— Спасибо Вам, что так быстро откликнулись на мою просьбу, — отдала я дань вежливости, чтобы выиграть время, и вдруг вспомнила только что возникший вопрос. — Я хотела спросить, всегда ли мы должны находиться на этой территории, — неопределенно махнула я рукой в сторону, — или нам можно покидать ее. Например, прогуляться, чтобы мысли упорядочить, — торопливо добавила я, когда она вскинула брови.
— Вы вольны выбирать подходящий Вам способ проведения своего свободного времени, — ободряюще улыбнувшись, ответила она. — Возможно, Вы уже так и сделали?
— Честно говоря, да, — неловко замялась я. — Тут неподалеку обнаружился совершенно замечательный… парк, — почему-то вырвалось у меня именно это слово. — Я не заметила там никаких ограничительных знаков…
— И нужно понимать, что именно там у Вас и возникла надобность во встрече со мной? — Она чуть прищурилась, заботливо глядя на меня.
Я ей все рассказала. Про первую встречу с сумасшедшим Ангелом. Про вторую почему-то нет. Мне не хотелось говорить о странной реакции необычного Ангела на нее — не в нем же дело, правда? Не появись этот ненормальный, мы бы просто гуляли, оживленно беседуя. Я снова почувствовала укол раздражения.
— Ситуация действительно необычная, — выслушав меня, медленно заговорила женщина-Ангел. — Если она вызывает у Вас опасения, могу Вас успокоить — акты насилия в нашем обществе невозможны, это заложено в самих его основах. Я, конечно, наведу справки об этом Ангеле, но сейчас, пожалуй, не это главное. Главное — какую реакцию у Вас вызывает такая бесцеремонность, — закончила она с явно вопросительной интонацией.
— Мне это неприятно, — просто ответила я, не зная, как описать словами всю ту смесь удивления, испуга, раздражения и еще чего-то, чему память не могла подобрать определения.
— Тогда Вам не нужно это скрывать, — одобрительно кивнув, уверила меня женщина-Ангел. — Какие бы аномалии среди нас ни случались, назойливость нам не присуща. Вам нужно всего лишь сказать, что такое внимание Вас тяготит. Только спокойно и твердо, — добавила она, поднимаясь.
На следующий день я обнаружила, что женщина-Ангел не только выполнила свое обещание собрать сведения о ненормальном Ангеле, но еще и мне их передала. Я обнаружила их у себя в комнате, в которую вернулась сразу после занятия — необычный Ангел снова после него задерживаться не стал.
Текст, который я нашла у себя на столе, оказался достаточно коротким. Сумасшедший Ангел был Ангелом-хранителем. С большим стажем. Который потерял своего последнего человека. Почти доведя его, вполне успешно, до конца жизни. Каковая потеря обычно является крайней редкостью и тяжелейшим ударом по хранителю. После чего он должен сам решить свою судьбу. Возможные альтернативы такого решения: реабилитация, переквалификация или… аннигиляция.
Мне его даже жалко стало. На один миг. Но потом я подумала, что он, наверно, решил, что обширный опыт навсегда застраховал его от любых возможных ошибок — вот и получил… удар. По одному только самолюбию, похоже. И сейчас, вместо того чтобы смирить эту типичную, по-видимому, самоуверенность и искать наилучший способ восстановить свое доброе имя, он каких-то старых знакомых разыскивает после долгой отлучки!
Нет, решила я, если мне удастся наставить его на путь истинный, вернуть его к осознанию реальности, значит, я действительно не зря всю свою земную жизнь к Ангельской миссии стремилась.
После этого я каждый день выходила в парк. Делать все равно больше нечего было — из-за этого сумасшедшего я таки лишилась своего единственного собеседника, который отныне был со мной безупречно вежлив, но после каждого занятия немедленно отправлялся к себе. Ну и ладно, я тоже сосредоточилась на своей великой задаче.
Выполнить ее, однако, мне никак не удавалось. Нет, ненормальный Ангел всякий раз появлялся, как только я до парка добиралась. Но ко мне больше не приближался, словно почуял мои намерения. Вместо этого он, постоянно оставаясь у меня на виду, вообще какие-то безумные выходки принялся вытворять. То по деревьям скакал, как обезьяна, то на руках вместо ног ходил, то исчезал и тут же появлялся в другой одежде…
Нет, ну это просто переходит все границы! Он словно провоцирует меня…
Вот тогда и пришло мне впервые в голову, что не случайно он здесь появился, что никакой он не сумасшедший, что это не я пытаюсь доказать себе, что достойна Ангельской жизни, а меня проверяют на пригодность к ней. Какое уж тут ровное спокойствие и твердость!
