Пролог
В бескрайней пустоте холодного ледяного космоса парил, широко раскинув золотисто-красные крылья, огромный Дракон. Ленивый взмах-другой и вновь долгая неподвижность. Веки дракона прикрыты: ему нет необходимости в зрении — он прекрасно обходится без него. Сверху, над ним, клубиться серо-черная тьма: сплетается в причудливые, фнтастические формы и переплетения; сталкивается и обвивает друг друга, или с яростью отталкивается; выбрасывает щупальца и клубиться завихрениями — живет одной ей понятной жизнью… Внизу, под Драконом — миллионы огоньков: сверкающих точек; тусклых, еле заметных световых пятнышек; ярких звездочек, светящихся разными цветами радуги: белыми, синими, красными, фиолетовыми… Какие то разбросаны в хаотическом беспорядке; какие то создают различной сложности узоры и формы; какие то собраны в одном месте и образуют светящиеся пятна, а какие-то вытянулись в длину, образуя нечто похожее на светящуюся реку. Все это многообразие — творение дракона, парящего в неподвижности. Бога — дракона. Именно он — молодой бог с радостью и восторгом бросился создавать в выделенном ему уголке бескрайней вселенной свой мир — такой, каким он ему виделся. Сначала он создавал планеты, потом — планетарные системы… И с каждой созданной планетой возникали новые сложности и трудности! Пришлось создавать для своих миров новые физические законы! Это было замечательное время — время задач и их решений; время разочарований, свершений, удачных находок! Затем он стал создавать обитаемые миры: сначала заселял туда неразумные существа, а затем и разумные. И это было не менее интересно и захватывающе! Разумные были разными, но их обьединяло одно — почитание бога-создателя и страх перед ним! Это были замечательные игрушки…
Попробовав раз их эмоции, Дракон получил несказанное удовольствие и решил увеличить его обьем. Он стал появляться перед разумными, чем многократно усилил отток потрясающих по своей "сладости" эмоций от разумных. Но скоро понял и почувствовал — не бывает света без тьмы; бочки меда без ложки дегтя: верящие в него и возносящие ему молитвы-восхваления стали просить его о оказании помощи в своих делах. Почему бы не помочь — ведь это только усилит веру в него и увеличит обьем "сладких " эмоций… Как бы не так: искренней веры становилось все меньше, а просьб — все больше! А главное — при невыполнении просьбы посыпались проклятья в адрес Бога-Дракона! Их становилось все больше; они стали перебивать тот сладкий вкус искренних возносимых молитв — настолько, что Дракон вообще отказался и от оказания помощи и от вкушения искреннего восхваления. Попробуйте-ка без меня! — разозлился он. Предоставил жалких людишек самим себе… И ужаснулся увиденному и содеянному: войны, разврат; лень и стяжательство; унижение и зверства — разумные не щадили ни себя, ни миры, в которых они жили. Ну и живите, как хотите! — в сердцах воскликнул Дракон и совсем перестал принимать участие в жизни разумных. Правда, иногда, рассвирепевший, он стирал в пыль и планеты и целые планетные системы — просто попались под горячее крыло!
Вот тогда скука и поглотила существование Дракона: медленно и неотвратимо, словно приходящая за осенью зима… Мелкая возня разумных уже не интересовала Бога-дракона: создавать что то еще бесполезно и скучно, а результат заранее известен… Нет, он конечно пробовал вмешиваться, перестраивать миры и законы, но так и не понял: почему все всегда возвращается на круги своя… И тогда Дракон загрустил…
Скука — вот удел бессмертных!
Дракон был не стар, хотя и не молод, но до срока ухода в вечность было еще ой как далеко! СКУКА! Даже опасная, щекочущая нервы игра со своим извечным противником — Демоном тьмы, надоела, приелась, не смотря на не всегда однообразные и тупые попытки Демона уничтожить дракона: Дракон всегда чувствовал приближение Демона и последнее время отмахивался от его атак, нанося демону такой урон, который заставлял того отступить — до следующего раза… Вот и сейчас Дракон почувствовал, как дрогнули струны мирозданья: в клубящейся тьме, подвластной Демону, тот осторожно приближался, подкрадываясь, к Дракону сверху, через свои владения черно-серого Хаоса, надеясь застать его врасплох. СКУЧНО!!! А если?… И даже если он погибнет — всего лишь раньше уйдет в вечность, как ему и хочется! Но уйдет не просто так — он поборется за свою жизнь! Вот только бороться за свою жизнь будет не он сам. Бог-дракон доверит свою жизнь другому — РАЗУМНОМУ!
Из клубящейся тьмы выдавилась маска — ужасная маска чудовища-Демона. Морщинистые веки прикрывали кроваво-красные зрачки, оставляя лишь маленькие щёлочки, чтобы не спугнуть пылающей яростью мирно парящего Дракона. Из тьмы вылезли четыре узловатые лапы с длинными когтями, выдавилось тело — совершенно беззвучно и очень медленно — не спугнуть бы раньше; не насторожить. Дракон парил, не замечая опасности. Ленивый взмах и снова парение: веки закрыты — словно Дракон погружен в свои глубокие раздумья… Пальцы Демона согнулись, образуя круг-ямку в громадной ладони: в них заклубилась абсолютная пустота, сжатая до невероятной темноты. Дракон по-прежнему парил в неведении. Бросок — и к Богу-дракону устремились четыре невероятных, ужасающих по своей мощности сгустка энергии. А Дракон бездействовал! Подлетая к его телу сгустки расцвели чудовищно-завораживающим черным пламенем. А Дракон — НЕ РЕАГИРОВАЛ!
