— Что?.. Вы чего?
— Я так и думал, — удовлетворенно констатирует он. — Ты была возбуждена не меньше моего. Но бегала сбросить напряжение, да? Что, ласкала себя в туалете?
— Да как вы… — я с трудом подбираю слова и дико краснею. — Что за… Я же вымыла руки! С мылом! Они ничем не пахнут!
— Не пахнут, — Руслан Сергеевич, как ни в чем не бывало, садится напротив и берет бокал с коньяком. — Я блефовал. Ты сама только что призналась, — и делает глоток с таким видом, будто мы только что обсуждали погоду.
Глава 8
Интересно, человек может умереть от стыда? Думаю, я была к этому близка, как никто другой. И если бы не Ксюша, выносили бы меня санитары ногами вперед. Но нет: она появилась в самый нужный момент, величественно и громко, как вертолет службы спасения.
Если честно, такой я свою вечно веселую подруженцию не видела никогда. Ноздри раздуваются, из глаз чуть ли не молнии. Я в курсе была, конечно, что характер у Ксюши огненный, но сейчас… Все равно, что смотреть на сварку без специальных очков.
— Папа, — она плюхается в кресло, свирепо щурясь, — ты бы хоть инструкции выдавал своим пассиям, а?
— Это что еще за тон? — мрачнеет Руслан Сергеевич. Смотрит то на дочь, то на Надю, преспокойно дрейфующую к своему месту. К счастью, обо мне он уже не вспоминает, и тугой комок нервов внутри меня расползается спокойствием.
— Я же говорила, что ты ее слишком балуешь, — Надя лениво потягивает коктейль через трубочку. — Вот, пожалуйста. Подобное поведение — ожидаемый результат.
— Я тебе что, малолетка? Про поведение она мне будет лекции толкать! — Ксюша щерится, как разъяренная кошка.
— Именно так, — невозмутимо отзывается Надя. — Кто-то же должен раскрыть тебе глаза.
— Я тебе щас раскрою… — Ксюша с шипением подается вперед.
— Ну-ка хватит! Обе! — рявкает Руслан Сергеевич.
Так… Вот теперь бы точно срулить под шумок. Интересно, у меня получится просочиться сквозь кресло и незаметно, бочком, бочком, добраться до выхода? Но Ксю как чувствует: хватает меня за руку, будто я ее спасательный круг.
— Что происходит? — говорит Ксюшин отец уже тише, дождавшись паузы в перепалке.
— Она сказала, чтобы я прекратила дергать тебя по мелочам и грузить своими проблемами! Это нормально вообще?! — Ксюша задыхается от возмущения. — Это с какого перепуга она будет решать, мелочи у меня или нет? И когда я последний раз тебя дергала?
— Только за эти сутки? — Надя выгибает бровь. — Давай посмотрим в телефоне твоего отца. Считать-то тебя в институте научили?
— Так, успокойтесь, — Руслан Сергеевич со стуком ставит бокал и оглядывает соперниц. — Ксюша, во-первых, не она — а Надя. Во-вторых, если тебе взрослый человек что-то говорит, надо уметь принять к сведению.
— Щас! — фыркает Ксю.
— Надя, — продолжает Руслан Сергеевич, — я не помню, чтобы показывал тебе свой телефон.
— А ты думаешь, она сама не посмотрит? — нетерпеливо встревает Ксюша. — Если ты думаешь, что она только в телефон твой метит, ты просто на редкость наивный. Да ты только посмотри на нее! Это же очевиднее некуда! Сначала — телефон, потом штамп в паспорте, потом банковский счет. И вот ты уже без штанов и половины имущества.
— Которую ты, видимо, собиралась потратить на свои гулянки, — парирует Надя.
Надо отдать ей должное: держится эта женщина, как заправский дипломат. Жалит своим сарказмом, но ни на секунду не теряет самообладание. Чувствует себя хозяйкой положения, наверное. Неудивительно, если Руслан Сергеевич на ней женится. Может, уже сделал предложение, иначе с чего бы она вела себя так уверенно?
Пусть и тяжело это признавать, но Надя смотрится с ним идеальной парой. Оба холеные, знающие себе цену. Как лев и львица. И, наверняка, в спальне она умеет доставить мужчине удовольствие. Изобретательная, изысканная, горячая… Смотрю на нее, и самооценка падает ниже плинтуса. Даже если у Руслана Сергеевича встал на меня, спать он будет с ней, с Надей. В ней нет ни грамма ревности, и ее можно понять. Где бы он ни нагулял аппетит, голод будет утолять в ее спальне. В этом вся разница между нами. Кому-то — опытный партнер и полноценный секс, кому-то — позорный онанизм в кабинке общественного туалета. Глупая, наивная Лиля. Возомнила, что может быть интересна такому мужчине!
