Но в этом году произошла какая-то странная рокировка, связанная с желанием тётушки подольше побыть со своим новым ухажером и с абсолютным нежеланием Анны иметь с ним хоть какое-то общее дело, так что сестрёнка должна была прибыть раньше, самостоятельно.
Вот только её всё не было.
Анжей запер дверь в комнату: небольшое помещение с двухъярусной кроватью (Овечка спала наверху), грубым деревянным столом, горой книжек, сундуком, в котором хранились пожитки и покосившимся шкафом. На дверце шкафа Анжей нарисовал закат и корабли. По его мнению, получилось очень красиво, хотя этот факт, конечно, был легко опровергаем.
Анжей подошел к окну, отодвинул шторы из мешковины и снова поглядел на лесную тропу. Нет, ни намёка на заблудшую гостью.
Помявшись для верности ещё пять минут и прислушиваясь к монотонной болтовне взрослых, Анжей принял решение.
Открыв несуразный чемодан, он выудил старую прохудившуюся куртку, осенние сапоги, тёплые носки, свитер. Завернулся во всю одежду, и, превратившись в некое подобие капусты, остался доволен, решив, что не замёрзнет. Затем взял старый фонарь, спички, и, убедившись, что дверь надёжно заперта, а свет горит, выскользнул в окно.
Ставни он закрыл плотно. Обошел дом, прижимаясь к стене, юркнул за дышащий теплом и пахнущий навозом амбар, перелез через забор и скрылся в зарослях орешника. Поднимая маленькие снежные фонтанчики, он прошёл вдоль деревьев и вышел на дорогу, где, наконец-то, смог зажечь фонарь. Чернильный лес навис над мальчиком, угрожающе завывая. То тут, то там слышались скрипы будто из потустороннего мира. Пахло сырой землей и холодом.
Анжею было страшно: легенд о Жатве он наслушался столько, что мог книгу написать, и каждый раз встреча с ней не заканчивалась ничем хорошим.
Но за сестрёнку он боялся немного больше, поэтому вздохнул, поднял повыше фонарь и пошёл по тропе.
Овечка всё смотрела на небо. Буря усиливалась, ветер теперь свистел как бешеный, некоторые деревья и вовсе склонялись к земле. Где-то вдалеке затрещал ствол, гибнущий под натиском погоды. Девочка закрывала лицо руками, жалея, что у неё нет варежек (надо было хоть их утащить!). Совсем потеряла счёт времени, но надеялась, что ферма будет скоро, и она сядет, выпьет горячего чаю с мятой и смородиной и будет рассказывать Анжею о своей дороге.
Ветер задул особенно остервенело и пришлось остановится, дабы переждать. Несколько долгих секунд она стояла в абсолютной темноте и дикие вихри проносились мимо. Ей показалось, что рядом кто-то залаял.
Огляделась — никого. Пожав плечами, пошла дальше.
Снова подняла голову. И разноцветных вихрей нет! Никаких нет, ну что за Жатва такая, простой буран, ничего интересного.
Треск дерева раздался так близко, что девочка вздрогнула от неожиданности и ускорила шаг на всякий случай. Тропа сделала небольшой поворот, и сразу за ним Овечка наткнулась на валежник, вырванный из земли с могучим корнем.
Под ним, на земле, укрываясь от назойливого снега и ветра, сидел человек. Сначала показалось, что это пень — уж очень было темно, но, приглядевшись, девочка поняла, что это либо пень с глазами, либо она ошибается.
Замерла. Затем осторожно, по-звериному, подошла ближе, всматриваясь в фигуру.
Фигура не шевелилась.
Сделав ещё один шаг, Овечка, наконец-то, смогла разглядеть сидящего.
Это был юноша, и для ужасной бури он был одет непростительно легко: тканевые сапоги, коричневые штаны, просторная рубашка цвета травы, немного старомодная, но ему шла. Поверх всего он накинул плащ, из-под капюшона которого выбивались светлые, почти белые волосы.
