— Его превосходительство приказал относиться к императрице с уважением, не обижать и не злить, — самым серьезным тоном сообщил Маэда. — Это решение, — он ткнул указательным пальцем в одинокую лампочку над головой, — с самого верху. Никаких поборов. Если о ваших шалостях станет известно…
— Конечно, конечно! — замахал руками, как мельница — крыльями, Хори. — Не извольте беспокоиться, капитан Штаба. Разве ж я не понимаю? Завтрак ей сегодня подали, как и было уговорено. Повара на тарелках узоры полчаса выкладывали, прямо как и не еда.
— А капитан Яно что?
— Ничего. Посмеялся и по делам отбыл.
— Вот и хорошо. Я тоже… отбуду. Могу я взять машину?
Сегодня императрица обойдется без объекта приложения своих злости и раздражения, решил Кай. Всё, что ни делается, к лучшему, верно? Настроение у капитана Маэды резко взлетело куда-то к густым снежным облакам в предвкушении скорой встречи с человеком легендарной харизмы — с его превосходительством Искрином Вайердом.
— Доброе утро, капрал Коико.
— Доброе, господин капитан Штаба, — проворчал угрюмый мальчишка.
— Что так невесело?
— Да что-то насчет доброты своего утра я как-то не уверен. Хреновое оно.
— Что так?
В салоне было чуть теплее, чем на улице, и Маэда мысленно похвалил себя за предусмотрительность, за то, что не поленился надеть теплый шарф и трикотажные подштанники. Иначе точно задницей к сидению примерз бы. Дешевые «Таби» в Арайне вообще не считались автомобилем. Так, игрушка для студентов — на пикники с девчонками мотаться и чтобы не привязываться к общественному транспорту.
— Ночью дубак был такой, что я насилу мотор прогрел, — не унимался шофер. — И, вообще, чему радоваться-то? Погода — дрянь, машина — говно. И эти еще…
Он яростно надавил на клаксон, чтобы марширующие куда-то ситторийские милицианты посторонились. Тех, кто перешел на службу к завоевателям, было не так уж мало. Ничего удивительного, люди есть люди, все хотят жить, есть и пить. Но из всей императорской гвардии таких набралось человек тридцать. Старую униформу у них отобрали, а новой не выдали. В штатском же бывшие гвардейцы смотрелись не воинским подразделением, а шайкой неприкаянных босяков. И бело-красные отличительные повязки на плече впечатление не спасали.
— Ублюдки, только и умеют, что пить, жрать, в карты играть и песни свои поганые выть. Еще чем-то недовольны.
— Чем именно?
— Капитан Яно приказал, чтоб собакам желтоглазым огнестрел на руки не выдавали ни в коем разе. Им оставили только холодное оружие.
Так и есть, ни пистолетов, ни винтовок у коллаборантов Маэда не увидел. Да и мечи не все с собой носили.
— Ничо, потерпят. Зато паек получают. Нам-то могут денежное довольствие задержать, а этим тварям день в день, час в час.
Паренек замысловато выругался.
— Выродки поганые! Пидарюги! Рожи эти ихние не пойми чьи. То ли мужики, то ли бабы!
Кай уже догадался, что его малолетний шофер на дух не переносит ситтори, а пускаться в объяснения, дескать, каноны красоты у каждого народа разные, ему было лень. Даже, если у мужчин здесь веками было принято гладко брить лицо и отращивать волосы, это еще не значит, что им не доставало мужественности.
— Капрал, вы родом из Танаки?
— Ага, — кивнул тот. — По матюкам, что ли, признали?
— Бывал несколько раз… хм… проездом.
Капрала аж перекосило.
— Та, понятно. «О, Танаки, дивный край!» Достали туристы. И прутся, и прутся, и зимой, и летом. Ступить нельзя, чтобы не попасться в кадр. Задрали, честное слово!
Танаки считалась самой красивой областью их с Коико родины, чем-то вроде визитной карточки всей страны. Сосны, водопады, живописные скалы воспевались с древности. Каждый великий поэт слагал вирш о тамошних пейзажах и все они, как один, оказались однажды в школьных хрестоматиях. Стихи о Танаки учили наизусть с первого школьного дня.
— И хуже желтоглазых не было туристов, клянусь. Вечно ходили галдящими толпами, словно им у нас медом намазано.
Кай отвернулся и стал смотреть на город за окном. Разумеется, никто не удосужился убрать территорию Императорского дворца от нападавшего за ночь снега. В отличие от улиц Хито, которые сверкали невозможной для Арайны (хоть столицы, хоть провинции), идеальной чистотой. Целая армия из крепких дедкови шустрых бабулек, которые круглый год мели пыль, собирали мусор и вывозили на маленьких тележках снег, всё еще бдила за порядком. Им всегда платили из казны, давая небольшую, но стабильную поддержку в старости. Пока ты можешь держать в руках хотя бы веник и совок — ты нужен государству, а именно в служении обществу ситтори веками видели свое главное предназначение. Кто теперь будет платить столичным старикам за работу? Этот вопрос волновал сейчас, наверное, только капитана Маэду. Не то, чтобы Хито мгновенно зарастет грязью, но не хотелось бы увидеть его превращение в обычный среднестатистический город. Хотя, с другой стороны, привычки ситтори не искоренить и за несколько поколений. А если они вдруг решат, что только чистота перед парадным входом делает их настоящими ситтори, то асфальт будут три раза на дню мыть с мылом голыми руками, стоя на коленях. Были уже в долгой истории империи похожие примеры. И вряд ли у Арайны получится изменить ситтори настолько, чтобы они перестали ими быть…
— Кинеримское посольство, — процедил сквозь зубы капрал. — Управьтесь уж там поскорее.
