Ему объяснили дорогу и посоветовали сразу вернуться на это же место около поломанного дуба — «чтобы не было неприятностей, и Соловей не пожалел о проявленном к новичку доверии». Но Георгию некуда было бежать. Сейчас к желанной цели его приближало только обучение у разбойников — как искусству боя, так и выживанию в новом мире, пониманию его тонкостей.
Обмен денег на обещание не трогать паренька и крестьян прошел успешно. К тому, что десятина оставлена разбойниками «за труды», в хоромах Чусовых отнеслись с пониманием, но один острый момент в разговоре все же случился. Георгий знал, что проверять не придет, и хозяева могли нарушить слово. Он со всей серьезностью объявил:
— Я не стану специально узнавать, обманули вы меня или нет. Скажу одно: я рисковал, когда отправлялся к разбойникам, и поручился своим именем как перед ними, так и перед крестьянами. Ничего ценнее у меня нет. Если дойдут слухи, что вы солгали, я не стану возвращаться ради мести, но в один очень непрекрасный день ваш деревянный дворец совершенно случайным образом сгорит. Надеюсь, мы друг друга поняли. Не держите зла, и, если будут проблемы, обращайтесь, я всегда плачу благодарностью тем, что умеет держать слово.
Все время разговора мамаша с интересом разглядывала Георгия, а из двери в щелку наблюдала Чейна, которой, видимо, запретили выходить до поры до времени.
— Не желаете ли откушать, чем боги послали? — предложила хозяйка, когда он попросил разрешения откланяться.
— Простите, дела.
— Как найти вас, храбрый витязь, если понадобитесь?
— Слухами земля полнится. Передавайте через проезжих, и когда я услышу, то приеду.
Пока он отсутствовал, шайка приняла в свои ряды еще троих. Сначала Георгий не понял, откуда взялись эти подготовленные бойцы, хорошо знавшие специфику лесной жизни, и в чьей преданности можно было не сомневаться — наоборот, это они с подозрением косились на вылезшего из чертова болота «Егория».
Постепенно все выяснилось. Боевую часть шайки составляли несколько человек, но на этих нескольких работали десятки, если не сотни, других. Во все стороны раскинулась разветвленная сеть связи. Информацию собирали, казалось, все и везде, она стекалась на постоялые дворы, где работали сочувствующие Соловью люди. Оттуда через леса и подземные ходы ее передавали по назначению.
Среди желающих вступить в шайку, которых всегда было удивительно много, шел строгий отбор. Полагалось доказать, что кандидат достоин этой чести. Во время испытательного срока соискатели работали на постоялых дворах или батрачили на разных хозяев, в их обязанность входило узнавать и передавать Соловью данные о передвижении богачей и драконовых войск и способствовать в остальном. Георгий назвал бы это законспирированной агентурной сетью.
«На дело» он вышел со всеми уже на следующий день. На этот раз долго пробирались под землей вонючими тоннелями, наружу выбрались среди леса, и обратно в замаскированную кустарником яму Георгий не смог бы вернуться при всем желании. Он умел ориентироваться только по солнцу, а под густым зеленым потолком это невозможно.
Сквозь листву открылся вид на дорогу. Все замерли.
Примерно через полчаса впереди показалась запряженная двумя лошадьми резная повозка, в ней сидела женщина с грудным ребенком. Сопровождали три воина, один, с мечом на поясе и щитом за спиной, правил лошадьми, еще двое с копьями в руках ехали на конях чуть позади. Все внимательно поглядывали по сторонам, но заметить засаду в шумевшей на ветру листве было невозможно.
Соловей жестами показал Фоме на возницу, остальным — на других воинов. Полетели стрелы, раздался лихой свист, шайка с воплями бросилась на добычу. Георгий тронул Соловья за плечо:
— Я не пойду. Не воюю с женщинами и детьми.
Казалось, разбойник испепелит его взглядом, и кистень уже пошел в замах…
Соловей вдруг оттаял, в глазах вспыхнул задор:
— Отлично. Выйди, громко представься и защищай, будто оказался здесь случайно. Мы потребуем выкуп, и все будут довольны.
