— Мне действительно жаль, что у нас не вышло доверительного разговора в приятной обстановке, сайиде Карим, — сказал Гаспар, виновато разведя руками. — И жаль, что мы вынуждены продолжать его здесь. Но нам нужны ответы, и мы их получим, так или иначе.
Карим ар Курзан сверлил его яростным взглядом. Бешенства в глазах пленного хватило бы на десятерых, и если бы шамситский купец не боялся, наверно, поток отборного мата на всех известных языках превзошел бы даже Эндерна. Гаспар был недоволен тем, что пришлось действовать по запасному плану. Он искренне надеялся, что удастся вытянуть из Курзана-младшего всю нужную информацию еще в кальянной. Но тот молчал. Не помогало даже воздействие на разум. Это злило менталиста. Он ненавидел крепких людей. С ними всегда возникали проблемы.
— Мы знаем, что вы и ваш брат последний год работали на человека по имени Хуго Финстер, более известного вам как Уго ар Залам, — продолжал Гаспар. — Мы знаем, что вы помогли ему организовать здесь, в Шамсите, преступную группировку, в которую входили разыскиваемые в Ландрии преступные чародеи Дитер Ашграу и Вернер Зюдвинд. Мы знаем, что вы спонсировали его группировку. Мы знаем, что вы помогали ему наладить связи с бандой Сарина ар Джаббала. Мы знаем, что через вашу контору Сарин ар Джаббал занимался распространением олта на территории Ландрии. Мы знаем, что вы занимались перекупкой рабов на рынках Ту-Джарры и дальнейшей их перевозкой. Мы знаем, что вы выступали посредниками в переговорах Финстера с шамситскими магнатами по вопросам спонсирования некой организации, действующей на территории Империи. И мы знаем, что ваш брат является связным Финстера и его покровителей из числа этой организации, именующей себя «Новый Порядок». Я ничего не упустил, сайиде Карим?
Карим молчал, но заметно напрягся. Поерзал на стуле, шевеля челюстью. Гаспар снисходительно улыбнулся.
— Расцениваю ваше молчание, как согласие, — сказал он, заложив руки за спину. — Итак, на вашей совести соучастие в многочисленных и тяжких преступлениях, грозящих смертной казнью не только по ландрийским, но и по кабирским законам. Однако не в нашей власти судить вас или миловать, но в нашей власти сделать так, чтобы эта информация дошла до соответствующих лиц с соответствующими полномочиями или чтобы осталась навсегда между нами, — менталист сделал выразительную паузу, давая Кариму возможность обдумать перспективы. — Все, что от вас требуется, это сотрудничество. Мы хотим знать имена покровителей Финстера. Места проводимых встреч. Планы и подробности предстоящих акций. Номера счетов в Имперском банке, куда переводятся собираемые вами средства. Имена остальных членов, входивших в состав группировки Финстера. Имена магнатов, оказывающих финансовую поддержку. Мы хотим знать все.
— Не знаю. Я ничего не знаю, — прохрипел Карим.
— Неразумно, — покачал головой Гаспар и добавил вкрадчиво: — Вы же понимаете, что тот, кто убил ар Залама, придет и за вами. Мы можем защитить вас.
Карим вздрогнул. Менталист сдержал улыбку.
— Защитить? — неожиданно усмехнулся пленник. — Ти не сможещь защитить от Исби-Лин, если он прийти за мной.
— Мы — сможем, — заверил Гаспар. — От вас лишь требуется отвечать на интересующие нас вопросы.
— Я ничего не знаю, — упрямо повторил Карим. — Я не лезу в дела мой брата. Я продаю перец и соль. Хочещь перец по хорощей цена?
— Я хочу, чтобы вы отвечали на мои вопросы, — терпеливо ответил тьердемондец.
— Я не могу на них отвечать, — попробовал пожать плечами Карим. — Я ничего не знаю.
— Вы лжете, — холодно констатировал Гаспар. — Вас неоднократно видели в обществе Сарина ар Джаббала и ар Залама.