Парень откровенно разобиделся, что никто не вслушивался в его бурчание, и не собирался этого скрывать.
— Ты будешь ждать меня столько, сколько понадобится, капрал Коико, — отрезал Кай. — И скажи спасибо, что я не поставлю тебя по стойке «смирно».
Он многозначительно хлопнул дверцей и направился к проходной возле высоких кованных ворот посольства. В центре Хито не так-то уж много места, дома лепятся впритык и каждый квадратный метр стоит… стоил, как хороший автомобиль. Однако, кинеримцы не поскупились на покупку большого особняка с залом для приемов, оранжереей и парком.
Охранник, вооруженный до зубов, в каске и бронежилете отнесся к арайнскому офицеру хладнокровно. Разве что оружие сдавать потребовал. Дежурный позвонил по внутреннему телефону и сообщил о прибытии капитана Маэды.
— От входа идите прямо, в зал с камином, — сказал он, глядя куда-то мимо визитера.
Кай так и сделал.
Внутри, как принято в Кинериме, всё было либо белым, либо белым с позолотой — стенные панели, лепнина, мебель, ковры. Наверное, чтобы гость, случайно оставивший грязный след на всём этом снежно-сливочном великолепии, до конца жизни чувствовал себя последней свиньей.
Дипломаты редко делают что-то без тайного умысла, у них работа такая — давать понять, не прибегая к словам, но что именно хотел выразить посол Вайерд приемом гостя не в рабочем кабинете, а в роскошной гостиной, Кай даже не догадывался. Если собирался поразить воображение, то — да, всё у него получилось, однако на Маэду наибольшее впечатление произвел сам посол.
Кабы не изрядно поредевшие светлые волосы и морщины на шее, то Искрина Вайерда смело можно было бы принять за очень молодого человека, настолько строен и подтянут он был. Дорогой костюм сидел на его фигуре идеально, как на манекене или классической статуе, начищенные ботинки отражали сияние хрустальных подвесок люстры и только маленький герб-значок на лацкане указывал на официальный статус хозяина.
Кай сдержанно поклонился.
— Ваше превосходительство, рад служить вам.
— О! Капитан Маэда, вы меня приятно удивили. Всегда так быстро выполняете приказы? Каких-то два часа прошло, как я поговорил с генералом Найто, а вы уже здесь.
— Стараюсь, экселенц. Разве в армии Кинерима приказы командира обсуждаются?
Вайерд кривовато усмехнулся, мгновенно став похожим на типичного кинеримского главаря гангстеров, какими их принято показывать в кино. Гладко зачесанные назад волосы, прозрачно-серые глаза, упрятанные за стекла очков в роговой оправе, тонкие бесцветные губы, сжатые в линию. Ему бы еще в одну руку пистолет, а в другую — сигару для полноты сходства.
— Я читал вашу диссертацию, капитан, — сказал Вайерд. — Поверхностная работа. Но для Арайны сойдет.
— Даже так? — поразился Кай. — Позвольте вам не поверить, так быстро…
— Не сейчас, раньше, до Катайской войны. Ваш профессор прислал мне копию на рецензию. Я прочитал, но отзыв писать не стал.
Его превосходительство сполна насладился замешательством визитера.
— Не огорчайтесь, капитан. Это уже не имеет ни малейшего значения. По крайней мере, я рад, что у генерала Найто хватило ума доверить государыню вам, а не ублюдку из Особого отдела. Садитесь ближе к камину, капитан, стены еще не прогрелись как следует.
На белую кожу кресла боязно было опускать седалище, но от горящего камина шло настоящее манящее тепло. А за огромным окном тихо стоял запорошенный свежим снегом парк. Совсем не такой, как возле дворца императрицы, а целиком и полностью кинеримский — регулярный, с аккуратно подстриженными кустами и деревьями, ровными аллеями и геометрически правильными клумбами.
— Как она? — тихо спросил посол.
Он остался стоять, опираясь локтем на каминную полку.
— У меня было всего две встречи с Её императорским величеством, но выглядит она здоровой. При ней оставили камеристку…
— Малышка Лоули? Это хорошо. Кто еще есть?
Специально врать генерал Найто не просил, а скрывать правду Маэда не видел смысла, и рассказал о тех ситтори, кто остался во дворце.
— Понятно, — помрачнел Вайерд. — Тогда мне нужны материальные доказательства, что Химара жива.
— Какие?
— Пусть напишет мне записку. Нет, капитан Маэда, не нужно так сурово на меня смотреть. Любой текст на ваше усмотрение. Я безвылазно сижу в Хито двадцать лет, я отличу почерк государыни от любой, самой искусной подделки. Пусть ваш Особый отдел даже не пытается меня обмануть, так капитану Яно и скажите.
Никаких оснований не верить его словам у Кая не было. В этой части света Искрина Вайерда знали все. И как сказал буквально полтора часа назад генерал Найто: «Не просто старая сволочь, а старая талантливая сволочь, что опасно втройне». И сейчас, похоже, посол Кинерима разыгрывал свою партию в невидимых политических шашках.