— Нет, она совсем не стала непослушной, Сильвина! Мне кажется, она просто взрослеет очень быстро, и это идёт ей на пользу — так же, как и мне, и Дуралею! — он отложил свой столовый прибор и уже почти вытер рот тыльной стороной ладони, но вовремя спохватился, снова схватил ткань и демонстративно промокнул губы.
— Она была со мной на севере, но потом, думаю, снова вернулась к Лорду Торику после нашего прибытия. Возможно, она решила проведать Дуралея. Понимаешь, они были вместе всю свою жизнь с тех пор, как я спас его из-под трупа его мертвой матери.
— Понимаю, — сказала Сильвина, внимательным взглядом изучая молодого подмастерье арфиста. — поэтому ты и пахнешь, почти как они, Пьемур. Ты, я вижу, решил сначала набить желудок, прежде чем заняться более утонченным занятием, приучая всех нас к своему собственному бренду личных духов. — в её голосе прозвучала легкая нота неодобрения, хотя она ласково смотрела на юношу, когда-то бывшего источником огромного количества проказ в Цехе Арфистов и в Форт Холде.
— Сначала — главное, Сильвина. Сначала — главное, — вместо оправданий заявил Пьемур и улыбнулся управляющей, продемонстрировав ей свой столовый прибор, прежде чем отправить в рот еще одну порцию еды.
— Что ж, приятно видеть, что некоторые вещи никогда не меняются, и, хотя мои ребятки вырастают и уходят, они всегда возвращаются ко мне — вместе с неизменным аппетитом, — Сильвина нежно улыбнулась Пьемуру, перекинула ноги через скамейку и встала.
— У меня есть человек, который приготовит для тебя койку в спальных помещениях, Пьемур, и оставит тебе там свежую тунику и штаны. Просто убедись, что ты тщательно вымылся, юноша, прежде чем влезть в, или забраться на, или что-нибудь еще натворить в моём Холде. — но всё это было сказано шутливым тоном, а затем она снова нежно погладила Пьемура по плечу и повернулась, чтобы уйти.
Вдруг Сильвина повернулась к нему. — А ты уже видел Менолли?
Пьемур покачал головой.
— Она проверяла экзаменационные работы для мастера Домика всю неделю. Могу поспорить, что она была бы не против слегка отвлечься от этого вместе с тобой, — предложила Сильвина, и Пьемур закивал, радостно выпучив глаза, чтобы дать ей понять, что он обязательно последует её совету. Сильвина улыбнулась и собралась уходить, но через несколько шагов снова остановилась.
— Ты всё еще неравнодушен к ягодному пирогу, или даже двум, не так ли? — так как рот его всё еще был полон, Пьемур только энергично кивнул.
— Тогда я, наверное, предупрежу Кука, чтобы он добавил еще дюжину их к ужину, — ответила Сильвина и, наконец, ушла заниматься другими делами.
Закончив есть, Пьемур собрал со своей тарелки остатки соуса кусочком хлеба и запил всё это большим стаканом воды, тщательно вытерев рот кусочком ткани, которую ему дала Сильвина. Чувствуя себя наконец-то полностью сытым, он отнес свою использованную посуду и столовые приборы к окну раздачи и поставил их на поднос. Работник подмигнул ему, насвистывая лёгкий мотив, и ловко расправился с грязной посудой, с подноса свалив её в огромную раковину с дымящейся, мутной водой.
Собрав лётное снаряжение, которое он положил на сиденье рядом с собой, Пьемур прошел через зал и дальше по знакомым коридорам, ведущим к ванным комнатам и затем к спальням.
Верная своему слову Сильвина прислала кого-то оставить свежую одежду и даже толстое пушистое полотенце на одной из коек в дальнем конце спальни, в переполненной зоне, которая обычно предназначалась для гостей. Сбросив лётное снаряжение на табурет рядом с койкой, он расшнуровал ботинки, со вздохом выскользнул из них и направился в ванную комнату, перекинув полотенце через плечо.
Ванны в Форте состояли из ряда соединяющихся бассейнов, которые постоянно питались и пополнялись горячей водой из источника, находившегося глубоко под больше похожими на пещеры комнатами. Давным-давно, еще в пору своего ученичества, Пьемур любил стоять перед потоком пресной воды; частенько он задерживался уже после того, как помылся, так надолго, что опаздывал на ученические дежурства, и это, конечно же, доставляло ему неприятности.
В этот раз он вылил на себя ведро воды, набрал две пригоршни похожего на сахар белоснежного песка и натёрся им полностью. Он потратил немало времени, оттирая ноги, на которых была прекрасно видна въевшаяся грязь на ступнях, более тёмная, чем коричневый загар. Убедившись, что большая часть грязи смыта, он спрыгнул с выступа в теплые воды бассейна, где и смыл с себя песок. И в завершение он расслабился с могучим вздохом и просто поплавал в теплой ванне, а волны омывали его, пока он лежал неподвижно в бассейне, отдавая воде остатки грязи и усталости со своей кожи.
Высохнув и вернувшись в спальню, чтобы переодеться в свежую одежду, которую передала для него Сильвина, Пьемур почувствовал прилив энергии и быстро направился в комнату, занимаемую Менолли.