Он сидел и курил трубку, не обращая внимания на непогоду кругом. Глаза его были закрыты, а на лице играла лёгкая улыбка, словно мечты поглотили его настолько, что реальный мир стал неважен и не страшен.
Овечка прикинула, что сможет быстро и бесшумно проскользнуть мимо, если этот чудак не решит вдруг проснуться. Но стоило ей сделать шаг, как незнакомец тут же посмотрел прямо на неё.
— Доброй ночи! — сказал он и выпустил облачко дыма.
Девочка поглядела на него исподлобья.
— Горит Маяк… — пробормотала она.
Вообще она любила ещё незнакомых людей и легко могла подружиться почти с любым, но в данных обстоятельствах знакомству не радовалась. Но, помня заветы мамы, старалась быть вежливой.
Ветер задул так резко, что чуть не сбил её с ног.
— Иди сюда! — незнакомец оказал на бревно рядом. — Тут не дует.
Немного подумав и оценив силу непогоды, Овечка согласилась на предложение. Осторожно, сжимая нож в кармане, приблизилась к юноше. Он улыбался приветливо, и Анна уже готова была поверить в его дружелюбной настрой, но…
Один раз, в своих путешествиях с табором, она была в музее, где хранились всякие занятные экспонаты, в том числе и чучела животных. Там были и гигантские медведи, и трёхметровые змеи, и мантикора (как оказалось потом, поддельная), но сейчас Овечка вспомнила только арктическую лису с её белым мехом, очаровательной мордочкой и хитрющими злыми глазами.
Вот и глаза этого парня были, что у той лисы. Такие же холодные, под стать снегу.
Поэтому она не села, а осталась стоять рядом, пряча ладони в рукавах.
Незнакомец глянул на неё искоса и снова закурил. Овечка почувствовала себя неловко. Она хотела как можно быстрее дойти до фермы, но стоять под навесом из земли и корней было приятнее и теплее, чем брести сквозь метель.
Дала себе срок: если через десять минут снег не утихнет, она пойдет дальше
— Он не утихнет, — раздался голос юноши.
Анна вздрогнула.
— Что?
Пот струйкой пробежал по хребту. Он что, мысли прочитал?.. Собственно, что гадать, именно так Анна и спросила.
— Нет, — рассмеялся незнакомец, и смех его оказался на удивление чистым и успокаивающим. — Просто твои мысли были очевидны.
— А…
Овечка шмыгнула носом. Ну, да. Скорее всего.
Она всё же оставила себе условие, а пока решила не терять времени даром и завела как говорила мама “культурную беседу”. Села на бревно, но ладонь с ножа, который покоился в рукаве, не убрала.
Критично осмотрела собеседника с ног до головы.
— А вам это… не холодно?
— Нет. У меня тёплый плащ.
Верилось с трудом, конечно.
— А как вас зовут?
— Гран.
— О, какое чудное имя! — такта в девочке было немного. — А меня зовут Чёрная Овечка.
— Да ну, — картинно удивился он, а затем ухмыльнулся. — И это у меня-то чудное. Ты что, оборотень?
— Нет, я необыкновенная, — парировала она своим стандартным аргументом.
— А, ну это понятное дело.
Они помолчали, пялясь на метель. Гран курил трубку, Овечка глазела на небо, раздумывая над вопросами. Потом снова открыла рот.
— А что вы тут делаете?
— Сижу.
— Ой, нет. Не просто же так сидите в лесу, в метель, во время Жатвы.
Он вздохнул, но как-то ненатурально. Словно посмеивался над ней.
— Ну да, ты права. По правде говоря, я заблудился. Уже несколько часов блуждаю по лесу и решил сделать привал.
— М….
— Никого не встретило пути — все по домам попрятались. Я решил под валежником пережать. А ты тоже заблудилась?
— Нет… Я иду домой.