Когда он исчез в очередной раз и не появился сразу же, я даже обрадовалась — хоть отдышусь немного. Не успела. Он появился — прямо возле меня, так близко, что плечом моего плеча коснулся.
Я невольно отшатнулась, чуть не упав. То ли сумасшедший, то ли меня с ума сводящий Ангел дернулся, чтобы подхватить меня — и эта деланная забота переполнила чашу моего терпения и погасила искру любопытства. И раскалила раздражение добела.
— Да что Вы ко мне привязались? — самым неприличным образом взвизгнула я. — Что Вам от меня нужно? Что я Вам сделала? Зачем Вы меня провоцируете? Специально, чтобы меня выгнали? Вам мало, что Вы человека на земле потеряли? Вам теперь и мне нужно жизнь испортить?
Ну, вот он и добился своего, мелькнуло у меня в голове. Вот оно, искомое раздражение, недостойное Ангела, которое я явно не научилась подавлять. Но вместо радости, или хотя бы удовлетворения, я неожиданно увидела в его глазах — близких и просто притягивающих — … боль. Мне не память это слово подсказала, оно само возникло, как только эта боль во мне эхом отозвалась.
Как только он исчез.
Глава 4. Наказание
Когда-то я был молодым и наивным и думал, что ярко выраженная эмоциональность типична только для жизни на земле, а в родных пенатах мы руководствуемся в своих действиях взаимопониманием, взаимоподдержкой, взаимовыручкой, и вообще из всех чувств испытываем только чувство локтя.
Я и на земле старался согласно этой установки поступать. По крайней мере, большую часть времени. И уж точно поначалу. Это уже потом за меня взялись земные… обстоятельства, и чтобы выжить в них, в смысле здравый рассудок сохранить, пришлось земным правилам следовать.
В результате у меня возникли — пару раз — внештатные ситуации. Ну, ладно-ладно, не без моего участия, что вовсе не равносильно умыслу! И вот тогда-то я и узнал — с огромным удивлением — что эмоции и нам не чужды. Хотя и с различной степенью сдержанности.
Я столкнулся со сдержанным чувством юмора и сдержанным же неодобрением у своего руководителя, со значительно менее сдержанной насмешкой со стороны руководителя Анабель, уже почти совсем несдержанным вызовом от внештатников и просто открытой враждебностью наблюдателей.
Тогда я решил, что чувства эти проявляются в родных пенатах только в чрезвычайных ситуациях, связанных с землей, и вызваны всего лишь непониманием реалий жизни на ней. Но в самом страшном земном кошмаре мне не могло привидеться, насколько изощренными в проявлении этих чувств могут оказаться некоторые из моих коллег.
И не надо мне ничего говорить — я догадываюсь, что решение о моем наказании где-то наверху принималось. Но хотелось бы знать, кому проработку его деталей поручили. Очень хотелось бы однажды узнать, у кого такое садистское чувство юмора обнаружилось.
Разыскать место, где держали Татьяну, оказалось проще простого. Я бы и без плана Стаса справился, он мог бы мне только направление указать. Впрочем, и в нем особой надобности не было, как только я из этого здания выбрался. Пожалуй, я бы и выход сам нашел, если бы голова более важными проблемами не была занята.
С другой стороны, мой вопрос: «А как отсюда выйти?», когда Стас вручил мне набросанный на скорую руку маршрут к наставникам, явно произвел на него сильное впечатление. Что, я думаю, мало кому удавалось.
— Ты вообще хоть что-нибудь знаешь? — изумленно уставился он на меня.
— Знаю, — со скромным достоинством ответил я. — И много чего такого, о чем ты даже не догадываешься. На земле. Где я, собственно, и нахожусь все время. По долгу службы. Выход где? — счел я свое объяснение достаточным.
— У администраторов, естественно, — пожал он плечами. — На их этаже, дверь напротив на лестнице.
Естественно, подумал я. Естественно, кто еще может стеречь вход в ангельские пенаты? Кому еще могли доверить ключи от заветных ворот? Это к вопросу о равенстве между нами. С них станется еще и отпирать эти ворота только в официальные часы приема.
— А они где? — решил уточнить я.
— Этажом ниже внештатников, — снова фыркнул Стас, но от дополнительных ремарок воздержался.
Ага, похоже, вопрос о правомочности узурпации администраторами контроля над стратегически важным объектом не только у меня возник, раз они силовым подразделением прикрываются.
— Ладно, спасибо, — поблагодарил я Стаса, поворачиваясь к выходу, и вдруг заметил в углу возле двери стеллаж со множеством самых невероятных у нас предметов.