— Надя, я уже объяснял, что дела моей дочери тебя не касаются, — с тихой угрозой произносит Руслан Сергеевич.
Но не успевает Ксюша выпалить что-то победоносное, как отец поворачивается уже к ней:
— А тебя я просил не лезть в мою личную жизнь, — жестко добавляет он. — Прекрасно, что у тебя есть свое мнение, но в твоих советах я не нуждаюсь. И если соберусь жениться, то обойдусь без твоего разрешения, окей?
Если раньше Надя просто казалась самоуверенной, то теперь у нее фактически вырастает корона. Сияет, как новенький «порш». Да, возможно, они с Русланом Сергеевичем — отличная пара. Но Ксюшу мне все равно жалко. Не хотела бы я сейчас оказаться на ее месте! Однажды я там уже была — и мне не понравилось. Когда отец женился во второй раз, я еще училась в начальной школе. Маму я не помнила, ее не стало вскоре после моего рождения. И папа хотел как-то ее заменить, найти женщину, которая бы меня воспитала. Сам он тянул лямку, сколько мог, но все же не выдержал. Разумеется, мое мнение тоже мало кого интересовало. И пусть тетя Таня, — я так и не научилась называть ее мамой, — куда лучше этой Нади, по крайней мере, без пафосных закидонов, мне пришлось нелегко. И сейчас я от всей души сочувствую Ксюше. Она взрослая, самостоятельная, но сколько бы тебе ни было лет, тяжело делить с кем-то родного человека. И знать, что ты для него больше не единственная.
— Я не хочу разрываться между вами, — голос Руслана Сергеевича звучит уже мягче. — Мне бы не хотелось, чтобы вы постоянно воевали. Думаю, вам нужно просто время привыкнуть друг к другу.
— Если долго сидеть в аду, там не станет прохладнее, — сердито бурчит Ксюша.
— Поэтому, — Руслан Сергеевич старательно игнорирует ее выпад, — я хочу предложить вам небольшие примирительные каникулы.
Внизу все еще грохочет музыка, но отчего-то мне кажется, что нас накрыл невидимый колпак. Безвоздушное пространство, вакуум тишины. Каникулы? Это слово, прозвучавшее, как сигнальный выстрел, заставляет всех напряженно замолчать. Каникулы… Он что, издевается? Надя и Ксюша чуть не вцепились друг другу в волосы, а он предлагает каникулы? Это что-то вроде кататься вместе на карусели, есть мороженое, а потом устроить пикник? И сразу все разногласия уйдут, соперницы пожмут друг другу мизинчик и хором прочтут стишок «кирпичик ломается, дружба начинается»? Нет, я слышала, конечно, что кризис среднего возраста творит с мужиками странные вещи, но чтобы вот так…
— А чему вы так удивляетесь? — наслаждаясь произведенным эффектом, спрашивает Руслан Сергеевич. — Да. Вы не ослышались. Ксюша, Надя, я хотел бы предложить вам провести недельку вместе в моем альпийском шале. Сейчас самый сезон. Покатаемся на лыжах, Ксюш, твой сноуборд стоит там и скучает по тебе. Узнаете друг друга получше и поймете, что ссориться не о чем.
Ксюша, Надя… Меня тут как будто нет. Не то чтобы я ждала приглашения, Боже упаси. Если у меня есть ангел-хранитель, то он избавит меня от каких бы то ни было встреч с Русланом Сергеевичем. Но все же так старательно игнорировать мое присутствие… Неприятно. Мог бы из вежливости дождаться, пока я уйду. Или отделаться дежурным «Ну и вы заглядывайте как-нибудь на досуге. Будете проездом в Альпах, забегайте на огонек». И все бы поняли, что никуда я не загляну, потому что дальше Черного моря не выезжала и не выеду в обозримом будущем.
— По-моему, прекрасная идея, — Надя, как и следовало ожидать, первой приходит в себя. Хитро щурится.
В ее словах не больше искренности, чем в предвыборных обещаниях любого политика. Браво, Надежда. Хороший ход. Она прекрасно осознает, что Ксюша удавится, но в одних кустах с отцовской пассией не присядет. Просто не хочет быть той, кто первой встал на дыбы. И ее расчет идеален, потому что в ту же секунду до меня доносится тихий скрежет: это Ксюша яростно царапает ногтями подлокотники.