Сгустки темного пламени ударили по Дракону. Он словно весь обтек черно- красным пламенем; взорвался ослепительной вспышкой и разлетелся на куски: первый сгусток оторвал голову; второй и третий — сжег крылья; четвертый — почти разорвал туловище пополам! Сила ударов была такова, что куски тела швырнуло вниз — туда, к созданным драконом мирам! Горящие части тела, кувыркаясь, стремительно уносились вниз, превращаясь в пылающие куски пламени, горящие точки и просто блестки света, теряющиеся среди таких же светящихся точек…
Демон вскинул лапы к верху и яростно, победно заревел — наконец то он сделал то, о чем мечтал многие и многие тысячелетия. Он победил! Теперь все миры, созданные Богом-драконом в его власти! Уж он то там порезвится! За спиной Демона радостно колыхалась, извиваясь тьма — ей тоже достанется много вкусного! Демон наклонился вперед, жадно разглядывая свое будущее приобретение. Шаг вперед, другой, третий… Внезапно его морда уперлась во что то невидимое. В растерянности Демон потрогал лапой то, во что уперся. На морде проступила просто детская обида: как же так — его обманули?! Перед ним стоял невидимый барьер, который создал Бог-дракон: чтобы всякая тьма не могла проникать к его чистым и светлым мирам! Но Дракона больше нет, а барьер стоит, как и стоял. Демон толкнул его лапой; двумя; ударил со всей силы четырьмя лапами! БЕСПОЛЕЗНО! Монстр заревел от злости. Тьма, за ним, отхлынула от господина, не желая попадать под безумную ярость своего господина. Чудовище бросалось на барьер; било его лапами, ногами; швыряло в него сгустки темного вещества — все было бесполезно: барьер стоял непоколебимо! Но, если Дракон мертв, значит барьер должен исчезнуть! Если барьер не исчез, значит — ДРАКОН ЖИВ! Но как?! Ведь Демон сам видел, как Дракон разлетелся на куски: на четыре горящих куска! Монстр заглянул в себя: вот он подкрадывается; вот он швыряет сгустки вещества; вот они ударяют в Дракона; вот он разрывается на куски! Тогда почему… А если еще раз и совсем медленно? Подкрадывается, швыряет… Еще медленнее… Сгустки вещества подлетают к Дракону и еще не КАСАЮТСЯ ЕГО, а он уже вспыхивает и разлетается на куски! САМ РАЗЛЕТАЕТСЯ! ЗАЧЕМ??? Впрочем — это уже не важно — главное, что его нет. Целого нет! А куски? Демон махнул лапой и возле него очутился извивающийся сгусток тьмы. Монстр схватил его и стал вытягивать сгусток в тончайшую иглу. Поднес кончик созданной иглы и стал с силой давить, стараясь проткнуть барьер. Дикий визг, полный ужаса и боли разлетелся по сторонам. Тьма, за спиной хозяина сжалась, опала и замерла от ужаса. А визг метался по просторам вселенной! Демон, не обращая внимания на визг, утончал иглу и усиливал нажим. И, проткнул таки барьер! Медленно — миллиметр за миллиметром, утончая своего слугу, он пропихивал его на другую сторону барьера. Наконец весь сгусток, в виде тончайшей длинной нити, оказался на той стороне. Визг смолк, а нить тут же свернулась в привычный сгусток. Демон очень устал, от такой титанической работы! Отдохнул, влил в себя силы из Хаоса… Проследил внутренним зрением траекторию полета первого куска — головы и приказал тени: найди голову и уничтожь — сил у тебя на это хватит! А затем — на помощь второй тени. Тень получила приказ и метнулась вниз — по пути движения первой части тела дракона — головы. А демон поманил к себе второго слугу…
Глава первая
Давно забытая профессия…
Больно терять друзей, но еще больнее расставаться с ними — навсегда… Словно стоишь ты на краю причала, у которого притулился катер с твоими друзьями. Ты вышел из него, а они остались. И вот катер медленно отходит от причала… Сейчас еще можно шагнуть и оказаться снова вместе с ними; вот сейчас еще можно прыгнуть; а сейчас — остается только смотреть в даль уходящему с твоими друзьями катеру и осознавать неизбежное: ты с ними больше уже никогда не встретишься, а если и встретишься, то это будут уже не они…
Вчера я расстался со своими друзьями. Навсегда… Мы проводили их втроем: я, литровая бутылка водки и стакан… Была, правда, еще и мелочь — закуска, но это так — из разряда: принеси, подай, пошла вон… Проснулся я в соответствующем настроении — мерзопакостном… И понимаю, что прав; что ни в чем не виноват, но все равно — муторно на душе, гадко и пусто. Они ушли, а я остался… Наша компания, а потом и группа возникла на фоне неудовлетворенности, пришедшей на смену эйфории перестройки, когда многие начали понимать, что тебя банально обманули, словно какого то лопуха, но наказать обидчика нет никакой возможности. Вот мужчины нашей компании и нашли отдушину: решили помочь тем из бывших советских граждан, которые отстаивали право на свою свободу с помощью оружия, если, конечно, эти граждане вызывали симпатию…
Так и появились в одной из горячих точек, на территории бывшего СССР, несколько мужчин, желавших отстаивать, вместе с местными жителями, их право на свободу волеизъявления. И мужчины не простые — не всякая шушера и шалупонь или откровенная уголовщина: за плечами у каждого были либо десантура; либо морская пехота; либо разведбат; либо спецназ ГРУ… Сначала просто пересекались, потом общались, потом притирались друг к другу, а потом и создали свою боевую группу, наводившую ужас на врага и замкнутую только на себя, во избежание предательства — и опыт и знания и прецеденты имелись…
Деньги, которые привезли из этой командировки члены группы по окончании срока контракта, были не маленькими, но и не большими: некоторые особи и их подружки проигрывали столько в казино за ночь, но для многих честных работяг и служащих это были нереальные деньги: заработать такие можно было разве что за несколько десятков лет… Члены группы разьехались по своим городам и, теперь уже, независимым республикам, с условием поддержания связи и приезда в гости, без приглашения. Ну и с новыми предложениями по возможностями оказания помощи нуждающимся. Именно помощи, а не заработка денег…