— А это что? — поинтересовался я, смакуя внезапно возникшую мысль.
— Сувениры, — коротко ответил Стас, уже берясь за какие-то документы. — Изъяты при задержании.
— Я одолжу? — небрежно бросил я, кивая на лежащую на самом видном месте бейсбольную биту.
Стас резко поднял голову. Затем почти вскочил, в два прыжка оказался рядом со мной и быстро обхлопал меня со всех сторон.
— Без самодеятельности, — уже чуть спокойнее рявкнул он. — Я, по-моему, сказал, что с внештатниками сам разберусь.
— Да мне для отвлекающего маневра! — старательно изобразил я оскорбленную невинность. — Та парочка ведь полностью проход на лестнице перекрыла. Как мне мимо них протиснуться? Пока ты разберешься, они меня под домашний арест уже упекут.
— Для отвлекающего маневра, — он пошарил глазами по стеллажу, — тебе и этого хватит. — Он протянул мне теннисный мяч, вытащив его из дальнего угла на нижней полке. — И чтобы вернул.
Я широко улыбнулся. Я ведь только что предупредил его, что научился на земле таким вещам, о которых он даже не подозревает.
Перейдя в коридоре в невидимость и инвертировавшись, я вышел на лестницу. Один мимолетный взгляд между ее пролетами подтвердил, что внештатники все еще на посту.
Протиснулся я мимо них сам, конечно — с трудом, не скрою, но хранитель я или нет? Затем, добравшись до середины следующего пролета, я развернулся, рассчитал траекторию, тщательно прицелился и запустил мячом в голову стоящего у перил.
Внештатник полетел вниз, мяч — вверх. Там он завис на какое-то мгновение прямо передо мной — я придал ему нужное ускорение, и он рухнул прямо между пролетами вниз, к Стасу. Вернул я ему мяч? Вернул. А насчет в руки, так он не уточнял.
Помахав на прощание внештатникам, с шипением всматривающимся вверх между пролетами, я пошел к себе.
Хотя зачем к себе, вдруг подумал я. Если моя псевдо-квартира действительно на этаже внештатников находится, то вожделенный выход к Татьяне прямо под ним — я проходить мимо него буду. А я уже и инвертировался, и в невидимости…
Все решилось очень простым фактом — другая дверь на этаже администраторов оказалась открыта. Кстати, такие же другие двери на всех этажах были — как я их раньше не заметил? Хотя в тех бешеных забегах некогда мне было по сторонам разглядывать.
Выйдя, наконец, наружу — впервые за… не знаю, мне не хотелось даже представлять, сколько уже времени меня Татьяна ждет — я сразу понял, куда идти. План Стаса только подтвердил верность моей догадки.
Все открывшееся моему взору пространство было уставлено небольшими зданиями, явно нежилыми. Только справа за несколькими их рядами стояли здания существенно побольше, но было их поменьше. А между ними виднелся…
Меня понесло вперед без раздумий и колебаний, но с поистине чемпионской скоростью. Уже через несколько минут у меня исчезли последние сомнения — он мне вовсе не привиделся, этот лес.
Настоящий земной лес. Хотя откуда ему здесь взяться? Кому он здесь нужен? Он мог быть только рукотворным. Его могли посадить только для тех, кому такой пейзаж был знаком и приятен. И это явно не хранители, с горечью усмехнулся я на бегу, нам личные земные пристрастия даже в отчет не положено вставлять — как не имеющие отношения к цели нашего пребывания на земле.
Оставались только люди. В смысле, бывшие люди. Прошедшие контрольную комиссию и признанные достойными занять место среди нас. Наверняка их поначалу размещают в более-менее знакомой обстановке — для плавной и безболезненной адаптации.
Отлично, подумал я, ступая под сень первых деревьев и глубоко вдыхая пьянящий аромат листвы и травы, Татьянина адаптация будет намного более болезненной для окружающих, если в знакомой обстановке не окажется меня как одного из ее элементов. Нет, как главного ее элемента. Нет, как ее центра.
Я вспомнил, что творила Татьяна, когда меня здесь на прошлых разбирательствах задерживали, и усмехнулся. Не завидую я тем, кто попробует ее от меня изолировать. Внештатникам сегодняшний мяч может легким поглаживанием показаться. А вот мне, пожалуй, лучше поторопиться, пока она все подразделение наставников не заклевала. На таком отшибе вечность пройдет, пока кто-то заметит, что наши ряды понесли тяжелую утрату.
Сверившись мельком с планом Стаса, я убедился, что нахожусь на правильном пути. И действительно, очень скоро среди деревьев показалось еще одно здание. Я прибавил шагу, и вдруг лес закончился.