Соловей с раскрученным кистенем над головой выскочил на дорогу, а у Георгия будто ноги отнялись. Такие игры не для него.
Но другого решения нет. Как и обратного пути. Если не вступиться за женщину, плохо будет всем — и ей, и ребенку, и, чуть позже, самому Георгию.
На дороге павшую от стрел и кистеней тройку воинов добивали на земле, превращая в месиво. Георгий заставил себя встать и с мечом в руке проломился сквозь кусты на дорогу.
— Всем стоять! Я — странствующий витязь Егорий, я беру эту женщину под защиту!
Все застыли, как в немой сцене. Женщина увидела в нем защитника, а разбойники ничего не понимали, это читалось по лицам. Соловей громко заговорил:
— Неужели к нам пожаловал сам Егорий Храбрый?
Женщина заголосила:
— Пусть все заберут, только ребенка не трогают! Спасите моего мальчика!
Соловей продолжил:
— Мы хотели забрать ребенка и потребовать выкуп. Но у нас нет желания драться с самим Егорием Храбрым. Многие погибнут. Это ни к чему ни нападающим, ни защищающимся. Есть ли выход из этого положения? Мне кажется, что да. Все знают Егория Храброго как человека, который всегда держит слово. Если он поручится, что сегодня же нам сюда, на это место, доставят выкуп, мы отпустим вас с миром. Если же нет… — Он многозначительно умолк и со вздохом покрутил в руке кистенем.
— Женщина глядела на Георгия с нечеловеческой надеждой. Ее жизнь была в его руках. —
— Мой муж богат, но он далеко, а это мой единственный ребенок. Я соберу и отдам все драгоценности!
— Я ручаюсь и сам привезу выкуп, — сказал Георгий.
— Хорошо, — кивнул Соловей. — У меня нет причин не верить несокрушимому святому слову Георгия Храброго.
По его сделанному рукой безмолвному сигналу разбойники скрылись в лесу.
— Спасибо… — Прижимая к груди ребенка, женщина зарыдала.
Георгий сел на козлы и взялся за поводья. Обращаться с конем его научили, а повозка — дело новое. Ничего, основа управления должна быть одна, а с деталями по ходу дела разберется.
— Но-о-о!.. — хлестнул он лошадей, как видел в кино, и они действительно рванулись и понеслись вперед.
Глава 5 Рэкет, оранжевая стрела и Красная Шапочка
Елена объявилась за морем. Слухи утверждали, что ее выкрал Борис, сын двойского дракона. Понятно, что местный дракон не стерпел оскорбления, и по городам и весям отправились гонцы — собирать армию.
Георгий тоже подумывал записаться в солдаты. Соловей слушать не хотел:
— Чего ты этим добьешься? Смерти на поле брани? Что ты сможешь один там, где, вполне возможно, не справиться целое войско? Подожди немного. После войны оба дракона ослабнут, и мы придумаем, как изъять Елену у победившего. Если победит наш, перехватим ее по дороге.
— А если не наш?
— Всей братией отправимся в веселое заграничное путешествие и наведем там шороху.
— А если победит наш, но перехватить не сможем?
— У нас есть свои люди во дворце. Придумаем что-нибудь.
Возразить было нечего, и Георгий остался ждать.
После того, как он отстоял сына местного тиуна и привез выкуп, жизнь круто изменилась. Соловей запустил в инфополе государства вирус под названием «Егорий Храбрый». Довольно быстро хитроумная операция принесла плоды. Историю с Антошкой люди тоже пересказывали друг другу: крестьяне в своем кругу, господа — в своем. К Егорию косяком пошли просители. Ради такого дела Соловей подарил ему коня, позволил выбрать оружие и доспехи, какие пожелает, и с полным кошелем отправил «странствовать». В кавычках, потому что маршрут оговаривался заранее.