Вторая командировка прошла не в пример легче и проще: группа уже была сколочена; притирок не требовалось: каждый знал свое место и свою обязанность. Почти сразу же заявили о себе, как о группе, способной решать почти любые задачи. Возрос статус, известность… А деньги: что с бою взято — то свято… Вернувшись домой во второй раз залегли на дно: информация о группе, как не шифруйся, стала расходиться, как круги по воде и к ней стали проявлять интерес те, с кем бы никогда не хотелось связываться: не в лесу живем — многое знаем: нужно только уметь слушать и анализировать… Но прошло немного времени и — проклятая адреналиновая зависимость: группа собралась уже в третью свою командировку. Правда в этот раз была просьба оказать помощь конкретно за деньги — в два раза большие, чем были предложены в предыдущей командировке. Но там группа выбирала сама, а в этом случае ко многим членам группы подошли с этим предложением, мотивируя свое предложение тем, что именно эта группа сможет решать специальные задачи. Подошедшие к членам группы были "чисты" — по крайней мере при первой проверке, но для меня это был звоночек, о котором я поделился с коллегами. Его приняли к сведению, но — проигнорировали. Дальнейшее подтвердило мои опасения и убедило — только меня, что группу подвели в капкан, из которого вырваться, в дальнейшем было уже невозможно. Но это еще предстояло испытать членам группы — в недалеком будущем…
А пока — очень "вкусные" задания с хорошими трофеями, выгодные предложения о реализации трофейного оружия. Каждое задание — как подманивание в ловушку: не бойся — ничего не будет. Я был самым старшим и самым опытным — за плечами спецназ ГРУ, а это далеко не морская пехота и тем более не десант. Говорил: со мной соглашались, но уговаривали — ну еще раз; ну в последний… Когда все поняли, что заигрались и попытались выйти из игры, пошел наезд. Наезд по понятиям: членам группы не угрожали — упаси бог, наоборот — проявляли сочувствие и озабоченность: имеются сведения, что хозяева взятых нами трофеев проявляют страстное желание повидаться с теми, кто посягнул на их имущество и побеседовать вдумчиво. О чем? О смысле жизни, конечно! А у членов группы: мамы, папы; жены; дети; родственники… Так что лучше укрыться под крылышком у "Солидных людей"… Вряд ли они довели бы до такого, чтобы слить информацию о членах группы врагу, тем более, что и нам было кое что известно о "Солидных людях", но вот членам группы это проверять не захотелось. У меня "якорей" не было и я решил выйти из группы. Бояться мне было не кого и не чего — отбоялся…Вот так и произошло наше вынужденное расставание: и вроде бы нет ко мне ни каких претензий, а вроде бы как предал друзей в ответственную минуту. Но я им предложил: или уходим вместе и держимся друг друга: вместе мы сила, которую не так то просто сломать, или — каждый умирает в одиночку… Они выбрали группу — без меня…
Вот поэтому и было таким гадостным пробуждение. Но я сам себе сказал: прожита еще одна станица твоей жизни — переверни ее и начни новую, но о старой — не забывай! Куда пойти работать, чтобы не выбиваться из образа: на автостоянку или склад? Знаю, каков там контингент — это на крайний случай, для пенсии, так сказать… Охранником в офис или фирму — без протекции устроиться трудно, да и работа там — на любителя, на благосклонность шефа, или шефини… В общем — кому как, а мне так лучше на автостоянку — спокойнее… Что же еще? Вспомнил! Покопался среди документов, нашел, что нужно и пошел устраиваться. Учителем физкультуры в школу… Помнил, по своему времени — в школах вечная нехватка учителей. Увы, действительность внесла свои коррективы: в институт устроиться — за деньги, особенно на бюджет; после окончания — работы по специальности нет: выпускников много, а школ — не прибавляется, да и старые кадры руками и зубами держатся за работу. Обошел свой район: везде одно и то же — не нуждаемся, тем более с таким пропуском в практике… Правда все советовали, как один, школу, как оказывается, рядом с моим домом — 250 метров от моего подьезда, но при этом тон был такой, словно это не школа, а что то ужасное… Что ж — посмотрим: нам к трудностям и сложностям не привыкать…
В школе — оказалась образцовой школой в районе, учились дети элиты района: все чинно, благородно, строго до зубовного скрежета и явный перебор со снобизмом и мажорством: мажор на мажоре сидит и друг перед другом хвастает — кто из них круче… Да ладно — мне то что: провел урок по плану и свободен: как раньше всяких кружков по интересам нет, а в классные руководители меня силком не затянешь! Но и тут своя засада: есть только часы в старших классах: 9, 10, 11х и не так чтобы много… Ну — мне много и не надо: главное — я при деле… Зашел к директору. Ах, какая женщина… — про …мне б такую… и говорить нечего: окинула меня взглядом, оценила, поставила клеймо-ярлык о непригодности в качестве бойфренда! Да не больно и нужно — что: в школе не найдется ни одной утешительницы, для старого солдата, не знающего слов любви? Хотя нет — это не про меня: я и знаю и умею… Хоть та же ее юная секретарша — как мило она смутилась под моим откровенным, призывным взглядом?! Хотя шучу я: помню правило — не гадь там, где живешь, не заводи шашни там, где работаешь…
Провела директриса со мной краткий инструктаж и уткнулась в документы — все, мол, свободен — иди, трудись: завуч тебе все обьяснит… А я стою, ухмыляюсь в себе: не больно то мне нужна эта работа, чтобы на задних лапках ходить, даже перед такой — переживу как-нибудь… Подняла голову, увидела меня, удивленно приподняла бровь. Красиво приподняла — Ты еще здесь? Выразил свое искреннее восхищение: — Вот из-за того, чтобы увидеть так красиво приподнятую бровь я и остался! Ну еще из-за мелочи — пожелания-напутствия влиться в ваш дружный коллектив. Приподнятую бровь увидел — осталось пожелание. Получу — и сразу же к заучу, чтобы она озадачила меня скорейшим вливанием в коллектив и быстрейшим началом выполнения своих обязанностей! Директриса изумленно уставилась на меня, как на что то диковинное — Что ж — желаю… Идите… Перегибать палку не стал: ей еще придется узнать, что на мне где сядешь, там и слезешь — только прямые обязанности, за которые мне платят. И только это… Все остальное — за отдельную плату. Намного большую, чем определено нормативами и законами…
Вышел, наговорил кучу цветастых комплиментов девочке за компьютером: уверен — многого она никогда не слышала. Даже позволил себе приобнять ее — по свойски. Она поплыла, но вовремя спохватилась — Что вы себе позволяете? Улыбнулся задорно — Позволяю себе обнять самую красивую сотрудницу этой школы. Она ведь сама мне не скоро это позволит?! Чем вогнал ее в краску — засмущалась: любо дорого поглядеть. И добавил, нагнувшись к ушку: Но помним о сказке Спящая красавица: Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее… и кивнул на кабинет директрисы. Класс! Секретарша в шоке… Зашел к завучу, получил расписание на неделю, время проведения уроков и просьбу представить перед уроком конспект занятий по уроку. Взял у физруков — двух женщин приятной наружности: одна помоложе, другая постарше, методичку по занятиям; выслушал осторожные намеки и увидел сочувствующие взгляды, как на приговоренного к эшафоту. Чего это они? Я понимал, что современные детки — это не подарок, но со всеми можно договориться — было бы желание и умение договариваться. У меня оно было. Но я не знал уровня снобизма современных деток-мажоров! По тому и получил порцию охов и сожалений. Радушные женщины пояснили: в старших классах преподаватель физкультуры удерживается месяц-два: а дальше либо он уходит сам; либо его выживают детки; либо его увольняет директриса с формулировкой — бесхребетное существо, пошедшее на поводу у учеников… Пришлось, придя домой, задуматься…
