Направились к семейному столику: ну прямо как пара — рядом с друг другом. — Что же вы опаздываете — я уже волноваться стала, придумывать, как вам отомстить… — улыбаясь, шептала именинница. — Это наезд? — усмехнулся в ответ. — Вообще-то еще не 20.00. — Ну что вы — как я могу позволить себе такое, даже в мой день рождения. Просто это стенания бедной, обделенной вниманием, девушки… — продолжала кокетничать она. Подошли к столу. Первым она представила вставшего мужчину — Мой папа… Пожали друг другу руки. — Моя мама… — я кивнул — к руке прикладываться не стал. — Мой учитель: прекрасный человек; замечательный специалист и мужчина, достойный во всех отношениях! Глянул на стол: в одной из тарелок немного салата и стул отодвинут в сторону: значит тут сидела Настя. Отодвинул, в лучших традициях джентльменов помог имениннице сесть; получил благодарный кивок. — Садитесь… — показала Настя на свободный стул. — А как же ваш сын и твой брат? На лице Насти промелькнула гримаса неудовольствия. — А он от нас отдельно сидит, со своими непутевыми дружками и подружкой. Непутевой… — закончила девушка небрежно. Шекспировские страсти, значит… Глянул в сторону ее взгляда: действительно, за столиком сидело три, явно непутевых создания, только по недомыслию именуемыми мужчинами и девица, такого же полета. Сидели и оттягивались, по-своему. Что ж — присядем, раз предлагают… Коробку с подарком положил к себе на колени…
— Не знаю как насчет мужчины, достойного во всех отношениях — тебе виднее девочка, а вот насчет специалиста — я бы поспорил! — Папа! Как ты можешь говорить такое! Это, по крайней мере, бестактно, с твоей стороны! — вспыхнула Анастасия. — Ну почему же? — так же невозмутимо продолжил отец — в беге ты заняла только третье место; в бассейне проиграла своей сопернице; она же выиграла город в абсолютной категории… Она, а не ты… Да — мне это перестает нравиться! Но вот так встать и уйти?! Ну уж нет! — На воротах Освенцима было написано, в свое время — Каждому свое! Одним хорошо драться, а другим хорошо управлять семейным бизнесом! — возразил отцу. — Возможно в этом что то есть… — протянул задумчиво Корчагин — а ты как считаешь дорогая? — А я считаю — Настин кавалер сейчас встанет, плюнув на приличия и уйдет и будет прав, а дочка нам устроит веселенький вечер! — Мама! — воскликнула покрасневшая дочь. — Вы не обращайте внимания на нашего ворчуна — он просто ревнует свою любимицу к другому мужчине — улыбнулась мама. — А разве есть повод ревновать? — Есть и еще какой! Только и слышим: ах он такой; ах он сякой! — Мама!!! — снова воскликнула покрасневшая Настя…
— Не обращайте внимания — заговорил нормальным тоном отец именинницы — это у нас семейное. Надо же как то спускать с небес на грешную землю нашего семейного деспота! — пошутил он. Я шутки не принял, всерьез намереваясь уходить — Только не при мне и не со мной, в качестве способа спуска с небес. — Согласен: погорячился, занесло… Давайте мировую? Он налил себе в рюмку водки и протянул графинчик к моей. Я, наконец, понял — проверка на "вшивость". — Я лучше шампанского — на этот вечер… — возразил, скорее из вредности. Корчагин кивнул, соглашаясь. Ну, вроде устаканилось, тем более Настя положила ладошку на мою руку, как бы не позволяя встать и уйти, обиженным. Улыбнулся, глядя ей в глаза: да не уйду я, не уйду… Пока пикировались, незаметно окинул взглядом зал — вроде все места заняты: надо бы не опоздать! Запоминается, обычно, первая фраза и последняя. Вроде бы еще не поздравляли — надо бы первым начать…
— Фух… — довольная воцарившимся миром, выдохнула Настя, подтверждая мои выводы — все, кого я пригласила, пришли — и глянула на отца с матерью. — Наши приглашенные тоже все — ответил на Настин взгляд отец. Ну что ж — пора и мне сделать ход: ни что человеческое нам не чуждо и сделать эффектный жест — конечно же приятно! Глянул на Настиного отца — Хочу поздравить вашу дочь… Он махнул рукой музыкантам и негромкая музыка замолкла. Взял с колен коробку с подарком, поставил ее на край стола, встал:
Дорогая именинница, дорогие родители, дорогие гости! Есть на берегах Средиземного моря легенда. Понравился красивой, молодой девушке рыбак. Но девушка была скромная и никак не решалась ему сказать о своих чувствах — все откладывала: завтра скажу… завтра решусь сказать… Ушли как то в море рыбаки и налетел внезапный свирепый шторм: разметал, разбросал по морю лодки, как скорлупки! Наконец закончился: на остров стали возвращаться рыбаки. День прошел, два, три… Прошла неделя: вернулись все, кроме рыбака, нравившегося девушке — видимо море приняло его в свои обьятья. Обезумевшая от горя девушка бросилась к колдунье, живущей в глубине острова — Верни моего возлюбленного! Долго не соглашалась колдунья, но сдалась под напором слез, уговоров и мольбы. — Наполни чашку до краев своей кровью и обрежь свои прекрасные, до пояса волосы — сказала колдунья. Девушка выполнила условия и опустилась на скамейку без сил — много крови поместилось в чашку. Всю ночь колдовала колдунья в своем жилище, а перед рассветом вынесла девушке морскую раковину. — Выйдешь на берег моря с первыми лучами солнца, протрубишь в раковину и твой возлюбленный придет к тебе! Спеши: до рассвета осталось немного — не успеешь, колдовство пропадет, а ты превратишься в старую, больную старуху… Поторопись! Обессиленная от потери крови и усталости девушка, падая, спотыкаясь, устремилась к берегу моря. Ветки хлестали ее по лицу, корни деревьев лезли под ноги, всячески мешая …
Я остановился перевести дыхание. Все слушали меня, замерев. — С трудом, но успела… — продолжил свой длинный тост. — Первые лучи солнца только-только выскользнули из-за серых морских волн, как девушка поднесла к губам раковину и затрубила. Густой, сочный звук полетел над морем. И море ответило! Из утреннего тумана, лежавшего над волнами, выскользнула лодка с рыбаком, по борта нагруженная богатым уловом. Мягко ткнулся в песок нос лодки; рыбак увидел стоящую на берегу девушку и все понял без слов: выпрыгнул на берег, подошел к девушке и молча прижал ее к груди. Девушка прильнула к нему и потеряла сознание. Рыбак подхватил ее на руки и унес в свою хижину. Краем глаза увидел, как Настя, потрясенная рассказом, глядит на меня; ее мама задумчиво, с улыбкой глядит на мужа, а тот чуть усмехается, но видно и его задело за живое…
— И жили они долго и счастливо — закончил я легенду. Потянул за конец алой ленты, на моей коробке, открыл крышку, медленно, аккуратно достал из нее… завитую, как пирожное "трубочка", большую морскую раковину нежного бело-коричневого цвета, с поперечными кремовыми полосками. — Вот — это та самая раковина… — подняв ее и показав присутствующим, торжественно произнес я. — Я дарю ее тебе — это мой подарок! Если захочешь увидеть перед собой своего суженного — поднеси тонкий конец к губам, подуй, протруби и он появится перед тобой. Но сделать это надо до полуночи, иначе волшебство раковины исчезнет! — А я стану больной и старой? — показно-испуганно воскликнула девушка. — Нет — просто волшебство исчезнет и твой суженный может никогда уже не появиться и не быть рядом с тобой…
Настя глянула на меня; встала; поднесла к губам раковину и задула в нее. В зале стояла мертвая тишина, только слышно было, как воздух с шипением выходит из широкого зева раковины — никаких других звуков. Девушка растерянно посмотрела на меня. — Попробуй еще раз и посильнее — посоветовал я. Она набрала больше воздуха: грудь волнительно всколыхнулась под тонкой материей; попробовала — вновь, только воздух, с шипением, вырывался из раковины. Раздались негромкие шепотки… Неудивительно. Те, кто застал Советский Союз, знали о таком музыкальном инструменте, как горн: пионерский горн, армейский горн, морской горн. А тех, кто мог на них выдувать сигналы и мелодии — горнисты. Покраснев от стыда и досады, Настя гневно обожгла меня взглядом — издеваюсь в ее день рождения! Голоса, комментарии, советы, возмущенные возгласы раздавались все громче. Настина мама с осуждением смотрела на меня — что ж ты так — все испортил; а отец, наоборот — с пониманием, даже подмигнул, словно о чем то догадывался…