Георгий ездил по дорогам из одного постоялого двора в другой, селился в определенной комнате, и к нему приходили гости — то искатели справедливости, то разбойники. Он стал посредником. Впрочем, посетители не знали о его истинной роли. Богачи просили доблестного витязя выкупить захваченного родственника или похищенную фамильную драгоценность, простые люди — оградить от бесчинств богатеев. В первом случае разбойники возвращали за минусом «трат за труды», и богачи были счастливы отдать малое, чтобы вернуть большое. Во втором у несправедливых хозяев периодически сгорало по ночам что-нибудь ценное и дорогое сердцу. Георгий помнил классику: «Сделать предложение, от которого не смогут отказаться». Подкрепленные невидимой рукой судьбы дела обрастали неправдоподобными подробностями, и слава «храброго витязя» росла, как снежный ком. К истинным достижениям прибавились мнимые подвиги, на которых настаивали упорные слухи. Все это отлично играло на репутацию.
Когда получалось, он учился у разбойников обращению с оружием и с конем. Успехи поражали, Соловей не верил, что, начав в таком возрасте, можно достичь высокого уровня. Можно. Если мотивация правильная.
Однажды Георгий обеднел в одночасье — отдал все, что было, за долги крестьян. Их поля потоптали солдаты, и он расплатился с господами, но пообещал в следующий раз наказать любого, кто не уважает чужой труд. Крестьяне его за это боготворили, а господа побаивались. Но уважали. Врагом он никому не стал, а помог многим. А еще большему количеству мог понадобиться в будущем.
Внезапно оказалось, что деньги ему не нужны. Великого героя везде с удовольствием кормили и размещали на ночь, и все бесплатно. Последнее время он стал останавливаться и у крестьян — они радовались и делились последним. За него чуть ли дрались, а когда о прибытии Егория Храброго узнавали господа, то присылали просить остановиться у них и даже приезжали лично. Хозяева сватали ему своих дочек, случались кандидатуры очень даже симпатичные, если не сказать прекрасные, а у некоторых поражало приданое. Георгий был непреклонен. В объяснении отказов он ограничивался формулой, тоже игравшей на руку легенде о чудо-витязе: он ищет потерянную любовь, обязательно найдет ее и отстоит, даже если придется сразиться с драконом. Люди качали головами и удивлялись его честности и смелости.
Не раз и не два через Георгия кто-нибудь пытался выйти на Соловья: следили, то явно, то скрытно, подкупали прислугу в гостиницах, перекапывали полы в комнатах, где он ночевал. Все без толку. Хотя направление поисков угадывалось правильное: в некоторые постоялые дворы разбойники действительно проникали через подземные ходы, но не сразу к Георгию, а в другие помещения. Как правило, в хозяйские, потому что в большинстве случаев такими заведениями сами разбойники и владели. В других местах действовала система курьеров: в оговоренном тайнике Георгий оставлял записку на бересте, кто-то ее забирал и передавал по назначению. Там же оставляли послания для него. Такие точки для связи были и на дорогах, и в стороне от них, и в деревнях.
Постепенно через Георгия разбойникам стали приносить деньги впрок — за то, чтобы с конкретным человеком, его семьей или отправляемым грузом в пути ничего не случилось.
Деньги потекли рекой. Соловей расцвел от счастья и даже немного раздобрел: чтобы заработать, отныне нужно было не работать. Теперь платили за несовершенные преступления.
А у Георгия деньги не задерживались, он сразу отдавал их нуждавшимся. То дети где-то сиротами остались, то единственная корова-кормилица подохла, то урожай погиб. Всегда было, кому спасти жизнь с помощью горстки металла.
Пришло сообщение, что в Гевале формируется войско для отправки в Двою, основные силы уже набраны, осталось скомплектовать последние несколько частей. Георгий не вытерпел.
— Поеду, — сказал он, когда в очередной раз встретился с Соловьем на дороге, где проезжие купцы только что передали им увесистый мешочек «за спокойствие». — Не могу сидеть здесь, когда она там.
— Не поедешь, — отрезал Соловей. — Без тебя все развалится, ты — связующее звено.
— Мы договаривались, что я научусь драться, и тогда ты поможешь вернуть Елену. Ждать больше нет сил.
— Ты еще не научился.