На следующее утро — первый урок у 11го "А" класса — самого "Крутого" в школе. Вышел из дома безо всякого волнения — а что я теряю, кроме собственных оков? Не выйдет — найду другую работу: отрицательный результат — это тоже результат! Вышел из подьезда и обомлел: по тротуару ко мне приближалась ученица — прелесть! Лицо, фигура, волосы, походка — все по высшему разряду! Может для кого то она и не супер красавица, а по мне — так просто отпад! Эх — жаль я не ученик: точно подкатился бы на предмет познакомиться! Да к тому же кого то она мне смутно напоминает… Прелесть остановилась напротив меня и полоснув, из под скромно опущенных серых глаз, по мне убийственным взглядом, произнесла сексуально — завлекающе (ну вот показалось мне, что так…) — Здравствуйте… — и выждав паузу, продолжила лукаво — вы меня не узнаете? Пригляделся — вот так выверт судьбы! — Ольга?… — вопросительно произнес я. Девушка задорно рассмеялась — А я уж думала вы меня не узнаете!…
Вот теперь узнал. Надо же — гадкий утенок превратился в прекрасную лебедь… Впервые судьба пересекла наши пути года три назад… Вышел я как то летом на наш маленький базарчик: прикупить зелени, фруктов и продуктов в магазине — что в доме закончилось. Подхожу к продуктовому магазину и вижу картину: избалованная дочка лет 12-13ти терроризирует маму. По взрослому так, с слезами, угрозами и шантажом. Стоят они у новомодного холодильника с мороженным — перед входом. И просит дите ни много, ни мало — купить ей мороженное "Dave"! Прекрасное мороженное, но цена?! По цене — за одно такое можно купить десять стаканчиков с шоколадным мороженным! Да, были такие, даже сейчас есть. А вот Дав, Марс, Сникерс в продаже исчезли — Вкусные, но дорогие, заразы! Вот его то и просит ребенок. А рядом стоит чудо, лишь по недоразумению называемое девочкой: Волосы хоть и до плеч, но в прическе: я упала с сеновала, тормозила головой… — растрепанные: на плечах мужская футболка на несколько размеров больше; шорты не первого года носки и тоже мужские и сланцы китайские, самые дешевые… А в руках — сетка-авоська с парой кило мелкой картишки и кило такого же лука… Вот такая колоритная фигура: явно из семьи необеспеченной и неблагополучной. Но в глазах… Жалость, презрение, понимание и… недетская обида: за что такая несправедливость?! Наконец, видя, что обычные доводы на мать не действуют: нет — та согласна купить, но что-нибудь подешевле. дите прибегло к последнему доводу королей — Если ты не купишь мне мороженное — я пожалуюсь папе и он не будет давать тебе деньги! Перед таким не устоит ни одна крепость! Получив свое мороженное дите повернулось к "чуду" и показало язык — видимо были знакомы. Чудо презрительно фыркнуло и отвернулось, но я успел заметить — на глазах что то блеснуло. Компания разошлась: мама с дочкой пошли по магазинчикам, а чудо медленно, как старушка, побрела, вдоль прилавков, к выходу. Разве что авоську не тащила по асфальту…
Купил это мороженное Dave и догнал девчонку. Положил руку на плечо — Подожди… Чудо шарахнулось от меня, как от чумного. — Вот… протянул ей мороженное — это тебе… Она глянула на руку, вспыхнула. — Я ничего не беру у незнакомцев! — высокомерно бросило мне чудо. Я разозлился: в кои то веки решил сделать доброе дело и на тебе… Глядя ей в глаза жестко произнес — Я купил это мороженное для тебя… Положил на пустующий прилавок — Хочешь — бери; не хочешь — оставь здесь… Развернулся и пошел к другому выходу: тоже мне фифа…
Сзади раздалось быстрое шлепанье сланцев: чудо догнало меня и пристроилось рядом — Правда, вы не обижайтесь — я ничего не беру у незнакомых мужчин и парней. Ну вы понимаете… — добавило оно, облизывая мороженное — вкусное! Спасибо вам… Усмехнулся — принцип и правило — понимаю… — А как же сейчас? — кивнул на мороженное. Чудо улыбнулось искренне, по детски — А вы не чужой — я вас знаю: вы живете в нашем доме в следующем подьезде, на третьем этаже… О как! — И квартира какая знаешь? Чудо кивнуло. — Меня Оля зовут — представилось непосредственно…
Второй раз судьба свела нас через год. Возвращался я днем с остановки, через гаражи и, проходя мимо среднего подьезда моего дома, был чуть не с бит с ног телом, вылетевшим из подьезда на бешенной скорости. Пришлось схватить в охапку то, что в меня врезалось, чтобы погасить удар и не дать упасть на землю тому, что так неласково на меня налетело. Тело забарахталось в обьятьях и проявило агрессивное желание освободиться. Да пожалуйста… Отпустил… Тело отскочило, обернулось — Извините — запыхавшись пробормотало тело, обернувшись моей знакомой — Олей Соколовой. Одетая в футболку, шорты — уже девчачьи, с наливающимся под глазом фингалом, порванным на спине куске футболки выглядела она, скажем так — не нормально: глаза злые, губы поджатые… Да и по внешнему виду — мало чем отличалась от той, прошлогодней: разве что вытянулась еще, да мясцом обросла слегка, а так — тот же гадкий утенок… — Что случилось? — Да пристает, гад один — мочи уже нет! А отец пьяный — он подпоил его, сволочь! Понятно — проблема с педофилом — надо решать, тем более настроение соответствующее — отвратительное… — Пойдем… — направился к подьезду. — Не надо — они все равно скоро уйдут, или мамка придет с работы… Да там их много! — выкрикнула Ольга последний аргумент. Не обращая внимания стал подниматься по лестнице на верх. Оля шла следом. А вот и дверь — не ошибешься: среди ухоженных одна такая: обшарпанная, раздолбанная и раскрытая — заходи, кто хочешь… Я и зашел…
