Тайна Ангромора - Егоров Николай Матвеевич 4 стр.


Внезапно Троин вспомнил слова отца. Теперь он точно понял, что нужно делать.

— Нет. Ненужно. — резко отрезал Троин. — Я сам поеду в Пустыню Смерти со своим оруженосцем.

— Но, милорд, — возразил Боррин. — вы хотите подвергнуть свою жизнь большой опасности, а подвергнуть опасности жизнь короля — это значит, подвергнуть опасности свой народ. Если вы не бережёте себя, так хоть о народе подумайте! Что станет с Арксторном, если не станет Вас!?

— Я совершенно согласен с вами, — поддержал сэр Родрик, — если не станет короля, не станет и королевства. С вашей стороны милорд, — обратился он к Троину, — это, безусловно, благородное и самоотверженное решение, но лучше будет отправить туда нескольких воинов.

— Какой же я тогда король, — возразил Троин, — ели я буду трусливо

прятаться за спиной у своих воинов. Король должен защищать свой народ, а не подставлять его под удар. Иначе, это будет позор для всего королевства! Лучше пусть умрёт один за десятерых, чем десятеро за одного! Кто из вас поступил бы иначе, окажись он на моём месте?

В ответ советники лишь промолчали, потупив глаза в раздумье.

— Решено! — твёрдо заявил Троин, встав с места. — Я поеду в Пустыню Смерти и

сражусь с оркхами! И если мне и суждено умереть, защищая свой народ, то я умру, как мой отец и многие мои предки.

Советники печально переглянулись между собой. С одной стороны, они понимали, что Троин прав, но с другой стороны они не хотели отпускать его на верную гибель, ведь были преданы ему, но делать было нечего, ведь Троин был твёрд в своих решениях, и мало кому удавалось его отговорить, можно сказать, никому. Если умрёт и он, его совсем юной сестре будет трудно править целым королевством, а Троин был бы хорошим королём, но только дома. Но… Делать нечего… Оставалось только пожелать ему удачи.

— Пусть будет по-вашему, сир… — вздохнув, сказал Мастер Кроин. — Надеюсь, Вы знаете, что делаете. И полагаюсь на Вашу мудрость. — Я против. — возразил внезапно генерал Брийн. — Это безумие! Вы можете отрезать мне язык или вовсе отрубить голову — воля всецело Ваша, но я против!

Сэр Родрик тихо засмеялся, выпуская из-за золотых зубов клочки дыма. Священник склонил голову. Боррин ухватился за бороду, сжав пучок волос в мозолистом кулаке. Троин и Генерал не отрывали друг от друга взглядов. Мастер Кроин тяжело вздохнул. Троин поднялся. В его глазах читалось недоумение. Во взгляде Брийна — решимость и готовность к любому ответу Троина. В зале застыло мёртвое молчание. Наконец, Троин ответил:

— Я не сам это выдумал. Это не моя прихоть, слово короля. Так было велено. Свыше. Я всё знаю. Знаю наперёд многие вещи, которые никому из вас знать не дано. Вы, боюсь, сочтёте меня безумцем. Воля ваша… Но я не могу поступить иначе.

— Кем было велено? — уже тихо, но всё ещё беспокойно спросил генерал. — Им… — Троин поднял глаза к потолку. — Он мне открыл. Через отца… В ночь после поминок… Я знаю, что это похоже на выдумку, но, молю вас, поверьте мне… Все вы… Все, кто был свидетелем тому, что произошло в этих стенах.

Брийн виновато опустил голову.

— Простите, сир… Я старый глупец, накинувшийся на своего принца… Можете снять с меня плащ, если Вам угодно.

Троин улыбнулся. Плащ я Вам оставлю, так уж и быть. Он превосходно сидит на ваших плечах. Но… — Троин кашлянул и продолжил. — Сегодня вечером я жду Вас у себя в покоях. И вас, — он перевёл взгляд на Мастера Кроина, тоже жду у себя. Обоих. Это очень важный разговор.

Глава V. Короткий путь

Когда заседание Верховного Совета было окончено, Троин отправился в королевскую библиотеку. Там сред ветхих, покрытых пылью свитков, карт и фолиантов он искал карту земель Ваоса. Он искал долго — где-то с час, ведь в королевской библиотеке было не меньше двух тысяч книг. Когда же Троин нашёл карту, он понёс её к письменному столу. Раздвинув кучу беспорядочно лежащих на старой алой бархатной скатерти книг и свитков, он зажёг стоящую на столе свечу. Рядом со свечой он поставил старую бронзовую чернильницу и глиняную, с отколотой ручкой, кружку с гусиными перьями. Он сел за стол и бережно развернул карту на закапанной воском скатерти. Его взору предстали все земли Ваоса от Аранора до Пустыни Смерти и дальше. Внимательно изучив карту, взяв перо, он медленно провёл по ней линию, прерываясь, раздумывая и снова продолжая, и, ещё раз внимательно оглядев, сложил в четверо и сунул за пазуху. Потушив свечу, он вышел, плотно закрыв за собою дверь, и отправился в сад, где его ждал Трамдин.

