— Конечно, ты чего переполошилась?
— Ну-у... — Лаура сморщила нос, сузив мятно-зелёные глаза. — Ты вернулась на три часа позже обычного, а ещё твоя юбка в крови. В какой Грани это не повод для беспокойства?
Девушка опустила взгляд вниз и мысленно отвесила себе подзатыльник — совсем забыла ещё и о платье...
— Ох... трудная ночь. Там драка была, как... ну, как это бывает... — немного комкано и невнятно проговорила, стараясь уйти от скользкой темы.
Делиться с младшей сестрой тем, что ты стала свидетельницей убийства? Увольте!
— Угу, — по глазам было видно, что Лаура не поверила, но настаивать не стала — просто знала, что это бесполезно. — Ладно, иди спать, а то ты на ногах не стоишь.
— Сейчас, малыш, я только замочу форму... сама знаешь, что бывает, если оставить высохнуть кровь на одежде, — Агнесса ещё раз провела пальцами по каштановым кудрям сестры, и поднялась, стараясь заставить пол кухни не уходить из-под ног.
— Знаю. Оставь всё, я постираю, — сказала Лаура, заставив Агнессу нахмуриться.
— Ещё чего. Ты себе пальцы в кровь сотрёшь с такой-то тканью и пятнами. Не выдумывай. Если не сложно — разогрей через часик завтрак на всех, идёт? Я потом проснусь и разберусь со всем, — ободряюще улыбнулась девочке, но успела увидеть, как в глазах той промелькнул огонёк упрямства.
— Ладно, — нехотя отозвалась Лаура.
В общую спальню она, однако, не вернулась, оставаясь на кухне и наблюдая за тем, как Агнесса набирает в кадку воду, трёт мыло и укладывает туда фартук. Когда же дело дошло до длинной, в пол, серой юбке, старшая сестра, почему-то, словно разом проснулась и, пробормотав что-то, чуть не бегом устремилась на второй этаж, где была её комната.
Причиной подобного поведения стало то, что Агнесса, по привычке проверяя перед стиркой карманы, сунула руку в тот самый, что был нашит поверх юбки, и обнаружила там, помимо кольца, те самые злосчастные пятьдесят фунтов! Она совершенно забыла о них, и теперь не понимала, что ей делать.
Расстроенная, она машинально надела на палец кольцо, и услышала недовольное рычание Мельхиора.
«Наконец-то... чего возилась так долго? О, ты всё-таки прихватила денежки? Молодец, одобряю. Хоть один разумный поступок совершила.»
Агнесса, глядя на лежащие перед ней банкноты, кусала губы. Вернуть мистеру Оливеру? Или сдать в полицию? Или выкинуть?
«Ты в своём уме, человечек? Тебе богатство само в руки пришло, а ты нос воротишь!»
«Я не нос ворочу... я не знаю, как поступить правильно, вот и всё!»
«О, тут же всё просто! Твой жирный Оливер от потери полусотни фунтов не обеднеет, уж поверь, а вот твоя жизнь качественно изменится весьма! Полиции эти деньги никак не помогут — загребут себе, уж поверь, а выбрасывать их вообще — верх глупости.»
В чём-то Мельхиор, безусловно, был прав. Ей крайне нужны были деньги. И... ну, всё же, это можно было считать чаевыми! Чрезвычайно щедрыми чаевыми, которые ей оставил, предположительно, убийца забавного толстячка...
К счастью, мировоззрение Агнессы не допускало и мысли о том, что подобная сумма, банально, могла оказаться взяткой — чем, скорее всего, она и была. Посему, пойдя на чудовищную сделку с совестью, она спрятала деньги в зачарованный на «безынтересность» кошель с прочими сбережениями и убрала его в сундук, на самое дно. Она думала, что теперь-то точно не сумеет уснуть, но стоило только раздеться и прилечь на кровать, как её будто огрели по лицу мягкой и невидимой подушкой, и Агнесса почти мгновенно погрузилась в глубокий сон без сновидений.
Глава 2 - Дом, милый дом
Грохот, обрушившийся на барабанные перепонки Агнессы, мог бы поднять и мертвеца, а она таковой не являлась — во всяком случае, пока. Потому вскочила на постели как подброшенная, спросонок силясь понять, что происходит. Потом лишь осознала, что просто в дверь её каморки кто-то яростно стучит, а ещё, видимо, что-то говорит, но расслышать слова не было никакой возможности.
Ужасно болела голова, а перед глазами всё расплывалось, из чего девушка сделала вывод, что поспать толком ей так и не удалось. Взгляд, брошенный на небольшой будильник, подтвердил опасения — стрелка безжалостно показывала восемь. Стало быть, проспала она, в лучшем случае, два с половиной часа... неудивительно, что ей нехорошо.
— Я иду, секундочку. Иду! — накинув на плечи шаль, Агнесса закуталась плотнее и открыла дверь — которая, вообще-то, не была заперта. Просто некоторые в этом доме уважали личное пространство старшей дочери, и не вторгались внутрь без стука.