В зале, за старым, круглым столом, застеленным газетами, сидело пятеро. Бутылки из под портвейна, куски хлеба, соленые огурцы, куски колбасы — натюрморт, одним словом! Из-за стола поднялся, пошатнувшись, молодой, накачанный парень. — Оп-па… — обрадовался он. — Вернулась значит… Только слышь, мужик — я буду первый, а потом уже ты! Я прищурившись уставился на него. — Нет, ты чо… Ну ладно, раз так — и вторым тоже нормалек! Нормалек, говоришь. Пусть так. Подьем ноги ударом подкинул тело любителя юных тел и швырнул на стену. Стена выдержала, а тело — нет. Хекнув, сползло на пол и свернулось калачиком, стоня и всхлипывая. Больно?! Здоровый мужик, на удивление быстро вскочил из за стола и кинулся ко мне, занося для удара громадный кулак. Ага — так я и подставился… Шагнул влево, а впадина, между разведенными большим и указательным пальцами, ударила прямо в горло, вминая кадык. Удар остановил голову, а ноги пробежали дальше, подлетели и тело рухнуло на спину. Пол вздрогнул, как от взрыва. Еще один вскочил, откидывая стул. Да что ж они тут все такие смелые! Боковой удар левой ногой в грудь отбросил его на подоконник и он рухнул, скривившись, на задницу. Последний сжался, выставив руки — Братан — я здесь не при делах! Посмотрим…
Подошел, со спины, к лежащему парню, засадил носком ноги по почке. Того выгнуло дугой, уже в обратную сторону. Наступил левой на его правую кисть, а коленом упал на яйца. Ему снова поплохело. Схватил рукой за подбородок, рванул к себе — Слушай сюда! Если к ней — кивнул на девчонку — хоть кто то просто подойдет, не говоря про попугать — найду всех вас и сделаю инвалидами на всю жизнь! Понял? Если понял — поморгай… Не смотря на сильную боль он все понял и отчаянно заморгал. — А чтобы тебе лучше помнилось… — кулак-молот ударил по ключице, которая с громким треском лопнула. Парень заорал от боли… Мигом протрезвевший отец с ужасом смотрел на страшную расправу с четырьмя собутыльниками. В ярости шагнул к нему — А ты… тварь… — Не надо! — выкрикнул за моей девчоночий голос — он хороший. И добавил тихо — … Когда не пьет… — Ты все понял, урод?! — рявкнул я…
Все это пролетело у меня перед глазами. А утенок то, за два года, которые я был занят и находился дома урывками, превратился, на мой искушенный взгляд, в красавицу! — И в каком ты классе, моя прелесть? — поинтересовался я. Вот же привязалось выражение из "Властелина колец". Моя прелесть мило покраснела: среагировала на "моя" или "прелесть", или на то и другое? — В десятом — смущенно произнесла она. Удивленно окинул взглядом. — Я в школу пошла с восьми лет: мама у меня работает в нашей школе уборщицей, вот и упросила директрису принять меня в эту школу. А чтобы не отставала — год занималась со мной после работы… Да, вот это самоотверженность! Так, болтая, мы дошли до школы…
Первый урок — волнуюсь немного… Как давно он был — этот первый? И вот снова… Звонок. Беру журнал, иду в спортзал на знакомство с 11 м "А" классом. Прохожу женскую раздевалку — матерки… Мужскую — тут уже посочнее, посолиднее. Куда катится мир?! Зашел в зал: несколько парней играют в баскетбол своим мячом; девушек в спортивной форме — несколько особей; остальные в цивильном… И в каком цивильном! Оглядел все это сборище добрым, понимающим взглядом и предложил негромко — Ученики 11го класса — построились. Ноль реакции… Подошел к самой, по моему, вменяемой девушке — Пожалуйста — сходи в раздевалку и пригласи тех, кто не соизволил почтить своим присутствием мой урок… Девушка обалдела слегка, но встала и ушла. То же самое попросил сделать и парня. Стайка учеников втянулась в зал. Хлопнув входной дверью, закрыл ее на ключ. Подействовало. Прекратили заниматься своими делами, обратили внимание на помеху. На меня… Снова негромко, но веско — Построились. Прошелся вдоль строя, всматриваясь в лица; вернулся к середине; сделал пару шагов назад, чтобы меня все видели:
— Я все понимаю: богатые родители; дети-мажоры; многое позволено… Только скажу вам вот что: не смотря на крутизну ваших родителей вы, по существу без них — никто. Поднял руку, гася возникающий шум — Я закончу… И в жизни хотя бы раз вам придется доказать, что вы что то можете сами по себе. Так вот — я хочу, чтобы вы в этот самый раз не облажались и смогли доказать вашим врагам или противникам, что вы кое чего стоите. На моих уроках физкультуры вы сможете получить то, что выручит вас в трудную минуту! Ну а тем, кому чувствовать себя ЧЕЛОВЕКОМ не надо — сидите в раздевалке — свою тройку вы получите… — А если нам нужна не тройка? — выкрикнул кто то. — Тогда заниматься, или к тому, кто поставит вам лучшую оценку. А теперь вернемся к тому, что вас оскорбило. Повторю: без своих родителей и их денег вы никто и звать вас никак… И это не оскорбление — это констатация факта. Сейчас вы в этом убедитесь. Есть среди вас те, кто занимается восточными единоборствами, боксом, борьбой, умеет хорошо драться? Выберете четырех лучших против меня одного… — Да я один с вами справлюсь… — небрежно процедил здоровый лось: красивый парень; ростом почти с меня; в комплекции поздоровее — мечта престарелых кокеток! — Может быть, но для чистоты эксперимента — отбери себе еще троих — обратился к нему. Парень усмехнулся — Мне жаль вас… Вышел кивнул головой еще троим. Колоритные фигуры: увидев таких на улице захочешь, поневоле, перейти на другую часть улицы… Ладно:
Условия просты: бой в полный контакт. Ограничения: не бить в глаза, висок, горло. В остальные места — можно. Ну и упавшего — не забивать ногами… Бой идет две минуты: полторы минуты нападаете вы, а я только обороняюсь; оставшиеся тридцать секунд — начинаю нападать я. Хотя… — я усмехнулся им в глаза — дам вам фору: вам — 1 минута 40 секунд; мне — 20 секунд. Выцепил из строя ту самую, которую послал в раздевалки — тебя как звать? — Анастасия… — Вот, Настя — возьмешь секундомер; крикнешь БОЙ! и включишь. Через одну минуту крикнешь — МИНУТА!; через полторы минуты — ОСТАЛОСЬ ТРИДЦАТЬ СЕКУНД! Когда останется двадцать — крикнешь — ДВАДЦАТЬ! Когда время закончится — крикнешь СТОП! — А вы продержитесь? — засомневалась ученица — все таки этот — небрежно кивнула головой в сторону красавчика — чемпион города по каратэ! — Среди юниоров, наверное? — небрежно бросил я…
— Может продержится — защитница, если по залу от нас бегать будет — засмеялся парень-каратист. Многие подхватили. Я только подмигнул Насте… Все же в жизни многое зависит от случая. Не зря же говорят: оказаться в нужное время в нужном месте! Правда многие создают такую ситуацию сами, но все же, все же… Настя, оказалось — дочь самого богатого и влиятельного бизнесмена в городе и, в целом, не плохая девчонка… Но о этом я узнал позднее… А сейчас… — Прошу мальчики — к барьеру! Расставляй своих, командир! Ну правильно: каратист и уличная гопота: двое спереди, двое сзади… Лохи… Б О Й!