— Трамдин! — окликнул его Троин.

— Да, Троин! — отозвался Трамдин.

— Пойдём в замок, — предложил Троин, — выпьем вина, закусим, а заодно обсудим кое-что.

— Ты о предстоящем походе?

— А ты откуда знаешь?

— Отец рассказал. Он же был сегодня на заседании. Он считает, что этим походом ты сделаешь только хуже.

— Нет, Трамдин, хуже, чем есть уже быть не может. И потом, эту проклятую книгу похитили именно в Арксторне. Значит, это отчасти и наша вина, ведь мы позволили Сугнаку и его своре сделать своё дело и уйти. И я готов искупить свою вину перед Ваосом. Ладно, пойдём в замок.

— Пойдём.

Троин провёл Трамдина по широкому коридору, освещённому факелами. Стены коридора были украшены барельефами арсторнских воинов, высеченными из белого камня. Между ними через один были двери, а на стенах, где не было дверей висели щиты и знамёна с эмблемами древних королей Арксторна. Дойдя до конца коридора, Троин и Трамдин вошли в пиршественный зал. Это было просторное светлое помещение с большими высокими окнами. Пол в зале был выложен мраморной плиткой. Стены были украшены искусно выполненной резьбой по камню. Посередине зала стоял длинный и широкий стол, накрытый белой льняной скатертью, шитой по краям золотым узором. Троин и Трамдин сели за стол. Через некоторое время в зал вошли двое поваров с королевской кухни и принесли два подноса. На одном подносе стояла бутыль гильднорского вина и две кружки из голубой глины. На другом лежала тарелка с жареной курицей с грибами под сливочным соусом. Троин и Трамдин принялись за еду. Троин ел неторопливо, прихлёбывая вином. Трамдин отрывал зубами болльшие клочья сочной белой мякоти, торопливо запихивая её в рот и запивая вином, чтобы проглотить её. Он громко чавкал и слизывал с пальцев жирный сок, а когда доел, вытер рот рукавом и откинулся на спинку стула, довольно поглаживая сытый живот. Когда Троин окончил трапезу, он отложил в сторону тарелку с кружкой, достал из-за пазухи карту и расстелил её перед Трамдином, сидевшим с ним на одной стороне стола.

— Что это? — спросил Трамдин.

— Земли Ваоса.

— А эта линия? — Трамдин показал пальцем на проведённую от Арксторна до Гаррабада, черту.

— Это кратчайшая дорога от Арксторна до Пустыни Смерти, отмеченная мною. Оркхи, как известно, из всех дорог выбирают самую короткую. Значит, скорее всего, они пошли именно по этой дороге. И мы пойдём по этой дороге. Из Арксторна мы пойдём через Дикую Степь, обогнём Бронбардовы холмы, пройдём через Гильднор, потом через Лес Вековых Дубов, переплывём через реку Флаорин и доберёмся до Пустыни Смерти, где, надеюсь, и настигнем Сугнака и его оркхов. Что думаешь?

— Дорога и, вправду, короткая, но Дикая Степь, земли короля Бьёрна, а его народ племя лютых язычников. Они ненавидят всех, кто не принадлежит к их племени, и особенно, гномов. Они считают нас подобными животным. Если мы попадёмся им на глаза, то они, как пить дать, захватят нас в рабство или принесут в жертву своим лжебогам.

— А мы постараемся не попадаться им на глаза. Конечно, идти через поселения этих дикарей — самоубийство, но если их обходить, то риск попасть к ним в лапы не велик. В Вольных Полях, к примеру, можно проскочить мимо них.

— Но всё же риск есть…

— Если мы будем осторожны, то не попадёмся. И потом, ты забываешь, что Единый Творец благоволит тем, кто верен Ему. А если же нас постигнет неудача, значит, такова Его воля. Так пойдёшь ли ты со мной, — Троин тяжело вздохнул, — может быть, даже в последний раз?

— Конечно. Мы всю жизнь ходили в походы вместе, и ты всецело можешь доверять мне, как брату.

— Тогда, займёмся сборами. Выходим завтра с утра.

— Договорились.