— Вы что, смеетесь? — выдает моя подружка. — Пап, ты что, правда думаешь, я буду с ней за ручку подниматься по канатной дороге? А потом весело кататься с горы? Может, ты уже видишь, как мы вместе играем снежки, селфимся на фоне сувенирной лавки, а вечером у камина делаем друг другу педикюр?
— Так далеко я не загадывал, но мне нравится ход твоих мыслей, — Руслан Сергеевич улыбается так, будто не расслышал язвительной иронии.
— Знаешь, что? — пыхтит Ксюша, вскочив с кресла.
— Что, милая?
— Идите вы оба к черту! Пойдем, Лиль!
Слава Богу! Я думала, этот вечер будет длиться вечность! Послушно встаю, извиняясь, пожимаю плечами — и вот уже Ксю тащит меня к выходу, изрыгая душераздирающие проклятия себе под нос. И хорошо еще, что громкая музыка не дает мне расслышать все в деталях, иначе я бы узнала о подруге много нового.
— Нет, он думает, что я буду цацкаться с этой дрянью! — она усаживается на водительское кресло и дергает на себя ремень так ожесточенно, что норовит вырвать крепление с корнем. — Примирительные каникулы! Что бы уж сразу не подружка невесты?! Ненавижу!
— Ну, может, он хотел как лучше?.. — робко вставляю я, пока Ксюша включает зажигание.
Нет, я не собираюсь защищать Надю или Руслана Сергеевича. Но неплохо бы Ксюше успокоиться, потому что за рулем в таком состоянии она превращается в смертельное оружие. И мне не улыбается стать первой жертвой. Впрочем, психология, судя по всему, не мое. И попытка утихомирить гнев дает совершенно противоположный результат.
— Он, может, и хотел! Но у всех его баб на уме только одно: охомутать и обобрать до нитки.
— Надя не выглядит бедной… По-моему, у нее и так все в порядке с деньгами.
— Вот именно! А почему, как ты думаешь? Сколько лохов она уже успела обработать? — Ксюша фыркает и резко перестраивается в левый ряд, а я судорожно хватаюсь за ручку. — Себе побибикай, урода кусок! — кричит она сигналящему таксисту, которого только что подрезала. — Ненавижу его баб! Алчные стервы!
Я вжимаюсь в спинку кресла и молюсь о том, чтобы доехать до ближайшего метро живой. Теперь я даже рада, что Руслану Сергеевичу на меня наплевать. Если бы Ксюша узнала о том, что случилось в спальне ее отца… Даже страшно представить, как бы она меня возненавидела. Если уж в богатой Наде она видит охотницу за кошельком, то меня бы просто сравняла с землей. А ведь я тогда сама чуть ли не попросила Руслана Сергеевича войти в меня… Ну и дура! Тогда бы это мне стоило единственной близкой подруги. Пусть уж лучше ненавидит Надю.
— Может, он просто хотел тебя припугнуть? — тихо предполагаю я. — Ну, наказать тебя за то, что ты пустила меня в его квартиру. Обозначить границы и все такое. Типа будешь и дальше так себя вести, получишь новую мамочку.
Ксюша задумчиво покусывает нижнюю губу, потом озадаченно хмыкает.
— А знаешь, ты права. По ходу, мой старик просто пытался взять меня на понт. Ясень пень, я бы ни за что не согласилась полететь с ними в Альпы. А так и медовый месяц у них по плану, и блудную дочь на место поставили.
— Ну вот! — я радуюсь, что Ксюша уже звучит гораздо спокойнее. — А ты переживала… Просто маленькая месть. Вряд ли он собирается на ней жениться.
— Ага, — она довольно улыбается. — Неплохая попытка…
— В смысле?
— Он рассчитывал, что я подожму хвост и убегу дуться в свою нору.
— А ты не обижайся и расслабься. Пусть знает, что с тобой этот фокус не пройдет.
— Чтобы он это понял, мало просто не обижаться, — Ксюша притормаживает на светофоре и поворачивается ко мне. Глаза ее загадочно поблескивают в свете уличных фонарей, коварная улыбка напоминает о киношных злодеях, которые собираются захватить мир. — У меня есть план получше.
И почему мне так не нравится этот взгляд? Почему кажется, что в воздухе витает опасность и дух дурных последствий? Ясно, почему. Когда Ксюша произносит слово «план», запускается обратный отсчет до какой-нибудь грандиозной катастрофы. Вот только я пока не могу догадаться, какой именно.