Каратист рванулся вперед, ударив ногой и рукой: разумно — попал: вырубил; не попал — отогнал под вторую двойку… Только скорость движения слабовата — я скользнул влево, приседая: уход вниз — от предполагаемого удара рукой и выйдя за спину, отвесил звучный подзатыльник — оглушительный в тишине зала. Две пары столкнулись, а на скамейке оскорбительно засмеялись. Что тут началось! Вся четверка рванулась в атаку! Какое построение, какая тактика?! Только растоптать, размазать наглеца, тем более что шлепков и тычков куча: разве что пинков в задницу не было — все же показательный бой, а не оскорбление: досталось всем! А я кружил, ускользал, блокировал, отбрасывал тела в стороны и друг на друга… Минута!… Осталось тридцать секунд!… Двадцать! Я взорвался шквалом атаки и ударами — каждому по одному! пробил в солнечное сплетение пальцами жестко, но в пределах разумного… СТОП! Я стою, запыхавшись, а на полу лежат, стонут четверо лучших из лучших… Подошел, стал поднимать, реанимировать боль, нажимая на точки… Последним поднял каратиста — Быстрова Константина… — Построились… Вскочили, построились: наглядный пример — великая сила!
— Вот вы сами убедились: крутизна — только видимость. И я еще работал не в полную силу… А случись тебе — обратился я к Косте — быть с девушкой? Я буду пользовать твою девушку у тебя на глазах, а ты будешь валяться, стонать и смотреть… А как потом в глаза будешь ей смотреть и остальным, а? А вам, красавицы — тоже кое что нужно будет знать и уметь. Да хотя бы убегать — быстро или долго… Делайте выводы сами: надо — не надо…
В 11 м "Б" пришлось все повторить снова: борзоты было навалом, хоть и поменьше. А в следующих уже не понадобилось — информация разнеслась по школе. В 10х ограничился лишь разьяснением. Приняли меня за Альфа самца все: и парни и девушки. От девиц даже пошли заманчивые предложения в намеках! Ну да мы тоже не из деревни: плавали — знаем, почем деньги за рыбу! Вызвала директриса, пытала за происшедшее. Ответил: учебный процесс в действии — жалобы есть? Нет? Тема закрыта… Не понравилось ей, конечно, но все в пределах: жалоб нет; уроки проходят; старшеклассники по школе не шарахаются… А в следующий понедельник — неделю проработал — ЧП…
Снова первый урок и снова — у 11го "А". Дежурный по классу — Быстров. Только приготовился дать команду-разрешение провести ему разминку, как распахнулась дверь и в зал вошел раздраженный господин, прилично одетый, но явно не воспитанный. А за ним — два охранника. Стоящие в строю обернулись на звук, а затем с сочувствием посмотрели на меня… Что — влип во что то? Чей то родитель? Вроде бы ни кого сильно не обижал? Да, родитель явно не воспитанный — с ходу начал орать — Вот ты значит какой? Слабых лупишь, силу свою показываешь! — Уважаемый — у нас в зал в обуви не заходят! Есть претензии — подождите — я выйду и все уладим… — Ты это мне?! — разьярился невоспитанный — сейчас все уладим! И кивнул своим телухам — Поучите-ка его по-взрослому! Зря он это — тем более при девушках…
Пара бойцов — хотя какие из них бойцы: шкафы, в лучшем случае, переглянулись и с гнусными ухмылками — видимо отработанно уже, двинулись ко мне. Ну точно — лохи! Стали расходиться в стороны, беря в клещи… Шагнул назад и чуть вправо. В точку! Левый громила, что ближе ко мне (под него я и шагнул), дернулся ко мне чуть раньше своего напарника. А мне много времени не надо: еще шаг вправо-вперед, за спину торопыги и удар в горло верхом ребра левой ладони. Скользнул ладонью вдоль шеи, удерживая себя и носком правой ноги, из-за спины торопыги ударил в спину, по почке, второго… Первый, хрипя, завалился на пол, а второго выгнуло дугой; ноги подломились и он рухнул, вслед за первым. А я, хищно оскалившись, шагнул к крутому. Тот сунулся назад, но вот незадача: дверь закрылась сама и он ткнулся в закрытую дверь… — Щас мы тебя научим вежливым быть и людей уважать! — осклабился я. Шорох за спиной: ногой назад, не глядя — попал в кого то тяжелого: того отшвырнуло на пол… Подошел к побледневшему предьявщику, упершемуся спиной в дверь и со страхом глядевшему мне в глаза; взялся пальцами за подбородок; заглянул в глаза, как можно глубже (есть такая методика) и произнес негромко — Не буду я тебя бить — не педагогично это, да и на работе я… Ты стучи, прежде чем захочешь войти, ладно? Крутой закивал головой. — Забирай своих и иди… Быстрее. Ты же мне чуть урок не сорвал… Повернулся к безмолвному классу — А чего это Быстров на полу валяется? — А он папу кинулся защищать! — заложила парня Настя. (Не дружат они, видимо…) — Быстров — встать в строй! Константин с трудом поднялся, согнутый встал в строй. — За то, что за отца кинулся, даже если он не прав — понимаю… А за то, что пожаловался, в результате чего у твоего отца, да и у меня, наверное, возникли проблемы до конца учебного года — если я еще останусь на этой должности, ты отстраняешься от должности дежурного по классу. До конца учебного года! — Я ни кому не жаловался… — выдохнул он. — Ты виноват в том, что твой отец пришел и опозорился перед твоими одноклассниками! Решение мною принято! Сказал и назначил нового дежурного на этот урок…
Второй урок мне провести не дали — прибежала секретарша. — Вас директриса вызывает. Злющая! Вы с ней не спорьте, во всем соглашайтесь… — поучала меня на ходу девочка. — Она поорет, поорет и остынет… А потом можно и слово сказать… — Спасибо солнышко мое — я так и сделаю! Приобнял за плечо, поцеловал, на ходу в щечку. Она зарделась! — Я же о вас забочусь! — смущенно произнесла секретарша. Взялся за ручку двери — Вы там потерпите… — донеслось в спину. Конечно, а как же, непременно… Будет еще всякая….. на меня орать… Вошел…