— Значит не время еще тебе увидеть своего суженного… — невозмутимо произнес я, не обращая внимание на голоса и гневный девичий взгляд. — Но, может быть, он хоть весточку послал? — слегка повысил я голос для привлечения внимания. — Подставь ладошку к краю раковины и наклони ее. Настя — а что ей оставалось делать, подставила ладонь и наклонила раковину. Снова тишина воцарилась в зале; внутри раковины что то простучало и выпало на ладонь именинницы. Лицо Насти из разгневанного поменялось на растерянное, затем изумленное, а потом и восхищенное. Она взвизгнула, как маленькая девчонка и бросилась мне на шею: с раковиной в одной руке и сжатой ладошкой! Я повернул голову и ее поцелуй пришелся в щеку, а не в губы, куда она метила: все таки люди вокруг — надо соблюдать приличия…
Первой пришла в себя Настина мама — Анастасия — что там за весточка: покажи — нам всем интересно… Настя расцепила руки, повернулась к матери с отцом, бережно положила раковину на стол; раскрыла ладошку, взяла то, что в ней лежало двумя пальцами и, перекатив то, что там осталось, взяла пальцами другой руки; подняла перед собой, повернувшись в разные стороны. В ее пальцах, свисая на тоненькой, золотой 4х сантиметровой цепочке, покачивались, оплетенные тонким изящным кружевом золотой нити крупные, молочно-белые грушевидные жемчужины, переливающиеся перламутром…
В "командировке", в одной средиземноморской стране, довелось мне "успокоить" одного то ли "дикого гуся", то ли мародера. И вот у него то и обнаружил мешочек с драгоценностями, среди которых были и эти серьги. Разложив все побрякушки на полотно мешочка, так чтобы все они были отчетливо видны, заснял их на видеокамеру, делая наезды на каждую вещь и, переводя, после нее, камеру на мертвое лицо наемника. Они мне очень понравились и я их "отжал" себе, при дележе между своими. И разделил все "цацки" с условием: сделал цветные снимки и в любом городе, куда нас забрасывала судьба или войсковое начальство, показывал солидным людям и ювелирам — искал хозяев. По остальным предметам вообще не было разговоров, а по сережкам: вроде слышали пару человек про них, но вот кто хозяин? Тем не менее, я записал их фамилии и адреса: если что — подтвердят, что спрашивал, искал хозяина. Так что это теперь мое — с бою взято. А что с бою взято — то свято. И всегда есть фото и адреса свидетелей безрезультатного поиска хозяев…
Вынув из мочек сережки, Настя нацепила на мочки ушей украшения-"весточки" и, теперь уже с достоинством, повернулась вокруг. — Ну как?! — обратилась она к матери. — Какая прелесть! — произнесла искренне мама, а отец поддержал, в истинно мужском духе — И главное — редкая прелесть. А я уже шел к музыкантам, слушая на ходу обрывки комментариев… Подошел, пошептался, вынул из стойки микрофон: с перестройкой организма, видимо перестроились и голосовые связки — теперь я мог и удивить присутствующих, что и собирался сделать. — Эту песню я посвящаю замечательным родителям нашей прекрасной именинницы. Заиграла музыка, а я направился к столику именинницы. Не дойдя пару-тройку метров до стола, поднес к губам микрофон:
Вновь о том, что день уходит с земли, ты не громко спой мне — хрипловатым голосом Настиного отца начал я, вызвав изумление у сидящих за столом, да, наверное, не только у них — этот день, быть может где-то в дали — мы не однажды вспомним…
Вспомним как, прозрачный месяц плывет, над речной прохладой…
Лишь о том, что все пройдет — вспоминать не надо…
Все пройдет — пел я, глядя на Настину маму — и печаль и радость…
Все пройдет — так устроен свет. Все пройдет — только верить надо…
ЧТО ЛЮБОВЬ — НЕ ПРОХОДИТ, НЕТ!
Спой о том, как в даль плывут корабли — не сдаваясь бурям — запел я уже для отца, голосом жены — спой о том, что ради нашей любви весь этот мир придуман…
Спой о том, что биться не устает, сердце с сердцем рядом.
Лишь о том, что все пройдет — вспоминать не надо…
Третий куплет я пел уже своим голосом, глядя на Настиных родителей. Настина мама, положив свою изящную ладошку на грубоватую ладонь мужа, что то шептала, глядя ему в глаза. Услышал — она подпевала — пела ему мою песню! А он — подпевал ей в припеве… Вот она — любовь, пронесенная сквозь года: и в радости и в горе! Когда закончил, раздались аплодисменты — громче всех хлопала Настя — ее родители не отставали. Что ж удивил. Надо закреплять. — А теперь, я хочу поздравить этой песней нашу именинницу:
Нынче твой день рождения — на тебя я гляжу. И тебе в восхищении пару слов я скажу…
Пусть тебя, именинница — не тревожит печаль. Я сегодня торжественно подниму свой бокал!