Он постучал в её дверь серией ра-та-та-та-та-та, которая могла исходить только от руки кого-то, кто чувствовал ритм и знал барабанные коды.
— Входи, — послышался изнутри голос Менолли.
Пьемур открыл дверь и заглянул в комнату.
— Сильвина сказала, что тебе может понадобиться отдохнуть от проверки экзаменационных табличек. Хочешь, составлю компанию? — осторожно спросил он.
— А то! — с энтузиазмом ответила Менолли, тепло улыбнувшись Пьемуру. — Присаживайся, Пье. Давно не видела тебя. Чем занимался? — она отодвинулась от рабочего стола, задрав руки над головой, чтобы расслабить напряженные мышцы плеч.
— О, ничего нового — всего лишь составлял карту и следил, — скорчив гримасу, сказал Пьемур. Он подвинул стул к столу Менолли и сел на него задом наперёд, обвив ноги вокруг спинки, как делал сотни раз до этого. — Я вижу, ты закончила проверять тесты Мастера Домика. На что похожа новая партия учеников? — спросил он, глядя на стопку табличек, сложенных у ножки стола, и еще одну стопку перед Менолли, ожидающую оценки.
— Есть способные, уже знающие своё дело, но есть и другие, те, кто будут хорошими музыкантами, но никогда не будут по-настоящему выдающимися, — сказала она, вглядываясь в Пьемур. — А у тебя лицо повзрослело, — добавила она, и на её лице медленно расплылась улыбка.
— Не говори ерунды, Менолли, — сказал Пьемур, хихикнув. — Лицо, как лицо, такое же, как всегда.
— Нет, я хотела сказать, что твоё лицо вытянулось. Кстати, ты вырос, Пьемур? — спросила Менолли. Она встала со стула, жестом попросив, чтобы он поступил так же. Они встали друг против друга, и арфистка внезапно ахнула.
— Да ты выше меня! — воскликнула она с выражением притворного ужаса.
— Должно же это было когда-то случиться, Лолл, — ответил Пьемур, расплывшись в улыбке от уха до уха, и снова сел.
Менолли тоже изменилась, подумал Пьемур. Она больше не была той застенчивой, нескладной девушкой с неуклюжими руками и ногами, с которой он подружился, впервые оказавшись в Цехе Арфистов. Её кудрявые темно-каштановые волосы и глаза цвета морской волны остались прежними, но в ней появилось что-то другое, что он не мог определить. И тут до него дошло: Менолли выглядела совершенно спокойной. Когда-то она была новенькой девочкой, считавшейся изгоем — возможно, потому что пришла из морского холда, а может потому, что у неё было необычно большое количество файров, связанных с ней. Теперь, глядя на свою подругу, Пьемур видел, что она действительно довольна своей жизнью. Она просто нашла своё место, подумал он.
Как одаренный музыкант, Менолли расцвела под опекой Робинтона и других мастеров музыки, Мастера Домика и Мастера Шонагара, но в основе её мастерства лежал талант к сочинению музыки. Было время, подумал Пьемур, когда казалось, что Менолли написала всю новую музыку, исполнявшуюся в Цехе и Холде. У нее был также хороший певческий голос, к тому же, она была первым человеком, из тех, кого знал Пьемур, Запечатлевшим файра. Вообще-то, Менолли прибыла в Цех Арфистов с девятью молодыми файрами, которые все откликались на её зов, но так уж случилось, что за последние несколько Оборотов она по неосторожности Запечатлела еще одного, десятого. Именно благодаря Менолли, Пьемур узнал так много о маленьких крылатых существах. Он помогал Менолли кормить её выводок, пока те не стали достаточно взрослыми, чтобы охотиться самим.
Оглянувшись вокруг, он увидел, что почти весь её выводок отсутствовал. Как часто случалось со зрелыми файрами, на первое место они всегда ставили основной инстинкт, исчезая на несколько дней; без сомнения, в настоящее время они гнездились на крышах Цеха вместе с другими файрами или улетели добывать себе еду. Её королева по имени Красотка, тем не менее, была постоянным спутником Менолли. Вот и сейчас она лежала на кровати Менолли, греясь в пятне солнечного света рядом с последним пополнением коллекции файров Менолли — бронзовым Поллом.
— Что у тебя с голосом, Пьемур? — спросила Менолли, переходя к делу и испытующе глядя на него из-под ресниц.
— Ой, давай не будем говорить о моем голосе, Менолли. Того, что было, уже нет, и у меня, возможно, никогда не будет приличного взрослого голоса, — сказал он, пытаясь, чтобы это прозвучало, как что-то само собой разумеющееся, хотя высказал вслух то, что, возможно, было глубоко ранящей его правдой.
— Ты хотя бы пробовал петь?
Ему очень хотелось объяснить Менолли, как больно вспоминать о прежнем голосе, но он решил не загружать её своими проблемами. Что бы она ни говорила, Пьемур считал, что ей его не понять. Да и как она могла это сделать, ведь её голос был всё еще совершенен.