Некоторые, правда, со стуком перебарщивали.
За дверьми стоял Джордж — опекун, глава семейства, седеющий и лысоватый мужчина «за пятьдесят», хотя ему едва перевалило за сорок. И сейчас, вдобавок к лёгкой отёчности и нездоровой красноте, с которыми Агнесса безуспешно боролась последних года три, на лице у «отца» поселилось напряжённое, почти паническое выражение.
— Одевайся быстрее! Накинь что-то приличное! Там внизу — два офицера полиции, и им нужна ты! Что ты опять успела натворить?! — шипение причудливым образом звучало рычаще, но сейчас оно совсем не впечатляло Агнессу — когда до затуманенного сном разума дошёл смысл слов, она и сама резко проснулась.
Полиция?! По её душу! Господи!
— Да, отец, я сию секунду спущусь. Пожалуйста, передай офицерам, чтобы не волновались, — она постаралась успокоить Джорджа, но внутри её буквально колотило.
Ну конечно же, они всё узнали! Расспросили, видимо, посетителей, или до кого там смогли добраться, и теперь знают о трагедии, что произошла в «Очаге»! И, конечно же, сейчас будут допрашивать саму Агнессу. А что она им скажет? Что замывала следы преступления?! Аккуратненько так, старательно затирала!
Взгляд заметался по скудному убранству узкой комнаты — в ней едва хватало места для кровати, сундука с вещами в изножье, тумбочки, небольшого стола и стула. Спрятаться уж всяко было негде... вот только — где её платье? То самое, со следами крови? Агнесса точно помнила, что перед сном повесила его на спинку стула, вместе с остальными вещами, чтобы днём постирать. И теперь там висела блузка, нижняя юбка, а вот серого, форменного платья, не было!
Нервно облизнув губы, она нырнула в сундук и вытащила оттуда первое попавшееся — аккуратно сложенную чистую рубашку и коричневую юбку. Праздничный вариант, с мелкой, едва заметной вышивкой по ткани. Ну и пускай... В конце концов, даже в тюрьме ей надлежит выглядеть прилично!
Одевшись и причесавшись, Агнесса нырнула в разношенные туфли и чуть ли не бегом спустилась по лестнице, на последних ступеньках, правда, чуть замедлив шаги, чтобы не казалось, будто она чересчур спешила. Путь до входной двери был своеобразной дорогой на эшафот, и Агнесса надеялась, что ей дадут время попрощаться с родственниками.
Открывшаяся её взору картина немного отличалась от той, что рисовало воображение — пара полисменов оказалась не огромными громилами, вроде Гарри, а совсем молодыми парнями патрульными. У них в руках не было огромных ржавых кандалов, а на лицах — хмурого изобличающего выражения. Один из них жевал яблоко, а второй вертел в руках другое, словно не знал, что с ними делать, и оба они слушали Лауру, что разливалась соловьём о какой-то чепухе. Вид у полисменов был, прямо сказать, сонный и немного отрешённый. Рядом топтался оттёртый в сторонку опекун и не шибко стремился привлекать внимание стражей порядка. Агнесса немного приободрилась, решив, что полицейские были достаточно симпатичными людьми, чтобы, быть может, дать ей хотя бы небольшой шанс оправдаться.
— Доброе утро, господа, чего желаете?.. — уже заканчивая фразу, Агнесса поняла, что сказала что-то не то и фырканье Лауры вкупе с удивлёнными взглядами офицеров, было тому ярким подтверждением. Впрочем, один из них — тот, что грыз яблоко, буквально через секунду расплылся в улыбке, окинув девушку профессионально быстрым взглядом.
— Ага, мисс Баллирано, — почти беззаботно проговорил он, пряча огрызок в ладони. — Полагаю, уточнять работаете ли вы в пабе «Очаг» — бессмысленно, верно?
Агнесса смущённо улыбнулась, легко пожав плечами:
— Извините, заработалась... да, сэр, вы правы. Я работаю в этом пабе. Чем могу быть полезной? — она старалась, чтобы голос звучал максимально нейтрально, хотя сердце и стучало очень гулко и сильно, в ожидании тех самых страшных слов «мы знаем, что вы были там в день убийства!».
— Прекрасно. Тогда, может быть, вы поможете нам... — вступил второй офицер, потому что первый слегка замялся, разглядывая... воротник Агнессы? Она даже слегка забеспокоилась — все ли пуговицы застегнула?
— Разумеется, господа, — чуть более сдержанно кивнула, машинально поднимая руку к вороту и прикрывая цепочку пуговиц, из-за чего младший из полисменов быстро сморгнул и вновь перевёл взгляд на её лицо.
— Кхм, о чём бишь я... мы, то есть. А, мистер Вайз! Он вчера был в пабе? — поспешно выпалил он, еле заметно покраснев.
Агнесса моргнула несколько раз, а затем слегка прищурилась.