Пленник недовольно подвигал челюстью, водя языком по зубам, однако заговорил вполне спокойно и уверенно:
— Брат просил познакомить его с хорощими людьми, я познакомил. Но ми с ним не друзья.
Гаспар вздохнул. Переглянулся с Эндерном, который стоял рядом и скучающе подпирал голову ладонью. Было слегка непривычно видеть его в дорогой одежде на кабирский манер, а не извечной потасканной куртке. В таком виде полиморф мог вполне сойти за местного, даже не меняя облик.
Эндерн перевел на менталиста янтарные глаза, в которых читалась бесконечная тоска, а на худой небритой физиономии застыло выражение: «Я же тебе говорил».
— Сайиде Карим, — Гаспар потер пальцами переносицу, — вы понимаете, что замешаны в делах государственной важности? Вы отдаете себе отчет, с кем связан ваш брат? Финстер был одним из основателей и лидеров «Нового Порядка», а «Новый Порядок» — это группировка крайне опасных радикально настроенных чародеев-ренегатов, экстремистов, анархистов, террористов, сепаратистов и дьяволы знают каких еще «истов». Часть этих же людей ответственна за десять лет непрекращающихся войн, крови, хаоса, анархии, царящих в Тьердемонде, и гибель тысяч людей. Вы понимаете, что это не самые лучшие люди, с которыми стоит водить дружбу?
— Я ничего не знаю, — монотонно протянул Карим.
— Ну че ты, сыроед, дрочишь тут, а? — не выдержал оборотень. — Не видишь, сука, языком чесать — никаких вариантов? Кончай шапито и берись уже за дело.
— Закрой рот, Эндерн, — угрожающе тихо и спокойно произнесла чародейка, выступая из темноты. Карим вжался в спинку стула, когда Жозефина смерила его горящими в колючем полумраке ледяной потусторонней бирюзой глазами. — Оставьте меня с ним на пятнадцать минут, — обворожительно улыбнулась чародейка, тиская золотую цепочку на шее, — и он заговорит.
Гаспар задумался, бросая на нее хмурые взгляды, затем все-таки отрицательно помотал головой:
— Нет. Он не выдержит.
— Я буду нежна и о-о-очень осторожна, — плотоядно облизнулась Жозефина.
— Нет, — повторил менталист. — Твои методы не подходят для простых людей.
— А твои, значит, подходят? — брезгливо поморщилась чародейка.
— Мои методы ни для кого не подходят, но с ними мы все узнаем наверняка.
Жозефина прищурилась, упрямо поджав губы.
— Ты уже вскрывал вчера, — напомнила она, — тебе нельзя так часто…
— Я все решил, — непреклонно заявил он.
— Гаспар! Если у тебя не получится…
— Выйди, — жестко приказал он.
Чародейка вздрогнула от неожиданности, взглянула на менталиста, ненавистно сверкнув бирюзовыми глазами, но лишь гневно фыркнула, с силой дернула цепочку на шее, демонстративно развернулась и шагнула в темноту, прямая и напряженная от переполняющей злости. Эндерн мерзко ухмыльнулся, проводив ее взглядом. То ли оттого, что чародейка была одета в жакет и плотно облегающие рейтузы, то ли по какой иной причине.
— Даю вам последнюю возможность, сайиде Карим, — сказал Гаспар, заложив руки за спину и нервно притопывая, — ответьте на наши вопросы, и мы оставим вас в покое. Вы проснетесь утром и даже не вспомните ни нас, ни эту ночь.
— Ти зря тратить свое время. Можещь питать меня, можещь убить — это ничего не изменит. Я ничего не знаю, клянусь Альджаром!
Гаспар прикрыл глаза и обреченно вздохнул.
— Эндерн. — Он растер пальцами виски. — Держи его крепче.
— Боишься, что убежит? — усмехнулся полиморф, обходя стул с пленным.
— Боюсь, сломается раньше времени.
Эндерн осклабился, жестко прижал ерзающего Карима к стулу за плечи и склонился к его уху.