— Пару раз — правда, Фарли всё время ворчала на меня — но мой голос всегда срывался на завывание или карканье, Лолл.
Менолли кивнула, рассеянно погладив Красотку. В ответ маленькая королева начала напевать, и вот уже Красотка и Полл залились трелью в унисон, как будто настраивая инструменты.
— Поллу нужно кое-что наверстать, чтобы научиться музыкально следовать за другими файрами. Мы учимся вокальной импровизации, — пояснила Менолли. — Это очень весело. Почему бы тебе не присоединиться, Пье? Ты сам поймёшь, что делать. — Она в ритме четыре четверти простучала указательным пальцем одной руки по столу, а затем напела серию нот. Красотка повторила мотив, а после нескольких тактов и молодой самец запел вместе со своей королевой, добавив своим голосом глубины звуку.
Я не могу сделать это! подумал Пьемур, стараясь не показать своей подруге панику, внезапно охватившую его. Зажав руки между колен, он сел на стул и коротко улыбнулся Менолли, затем уткнулся взглядом в колени, заставляя себя сидеть и слушать музыку. Менолли позволяла файрам свободно петь в гармонии друг с другом, добавляя иногда собственный голос к их трелям или уводя их от основного мотива, чтобы попробовать новые сочетания аккордов. Все это время их музыка, казалось, разгонялась, хотя темп оставался прежним. Пьемур постепенно расслабился: было трудно оставаться в напряжении, слушая такое прекрасное представление.
Красотка снова взяла на себя инициативу и привела хор к невероятно высокой ноте. Молодой бронзовый файр расправил крылья и быстро улетел прочь, как будто его прогнали.
— Она не любит делиться славой, когда у неё получается, — сказала Менолли, посмеиваясь. Затем повернулась к Пьемуру. — Расскажи мне, что ты видел на юге, — сказала она, и Пьемур был ей благодарен за то, что она сменила тему. — Что-нибудь есть интересное?
— Тревожного больше. Ходят слухи о людях из Набола, которые считают, что могут забрать часть владений у Джексома, — сказал ей Пьемур.
— У Джексома? — недоверчиво посмотрела на него Менолли.
— Уж поверь мне, — ответил Пьемур. — Ты услышишь всё это от Сибелла и Мастера-Арфиста. Именно сейчас они составляют список, чтобы обеспечить безопасность Джексома, если что. Мастер хочет, чтобы ты, Н'тон, Ж'хон и Финдер не оставляли его одного, пока мы не найдём, откуда растут ноги у этих слухов.
— Ты серьезно?
— Как никогда, Лолл. Но земля Джексома — не единственная моя новость. В Южном я следил за двумя наболезцами, выбиравшими место для одного из Древних, Т'реба.
— Снова люди из Набола? — прервала Менолли. — Это совпадение, Пье?
— Не могу сказать точно, Лолл, но могу биться об заклад, что на Встрече никто не заплатит ни марки за вещь, которая не принесёт пользы. — сказал Пьемур очень серьезно.
— А что Мастер-Арфист думает об этом?
— Вот в этом-то и проблема, Менолли. Он занялся этим вопросом с Джексомом, поэтому не придал значения моим догадкам, — Пьемур пожал плечами. — А утром он отправляет меня в Набол. — он тяжело вздохнул.
— Да уж. — Менолли внимательно посмотрела на него. — Похоже, это не самое твоё любимое место?
Пьемур поднял на неё взгляд, выставив вперёд руку и загибая пальцы по одному. Щурясь от отвращения, он начал перечислять, — Там холодно! Люди — недоумки! Еда ужасная, а вода пахнет, как газы верра!
Менолли подняла тонко изогнутую бровь, глядя на Пьемура и слегка улыбаясь одними уголками рта. Пьемур увидел, как улыбка медленно расплылась по её лицу, и продолжил.
— А еще, небо там никогда не бывает другого цвета, кроме серого, поэтому кажется, что Нити всегда собираются падать. И Холд лежит в руинах! — пробормотал он, выплёвывая последнее слово, пока Менолли изо всех сил старалась не засмеяться.
— И он гнилой от сырости! — добавил он.
Менолли подняла брови чуть выше, и Пьемур догадался, что она, наверное, размышляет, как это целый регион может быть влажным.
— И не только Холд, — воскликнул он, прекрасно зная, что он мелодраматичен, но наслаждаясь этим. Вся эта территория постоянно полна влаги. Это место воняет гадостью! — легкая улыбка тронула уголки его рта.
Губы Менолли медленно растянулись в улыбку, а затем она захохотала от всей души.
— Я тебе уже говорил, чем там воняет? — закончил Пьемур, засияв в ответ.
Обычная передача утренних барабанных сообщений по какой-то причине, неизвестной Пьемуру, была достаточно отчетливо слышна в спальне для гостей. Должно быть, это как-то связано с акустикой в этой части пещерного комплекса, подумал он, поворачиваясь на бок и согнув локоть, чтобы подпиреть голову рукой. Сообщения поступали сплошным потоком, к которому он привык, когда еще жил в Цехе Арфистов, в ритме, который, казалось, отдавался эхом в его костях, и их глубокий рокот приносил успокоение.