— Ну... да. Мистер Вайз — мы же говорим о лавочнике, верно? — наш завсегдатай и вчера пробыл в «Очаге» до самого закрытия. Но к концу смены он был уже немного... в некондиционном состоянии, скажем так, поэтому я сама поймала для него кэб, и отправила домой. А что случилось? С ним всё в порядке? — беспокойство за постоянного клиента превысило даже страх за саму себя, и Агнесса аж подобралась вся, требовательно вглядываясь в лица офицеров. Те, видимо, не ожидали такого потока слов, и потому сам несколько опешили.
— Хм... проблема в том, что супруга мистер Вайза обратилась в полицию, как раз в связи с тем, что он не вернулся домой, — пробормотал старший, доставая блокнот и делая в нём какие-то заметки.
— Извините, господа, боюсь, я, всё же, не могу помочь... — сокрушённо покачала головой девушка. — Вчера... то есть, извините, уже сегодня, около трёх ночи он сел в кэб и уехал по адресу Саттен-роуд, двенадцатый дом...
— Что? Какой ещё Саттен-роуд? — непонимающе нахмурился младший.
— М-м... такой адрес назвал мистер Вайз, я несколько раз переспросила, поскольку, как вы понимаете, его речь была немного... невнятной. Но, всё же, я совершенно уверена, что он назвал эту улицу и этот дом. И третья дверь. Про дверь он особо подчеркнул, — Агнесса пожала плечами.
— Очень хорошо, спасибо за информацию, мисс Баллирано. Мы обязательно проверим новые сведения, — кивнул старший, заканчивая писать и закрывая блокнот. — Хорошего дня.
К счастью для себя, Агнесса так и не смогла вымолвить и слова, лишь жалко улыбнулась в ответ и кивнула. Лаура снова защебетала, провожая полицейских до калитки, а Джордж что-то невнятно пробурчал — то ли попрощался, то ли обругал, не разобрать. Агнесса прислонилась плечом к дверному косяку, глядя вслед офицерам, и пыталась понять — что же только что произошло?
— Снова натворила бед? — голос из-за спины заставил девушку вздрогнуть — она, как обычно, не услышала шагов «матери», Магрит. Сухая женщина с почти противоестественно прямой спиной неизменно вызывала у Агнессы лёгкий трепет. Увы, совсем не благоговения — чувства, что она испытывала к опекунше, лежали в плоскости сдержанного раздражения и лёгкой неприязни, но Агнесса понимала, насколько это дурно, и тщательно скрывала эмоции. Как и сейчас — подавила вспышку непрошенного негодования касательно «снова натворила». Будто бы она только и делала, что влипала в неприятности, или, тем более, доставляла их окружающим!
— Нет, матушка, господа полисмены просто интересовались судьбой одного из наших завсегдатаев, — кротко ответила девушка, оборачиваясь к Магрит и привычно улыбаясь.
Опекунша — привычно же — ответила мрачным и подозрительным взглядом:
— Судьба у посетителей столь порочного места одна — Ад! Гнездо разврата и разгула, пиршество греха!
Агнесса в глубине души поражалась таланту Магрит кричать сквозь зубы. Как-то она даже попыталась это воспроизвести — чтобы добавить патетики фразам на одном из своих выступлений, но потерпела фиаско. Получилось какое-то визгливое шипение вкупе с брызгами слюны, и момент триумфа злодея из рассказа превратился в комичный провал — зрители хохотали, вместо того чтобы содрогнуться в ужасе за судьбу героя.
— Да, матушка, — кротко кивнула Агнесса.
Спорить с опекуншей она не умела, да и не видела смысла — Магрит только и делала, что осуждала место, где работает её старшая приёмная дочь, но ни разу не настаивала на том, чтобы та уволилась из этого «вертепа». Слишком хорошие деньги Агнессе там платили — опекунам почти и не приходилось вкладываться в содержание всего «выводка». Только на крайние бытовые нужды, вроде пищи и необходимой одежды. Всё прочее же считалось излишеством, и Магрит с наслаждением расписывала, насколько грешно потакать низменным желаниям шестилетки-Дэмьена и покупать сахарный леденец, или пятнадцатилетней Лауре — грошовое украшение. Впрочем, хотя бы не препятствовала этим покупкам, если их делала Агнесса, и на том спасибо.
— А куда это ты собралась? — прищурив глаза, цветом, твёрдостью и теплом напоминавшие Агнессе пару камушков серого гранита, спросила женщина, когда девушка направилась к лестнице. Та замерла в нерешительности, привычно принимаясь теребить край рукава.
— Я... хотела ещё немного поспать. Была трудная смена, я поздно вернулась, — начала было оправдываться она, но поняла, что это бесполезно — тонкие губы опекунши поджались сильнее, сделав морщины ещё заметнее.
— Разлёживаться негоже, леность — один из тягчайших грехов, о которых предупреждал нас Господь! — она вновь повторила этот трюк с процеженным сквозь зубы криком, и Агнесса поняла, что отдохнуть ей точно не удастся.
— Да, матушка, — чуть более кисло, чем хотелось бы, проговорила она. — Тогда я переоденусь, с вашего позволения.