— К чему такая спешка… — ворчливо начал я — нельзя было до большой перемены подождать? У меня сейчас урок, между прочим! Директриса стала разевать рот, как рыба. Наконец пришла в себя от моей наглости — Какой урок?! Ты чего себе позволяешь в моей школе? Драки с родителями устраиваешь!? Ты как со мной разговариваешь быдло?! Ясно — здесь мне не работать… Но быдло!? Придется, видимо, хлопнуть дверью при уходе! Развернулся и пошел к двери. — Куда!? Я тебя не отпускала! Вернись! Вернуться? Это мы можем… Даже обязательно! Повернул в двери ключ на два оборота и направился, ухмыляясь к директрисе. Чем ближе я подходил, тем отчетливее она понимала — сейчас что то произойдет… Крик закончился, закончились вопросы, губы только шептали, как заведенные — Ты это чего задумал… ты это чего… Обошел стол, Схватил ладонью ее за шею и притянув к себе голову, впился поцелуем в губы! Затем, не разжимая ладони, толкнул второй в грудь и кинул ее на стол, на спину, придерживая голову: еще ударится сильно — эффект будет не тот. Подхватил ноги и задрал кверху. Юбка сползла вниз. Я в тренировочном костюме: ни ремня расстегивать, ни молнии не надо — дернул штаны вниз и готово. Распахнутые в недоумении и непонимании глаза директрисы — скоро все поймешь и ощутишь. Как в воду глядел — скоро стала ощущать, а потом и понимать! Глазки заволокло поволокой страсти, задышала, запыхтела, а потом и задергалась! Довел до экстаза и мелкой дрожи, закончил — не для своего же удовольствия стараюсь, да и не для нее — пусть почувствует в себе быдло… Опустил ноги; спустил юбку; посадил; поправил рукой растрепавшуюся прическу и направился к двери. Ну чем не мачо, только немолодой! У двери полуобернулся — Заявление о уходе по собственному оставлю у секретаря. Думаю на то, чтобы подписать приказ и запись в трудовой трех дней хватит? Не тяни — мне на другую работу устроиться надо — кушать почему то, всегда хочется. Даже странно как то, правда?…
Весь оставшийся день отдыхал от трудов праведных; думал, анализировал — правильно ли я поступил? Решил — правильно… На следующий день ждал реакции на мои выходки: напротив моего подьезда жил один мой шапочный знакомый, постарше меня возрастом: с женой не сложилось — выгнал, так что жил один. Я захаживал к нему изредка: водочки попить, под настроение; за жизнь поговорить… Так что в моей просьбе пожить у него несколько дней, он не увидел ничего странного — живи, сколько хочешь… Естественно — продукты и выпивка — с меня. Но главное — мы не злоупотребляли: для приятеля работа и отдых — разные понятия: работа — на первом месте: она кормит… Так что сидел я у окна, за занавеской, со стаканом сока и наблюдал: не пожалуют ли ко мне люди в погонах, или кто еще: мало ли что может взбрести обиженному богатею… Не пожаловали… Правда, на второй день забегала утром пару раз и после обеда секретарь директрисы, но это не страшно — у меня в запасе еще два дня — потом пойду за документами. Могут, правда и там принять, но я попрошу посмотреть обстановку на месте Настю или Ольгу…
А в школе, тем временем, произошли печальные, для директрисы, события. Муж у нее работал, в министерстве образования, каким то важным замом, так что она почти ни кого не боялась — поэтому и вела себя как деспот (так же, в прочем и с мужем — подкаблучником, безумно ее любящим). Но от родителей учеников зависела и очень сильно: захотели бы они — и никакой муж не спас от увольнения! А в школе: сначала к классным руководителям, затем к завучу, а затем и к директрисе стали обращаться ученики и ученицы: где физрук; почему не проводит занятия, в чем дело? Причину узнали быстро. А поскольку женщины в нашем мире стараются играть главенствующую роль, то они посовещались и решили: забастовка — пока им не вернут их любимого физрука! Заставили присоединиться парней. А тем — только повод дай! Я и не подозревал, что смог, всего за несколько уроков, завоевать такую популярность… Впрочем — это скорее всего инициатива Насти и Ольги — самых крутых учениц школы: Насти — по родительскому баблу; Ольги — по авторитету. На следующее утро преподаватели с изумлением обнаружили пустые 10е и 11е классы. Ни — ко — го! Доложили директрисе. А та сама в расстроенных чувствах: и отпускать такого не хочется и конфликт с родителем Быстрова — ЧП. Отец еще не приходил в школу с жалобой — он сам решает свои проблемы, но не хватало еще, что приведет в школу отморозков и устроит в ней побоище с кровью, милицией, скандалом… А если еще, не дай бог, труп образуется?! Так что увольнение по собственному — лучший способ… Отдала приказ классным — позвонить домой и выяснить — в чем дело! Позвонили, выяснили: пока преподаватель физкультуры не будет восстановлен на работе — в школу никто не придет. И ладно бы несколько человек, а тут — все классы! Она не знала, что несколько родителей, особенно Настины, позвонили Быстрову и сказали — ты не прав. И все… Но это ясно дало тому понять — последствия непонимания будут серьезными. А тут еще и любимый сынок отцу скандал устроил: чего батя, с ним не поговорив, так его подставил перед классом, как будто он стукач какой то гнусный. И не бил их препод, а показал им их беспомощность! И вообще — надо с ним отцу замириться, чтобы спец начал его учить всяким примочкам, а то мастерства его тренера уже явно не хватает. И мать тут же поддержала любимое чадо. Да еще позвонила на работу мужу и сообщила, что из-за его дурацкой выходки физрука уволили и все старшие классы не пошли в школу и не пойдут: ей сказал сын — пока его не восстановят на работе. Ну и дела творятся вокруг какого то физрука. Хотя Быстров-старший не дурак был: в бизнесе вообще дураки не держатся, понимал — за хорошего работника, порой, такая драчка идет… Замирится — не вопрос: его этот спец не бил, не оскорблял, не унижал. А что касается охранников — так они уже у него не работают. Смажет, сгладит происшествие: тачку, там, подарит или на работу возьмет, охрану тренировать. Или персональным тренером, для сына — без отрыва от своей работы, если она ему так нравится. Нравиться, конечно: вон сколько в старших классах лялек, да каких! Он и сам, иногда пользуется, но не с этой школы, конечно! Да и родители одноклассниц сына звонили — выражали свое недоумение его поведением — сволочи! Но — не в пустыне живем — приходится учитывать общественное мнение… Заехал к директрисе, изьявил желание поговорить с физруком, утрясти недоразумение. Та обрадовалась, но сообщила, что дома найти его не могут — появится только через два дня — за трудовой. Не увольнять ни в кое случае! — приказал, хотя прав, конечно не имел. Все, что понадобится — звоните, но он должен работать! — Сама хочу… — выдохнула директриса…