— Да поможет нам Единый Творец миров…

Троин допил вино и молча вышел, направившись к своим покоям. А Трамдин покинул зал и ушёл к себе в кибитку. Жилище его было скромным, но всё, как он часто говорил, необходимое, там было. И было небрежно разбросано и распихано по разным местам. В правом от двери углу стоял большой деревянный сундук, накрытый старой потрёпанной волчьей шкурой. В левом углу лежали два мешка с луком и морковью, с ними соседствовали старый глиняный кувшин с маслом и бочонок пива. Там помещалась и маленькая кухонная печь с плитой, на которой он сам себе стряпал незамысловатое кушанье, есть которое был в состоянии только сам он. У печи стояла корзина с хворостом, а рядом валялись охапка поленьев и топор. Под окном стоял грубо сколоченный им когда-то, стол, накрытый старой, покрытой жирными пятнами, скатертью. Окно Трамдин круглые сутки держал открытым, чтобы в помещении не воняло жжёным маслом и старым залежавшимся барахлом. Маслом, действительно, не пахло, но в окно летело столько непрошеных гостей, что днём и ночью его жилище наполняли жужжание и писк на все лады, как в большом церковном хоре, от густых раскатистых басов шмелей до тонких голосков мошкары. На них он скоро нашёл, хоть и не особо действенную, но всё же, какую-никакую управу, развесив по стенам сухие пучки душистых лечебных трав, на коленях, вымоленных «для чрезвычайно важного дела» у Мастера Кроина. Травы не особо спасали от надоедливой мошкары, но неплохо выручали холодными зимними вечерами, когда он заваривал их с мёдом и вареньем. Совершенно не разбираясь в травах, Трамдин заваривал всё подряд, путая успокоительные со слабительными и наоборот, но вскоре научился отличать одни от других.

Трамдин открыл сундук, и громко чихнул, вдохнув облако пыли. Смахнув грязные тенёты с края крышки, он разгрёб ворох старых рубах, портков и прочего барахла, из которого извлёк старый отсыревший плащ, пару раз встряхнул его и повесил во дворе сушиться. Ещё много чего он достал из старого сундука: латаный-перелатанный походный тюк, кожаную суму, медную флягу с помятым боком, пару-тройку рубах, старое пальто и много чего ещё, что может пригодиться в длительном походе. Уложив всё в тюк, он облегчённо выдохнул и вышел погулять. Шумный двор. А напротив окна. Одно окно подолгу притягивало его. Большое, с дубовыми резными ставнями, одиноко выглядывало из густого цветущего плюща. Он лезет по плющу, цепляясь за толстый стебель, запрыгивает в заветное окно и видит её. Зелёные, как свежая листва, глаза, огненные пряди. Как эти грёзы сладостны.

— Или сейчас, или никогда. — повторял он, взбираясь по плющу.

Вот он и там. Там, где живёт любовь. Там, где зелёные озёра чистых, как гранёные самоцветы, глаз, где её тёплое, как летний ветерок, дыхание, где её нежные, мягкие, как бархат, руки.

— Трамдин! — вскрикнула Фрея, подпрыгнув от неожиданности. — Ты… ты… что тут делаешь!

Лицо молодого гнома пылало багрянцем. Не сказав ни слова в ответ, он метнулся к ней и, упав на колени, припал губами к её рукам.

— Фрея! — повторял он, как молитву, целуя её руки. — Фрея!

— Трамдин! — подавляя смущение, взвизгнула Фрея. — Что с тобой! Ты не в себе! У тебя жар!

— Да, милая… — отвечал он, не выпуская её рук. — Я смертельно болен!

— Я сейчас вызову стражу! — воскликнула Фрея, вырывая свои руки из его плена.

— Зови. — отвечал Трамдин, целуя её.

— Ты весь горишь! Я немедля скажу Мастеру Кроину, он даст тебе трав. Ты поспишь, и рассудок к тебе вернётся.

— Да что может этот старик со своими травами против любви! — отвечал он.

— Трамдин!!! — что было духу закричала Фрея.

Звонкий крик, разрезавший воздух, вернул Трамдина в сознание. Бедняга вздрогнул и упал на пол у её ног. Краска в миг сошла с его лица, он почувствовал всем телом холод и побледнел, как в лихорадке. Фрея присела рядом с ним, дотронулась рукой до его лба и ощутив его жар, встревоженно спросила:

— Что с тобой? Тебе плохо?

— Да… — тяжело дыша, прошептал Трамдин и склонил голову. — Мне очень плохо… Я испугал тебя?

— Да… — ответила Фрея. — Я ещё никогда тебя таким не видела.

— Фрея… — Трамдин глубоко вдохнул и крепко обнял её.

Фрея почувствовала, как к её лицу приливает жар. Робко обняв его, она прильнула к его груди, и даже через толстую кожаную кирасу Трамдина было слышно, как неистово колотится его сердце.

Назад Дальше