— Ант лисала ан са, хак-ир он-кадах, — прошептал он, ободряюще похлопав пленника по плечу, и тихо, неприятно рассмеялся.
Гаспар вновь глубоко вздохнул. Он знал, что Жозефина здесь, никуда не ушла, несмотря на его тон. Стоит в темноте, напряженная, как струна, и безжалостно тискает многострадальную золотую цепочку. Он хотел обернуться, чтобы убедиться в этом, но удержался. Поддержки от нее он не дождется. Чародейка ненавидела его за то, что он делает. Он ненавидел себя тоже.
Гаспар с размаху вонзил в Карима «иглу».
Как говаривал один магистр Ложи: «Нет более унылого и невдохновляющего зрелища, чем наблюдать за работой менталиста». Все, что делает менталист, практически не имеет внешнего проявления, с трудом поддается описанию, и каждому из них приходится чуть ли не лично изобретать колесо, чтобы овладеть подобным искусством. Арт мысли, как называли такие способности неофициально, был крайне редким, а оттого сложным и опасным. В первую очередь, для самого чародея. Очень трудно сохранить человека, в котором просыпается подобный лютум, и еще труднее удержать на тонкой грани вменяемости и черного безумия, чтобы из него с годами получился чародей-менталист. Поэтому Гаспар вместо Турма оказался в сетях Паука.
Он мог и давно привык бесцеремонно врываться в чужое сознание и колоть своими мыслями, но «иглой» называл свое собственное сознание, как будто суженное до предела возможного. Это само по себе стоило немалых усилий и сосредоточенности, а любая утрата концентрации грозила не только срывом всей напряженной и кропотливой работы, но и весьма печальными последствиями, из которых апоплексический удар еще не самое страшное. Гаспар не любил кропотливую работу и обычно просто грубо и неизящно ломал волю своей жертвы подобием кувалды, но тогда можно получить лишь мысли на самой поверхности и недавние воспоминания. В случае Карима ар Курзана необходимо копать глубже. Пришлось браться за «иглу» и терпеливо нащупывать узкую брешь в его рассудке. Найдя такую, Гаспар вонзился в чужой разум, где раскрыл эту «иглу», разрезал и раздробил чужой рассудок на части, подавил всякое сопротивление самым грубым и бесчеловечным образом, раздирая мозг жертвы изнутри, чтобы найти нужные мысли, образы и воспоминания. Самым сложным было не потеряться в коридорах чужого сознания и постоянно помнить дорогу назад, иначе можно навсегда остаться запертым в чужой голове. В буквальном смысле. Правда, это «навсегда» длилось бы крайне недолго, отчего Гаспар тратил на такой допрос не больше минуты — держаться дольше он физически не мог. Поэтому и действовал грубо, бесцеремонно и безжалостно. Он был похож на неуклюжего толстяка, ворочающегося в узком проходе, заставленном хрупким хрусталем. Каждое «движение» непременно что-то ломало, вокруг все сыпалось, звенело и билось вдребезги, оставляя на «теле» кровавые раны, осколки застревали в глубоких порезах и причиняли ему боли не меньше, чем тому, чей разум он громил, бредя по чужому сознанию.
***
— Мне он не нравится, брат.
— Тебе никто не нравится, Карим.
— Твой приятель — плохой человек. Не доведет тебя до добра, клянусь Альджаром.
— Да брось, ты волнуешься понапрасну. Я кое-что понимаю в людях.
— Он колдун!
— Ну и что? В Ла-Арди полно колдунов.
— Они все иблисово семя!
— Нет у ар Залама ни рогов, ни копыт, успокойся. Он умный и уважаемый человек, между прочим, учит математике и астрономии в нашем Бай-ат Алькима.
— Если он такой умный, зачем ему мы?
— Ну, он в Шамсите человек новый, ему нужны друзья со связями.
— И конечно, он от этой дружбы не ищет никакой выгоды?
— Почему же? Ему нужны деньги. Вот только он их не просит, а предлагает вместе зарабатывать.
— Тебе мало денег?