За глаза твои карие, за ресницы шикарные. За упругую талию и улыбку лукавую…
За твои руки нежные и за ласки безбрежные… За тебя именинница — поднимаю бокал!
Часто думаю по ночам — если б был я богат. Все бы бросил к твоим ногам — за один только взгляд!
Все рубины и жемчуга и презренный металл. Все тебе именинница — я, клянусь бы отдал! Спел припев и…:
Если вдруг я судьбу свою оборву с пол-пути. Я твою фотографию схороню на груди…
Если б даже пришлось в бою мне собой рисковать. Знаю я за что жизнь свою мне не жалко отдать!
За глаза твои карие, за ресницы шикарные. За упругую талию и улыбку счастливую…
За твои руки нежные и за ласки безбрежные. За тебя, несравненная — поднимаю бокал!
Закончил песню, положил микрофон, подошел к столу, налил полный бокал шампанского:
За виновницу этого торжества; за героиню этой песни; за именинницу — Анастасию Корчагину: мужчины — стоя, до дна!
Задвигались отодвигаемые стулья — мужчины стали вставать, поднимать бокалы, рюмки. Зазвучали здравницы, выкрики: За здоровье именинницы… поздравляем… с днем рождения… Чокнулся с вставшей, покрасневшей о такого внимания, счастливой Настей; коснулся бокалом протянутого бокала Настиной мамы; чокнулся с рюмкой Настиного отца; по-гусарски, лихо выпил до дна; перевернул бокал — из него не вылилось ни капли…
— Хочу спеть для именинницы эту песню, от лица и сердца тех, кто находится в этом зале и от тех — кому не посчастливилось попасть на ее день рождения… Заиграло негромко музыкальное вступление…
Жизни даль распахнув мне настеж, ты явилась весны красивей…
Птицы в небе щебечут Настя… Травы вторят — Анастасия…
Счастлив я, покоренный властью, этих глаз васильково-синих…
Губы с нежностью шепчут Настя… Сердце вторит — Анастасия!
И запел припев, глядя в глаза имениннице:
Я хочу, чтоб эта песня — эта песня не кончалась…
И ее услышав ты спросила — не мое ли имя прозвучало?
Запел второй куплет, не отрывая глаз от влюбленных девичьих глаз:
Это может во сне присниться и оставить свой след навечно…
Сноп волос, золотой пшеницей, тихо льется тебе на плечи…
Каждый сам выбирает счастье, об одном лишь судьбу просил я… и, разорвав взгляды, поднял свой над ее головой:
Ты отдай мне в невесты Настю! — протянул руки вперед, в мольбе:
Дай мне в жены — А Н А С Т А С И Ю!
Опустил голову, простоял, дослушав до конца мелодию; поднял взгляд на притихших слушателей — Для нашей именинницы от присутствующих и не присутствующих здесь прозвучала эта песня…
Прошел к столику, взял руку Насти, наклонился, прикоснулся губами… Сел, довольный, за стол. Заиграна медленная музыка… Настя собралась встать — видимо решила, несмотря на приличия, пригласить меня, потому что я ее пригласить не решался, или не собирался — пока, по ее мнению. Но тут возле нее возник Костя Быстров и, с не свойственной ему галантностью, пригласил именинницу на танец. Она бросила на меня осуждающий взгляд — что ж ты не поспешил?! Да потому и не поспешил — может сама догадается, поймет…
— Да…а… — протянул Настин отец, глядя на меня — охмурил ты нашу девочку… Теперь, как порядочный мужчина, просто обязан женится! — ухмыльнулся он. — Вот чего точно не было — так это стремления ее охмурить — парировал я. — А женится? Мы с ней, увы — из разных измерений. И потом… Нельзя запрячь в одну повозку коня и трепетную лань… — продекламировал пришедшее на ум. — Вот это — пара… — кивнул я на танцующих Костю с Настей. — Эх, мужчины, мужчины… — иронично произнесла Настина мама, окинув нас сочувствующим взглядом — … Я старый солдат и не знаю слов любви… — лукаво продолжила она, глядя на своего мужа. — Да ладно тебе… Вспомнила… — смущенно пробормотал он, хотя было заметно, что воспоминание ему приятно. А на танцполе, тем временем…