Вот так началась вторая серия моей карьеры физруком. Отец Быстрова пришел ко мне: разобрались; извинился за недоразумение; сказал, что готов компенсировать, в разумных пределах, причиненные неудобства. Размер, по его мнению — авто среднего уровня. Я отказался — не стоит… Предложил поработать персональным тренером его сына. Я сказал — жизнь покажет…С директрисой сложились странные отношения: она сделала вид, что между нами ничего не было, но вот ноздри ее трепетали, когда я подходил слишком близко… Симптом… Не стал совсем уж разочаровывать страдающую женщину — эмансипэ: иногда, под настроение, приходил в кабинет; без всяких прелюдий вторгался в самое сокровенное, задирая ноги и юбки, а ей, по всему, эта грубость очень нравилась! Еще бы — при таком то рохле — муже…Но все это скрытно… А чтобы не было утечки — завлекал к себе в гости, на рюмку чая, ее секретаршу, где в расслабленном состоянии проводил с ней политинформацию…
Резко взвинтил физ. и спец. подготовку в классах. И что странно — детишкам понравилось, аж до ссор, интриг и драк. С 9ми классами, за право обладать моим временем и вниманием. А внимание было: я решил показать себя, в смысле школу, на осенних городских соревнованиях. Школа крутая; район крутой; преподы — лучшие; а физкультура — одна из последних… Понимаю — для счета денег есть спец. машинки, а в баре — больше рюмки не поднимаешь… Зачем она нужна — эта физкультура? Разве что для похудания? — так на этот счет диеты всякие имеются, или тренажеры… А к чему эти футболы, волейболы, легкие атлетики…
Отбирал таланты по классам, вплоть до седьмого; комплектовал команды; стал натаскивать — времени на вдумчивую работу мало — это уже после соревнований будет время до весенних! После уроков, вечером все равно делать нечего, проводил для девчонок курсы самообороны и рукопашного боя, с элементами аэробики: видел такие на заре перестройки на семинаре Джуна Ри. Для мажорниц — в самый раз: и красиво и эффектно и эффективно! В 11х старшинство захватила, естественно Настя, а в 10х — Ольга. Они даже схлестнулись, между собой, правда под моим контролем. Школа жизни, естественно, оказалась на высоте — Соколова взяла безоговорочный верх. А после этого — они… подружились. Видимо, договорились насчет меня: не раз ловил их хитрые взгляды, коварные усмешки… Ну и ладно — лишь бы не враждовали…
Как то незаметно подкралось осеннее первенство города. И тут — фурор: с двухсотого места мы переместились, неожиданно для всех, на пятидесятое, а в некоторых одиночных видах мои занимали даже и третьи места — Олю я не считаю… Это мои то мажоры?! Настя, например в беге на 1500 метров заняла третье место: легкоатлеты школы с легкоатлетическим уклоном были на каких то сборах… Что после этого было! Настины родители — хозяева очень престижного ресторана, отдали его дочери на вечер, со всей обслугой. Остальные родители тоже скинулись: кто выпивкой, кто продуктами… Пришли все, чьи дети участвовали в соревнованиях: было шумно, весело: я постарался разработать программу вечера. Артистов не приглашали: нашел я в школе свои таланты, даже конкурс провел на лучшее исполнение песен, стихов, миниатюр, юмора: родителям выступающих (а они тоже были приглашены — люди ведь не из последних) вдвойне будет приятно… Ну и сам решил поучаствовать: голос вроде есть; медведь на ухо в детстве не наступал; руки не из задницы растут; ну а в юности я, даже очаровывал некоторых особ своим пением. Правда это было в юности… Записал дома на магнитофон пару своих опусов, прослушал — сойдет: третий сорт не брак; пятый — не последний! Первой своей песней решил польстить, так сказать родителям Насти Корчагиной: вот ведь странные коленца порой выкидывает жизнь! Отец Насти — морской офицер, без дураков: командир БПК — большого противолодочного корабля, ушедший в отставку в звании капитана второго ранга. С началом развала ушел из флота, но… нашел себя в бизнесе… Я подозреваю, что сильно помогли друзья, да и сейчас видимо, помогают. Но это их дела…
Поднялся на сцену, под настороженными, недоуменными, заинтересованными взглядами накинул ремень гитары — Эта песня для тех… в прочем они поймут. Но — не только для них… Заиграл, ребята подхватили и я запел: с чувством, с душой — как мог:
Синее море, только море за кормой. Синее море и далек он путь домой
Там за туманами, серыми рваными. Там за туманами берег наш родной…
Шепчутся волны и вздыхают и зовут Но не поймут они чудные не поймут…
Там за туманами, серыми рваными… Там за туманами любят нас и ждут… — повторил я припев, глядя на жену моряка и Настину мать. Начал второй куплет. Гляжу — отец Насти стал подпевать. Закончил петь. Моряк подошел, пожал руку. — Спасибо! А больше и не надо… Это там, в Америках, тут же кинулись бы укреплять отношения, в надежде поживиться, да и у нас уже так же… Но только не я: сделал приятное человеку и мне приятно. А остальное — приложится… Погуляли, поплясали, повеселились от души. А жизнь то налаживается, без всяких этих погонь, засад, перестрелок, грязи и крови…
АХ, КАК Я БЫЛ НЕ ПРАВ В СВОЕМ ЗАБЛУЖДЕНИИ…
Глава вторая
Хочешь — не хочешь…
После вечера и концерта акции мои взлетели до небес: и в школе и у родителей, особенно у учениц. Особенно их растрогала вторая песня, которую я исполнил на вечеринке: про себя:
Мои друзья начальники, а мне не повезло…
Который год скитаюсь с автоматом…
Такое вот суровое, мужское ремесло — Аты-баты, аты-баты…
Жена моя, красавица, оставила меня.
Она была ни в чем не виновата…