот, что он мне выдал вместо приветствия.
Сначала я напряглась, как-никак, человек из другой страны, но не смогла устоять. Во-первых, я и правда обожала свой чехол, специально заказывала его, потому что люблю жирафов. А там он такой миленький, в шарфе и шапочке… Словом, Карлу удалось с ходу попасть в мое слабое место. А во-вторых, Карл улыбался так заразительно, что стоять с мрачной миной смог бы только кто-нибудь с каменным сердцем.
Английский никогда не был моей сильной стороной, но две кружки имбирного эля превратили языковой барьер в сущий пустяк. Ксюша была права: такого мне пробовать не доводилось. Пряный напиток согревал и тело, и душу, дарил какую-то внутреннюю невесомость. Бар с зелеными абажурами оказался дико уютным, за окном тихо падал снег, и я, наконец, поверила, что я на каникулах, а не на фронте беспощадных женских междоусобиц. Будь моя воля, я бы вышла отсюда аккурат за несколько часов до вылета. Даже кожаные диванчики манили гладкой и упругой поверхностью, и мое пьяненькое тельце только и мечтало о том, чтобы незаметно прилечь и погрузиться в сладостный сон. Не знаю, сколько мы так сидели, Ксюша о чем-то вовсю трещала с Карлом и парочкой норвежцев, которые подвалили из ниоткуда. Я потеряла счет времени, пока не почувствовала, что кто-то тычет меня в бок.
— А? — осоловело моргаю я. — Уже утро?
— Какое утро, балда? — звенит в ушах насмешливый Ксюшин голос. — Десять вечера! Пойдем домой, они закрываются.
Бар? Закрывается в десять? Похоже, я и правда в какой-то другой реальности. Свежий горный воздух бьет в лицо, помогая немного протрезветь. Над нами — звезды. Высокие, яркие. И так хочется обнять небо…
— Лилька, если ты не будешь шевелиться, я тебя не дотащу, — сопит Ксю. — Напоила на свою голову!
— Какие звезды… — блаженно шепчу я.
— Заметишь вертолеты или космические корабли — сигналь, вызовем санитаров!
Ксюша нагибается, хватает пригоршню снега и растирает мне лицо. Холодно-холодно-холодно!
— Ты чего! — отплевываюсь я.
— Вот, другое дело! Полегчало?
— Вроде того…
— Тогда давай, у нас еще на сегодня планы.
Мы спешим домой, заваливаемся в пустую темную гостиную, изо всех сил стараясь не шуметь.
— Что за планы? — шепчу я.
— Балдеж! — объявляет подруга. — Пошли, покажу! — и тащит меня куда-то по коридору.
Мы снова оказываемся на улице, только на сей раз уже с другой стороны дома.