— Настя — ну сколько можно?! — настойчиво-просяще прошептал на ушко девушке Костя — сколько лет уже прошло с того дня. — Я же тогда совсем пацан был: маленький и глупый! Перестань дуться. Ты же видишь, какая мы пара: мы просто созданы друг для друга! Мой отец богат, я увеличу это состояние! Хватит уже обижаться… Выходи за меня замуж! — Быстров — ну почему ты такой тупой?! — равнодушно произнесла Анастасия. — Че сразу тупой!? — обиженно возмутился Костя. — А то… Я сколько раз тебе говорила — устала уже: ты мне не нравишься и никогда не понравишься настолько, чтобы я вышла за тебя замуж. И потом: ты богатый, а я по-твоему — бедная, или нищая? — Да я не то хотел сказать! — стал оправдываться парень — мы обьединим капиталы и такого наворотим! — А я и без тебя наворочу, сколько мне надо, если понадобится… — равнодушно перебила его Настя. — И запомни — мы не пара! Я создана не для тебя! Я нашла того, с которым готова пойти на край света и в радости и в горе; в богатстве… и… — она на миг замолчала, задумавшись — … и в бедности, как моя мама за папой, в свое время…
— Че — в физрука влюбилась — завистливо произнес Быстров — так у него Ольга есть! — Ольга есть, но не у него! — ответила Настя. — Да хотя бы и есть — я своего добьюсь: я свое возьму! Все сделаю, чтобы он на мне женился! — До он же старый! — раздраженно воскликнул Костя. — А мне его не варить! — парировала девушка. — И какой он старый — ты рядом с ним не смотришься. Совсем! Парень обиженно засопел — крыть было нечем. — И еще: Быстров… — жестко продолжила Анастасия, глянув на смущенного парня — не приглашай меня больше на танец: мне придется тебе отказать! — С ним, значит, танцевать будешь… — обреченно протянул Быстров. — Не только с ним, но и с другими придется — приличия… Хотя — хотелось бы только с ним. И не только танцевать…
Настин отец окинул танцующую дочь довольным взглядом и, наклонившись, негромко поинтересовался — Откуда такая роскошь… у простого физрука? Я же знаю — такая вещь денег стоит. Больших денег! И не жалко отдавать ее "трепетной лани", а? На лице простоватая улыбка, а взгляд, на секунду, мелькнул жесткий, пронизывающий. Бизнесмен… — Где взял — там нет; где был… — там постарался следов не оставить… А насчет жалко…? Да нет — не жалко. Добро — оно всегда возвращается: не в этой жизни, так в следующей… Счастье ведь не в деньгах… Он вопросительно поднял бровь. — Человеку в жизни нужна радость, а по-моему — нет лучшей радости, как сделать радость другому и видеть, как он радуется, особенно женщина. Если она, конечно, ее достойна… Настин отец прищурился, задумчиво глядя на меня — Сказанное, конечно, спорно, но что то в этом, безусловно, есть — заметил он…
— Да, сынок — с этой красавицей тебе ничего не светит, пока есть этот физрук… А если с ним что-то сделать и они узнают — тогда будет тоскливо уже всем нам! — выдал свое мнение Быстров-старший своему сыну, усевшемуся за стол с мрачным видом. — И ничего не потеряно: Костя мальчик интересный — любая готова пойти за него! — вклинилась в монолог мужа Костина мать. — А ты помолчи — курица, если мозгов нет! — оборвал ее муж, а Костя глянул на мать недовольно — Любая, может быть, но не Настя… — неприязненно бросил он матери, за ее неуклюжую защиту. — Ничего парень — на этой красавице свет клином не сошелся. А физрук этот — от него ведь даже польза есть: тебе вот разложил все про бизнес и увлечения; поможет стать мировым чемпионом и поднять свою значимость и статус. А там видно будет — может у них еще и не сладится… Вон, кстати, видишь — прав я — кивнул он на столик именинницы…
Славный вечер! Веселюсь, наслаждаюсь вниманием именинницы, отдыхаю от хлопот и забот. Спел пару забойных песен, сорвал аплодисменты зала и решил слегка похулиганить — песня о медиках. Обьяснил сидящим: кто что значит в этой песне и понеслась:
Я работаю в больнице гинекологом, а мой друг Фисун Серега — стоматологом…
К нам пришла на медосмотр пациенточка — сексапильная красавица студенточка…
И конечно мы вдвоем в нее влюбилися; на ее большие прелести польстилися…