— А, ту, которую я сочинил в одном из трактиров? С удовольствием!
И, кашлянув в кулак, Трамдин запел весёлым несложным мотивом:
«Однажды, поутру,
В дождливую пору
Собрался старый гоблин
Поохотиться в бору.
Он, взяв с собою лук
И стрел, пятнадцать штук,
Пошёл, но по пути он
В яму провалился вдруг.
Когда же он в бору
Медведя повстречал,
То принялся стрелять,
Но только белок распугал.
Медведь стоял и ждал,
От смеха помирал,
Пока все стрелы горе-зверолов
Не растерял.
Тогда он зарычал
И гоблина сожрал
И, морду облизав, к себе
В берлогу зашагал.
Однажды, поутру,
В дождливую пору
Не ходят больше гоблины
Охотиться в бору…»
Старому фермеру очень понравилась песня. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и покатывался со смеху. А смеялся он густым утробным басом. Когда он смеялся, лицо его становилось ещё краснее.
— Так. — Троин встал из-за стола. — Время уже позднее. Пора бы на боковую. Завтра, чуть свет, мы должны уже выходить.
— Я постелю вам в спальне для гостей? — предложил хозяин.
— Благодарю. — ответил Троин.
— А я лучше здесь посплю. — Трамдин показал на большой сундук, стоящий в углу.
— Как пожелаете. — хозяин ушёл наверх.
Друзья принялись стелить себе на ночь. Троину постелили в спальне для гостей. Тамдин постелил себе на сундуке, таком большом, что в нём могло поместиться четверо Трамдинов. Наконец, все улеглись спать. Троин спал, как убитый, старый фермер тоже неплохо спал, устав после утомительного трудового дня. Трамдин же всю ночь проворочался в раздумьях. То он смотрел в окно, на ясное звёздное небо и ясную бледную луну, то закрывал глаза и тужился заснуть. Он думал об Арксторне. Родной дом так и остался в его сердце. Замок, трубы каждое утро, суета, стражники, грубый охрипший голос генерала Брийна, старый Мастер Кроин, пропахший травами и пчелиным клеем и много чего ещё, к чему Трамдин успел привыкнуть и привязаться. Фрея, милое дитя с чистым и добрым сердцем. Трамдин помнил её ещё ребёнком. Помнил, как она любила слушать песни, которые сочинял в свободное время, как носила ему еду с королевской кухни. И как плакала, когда он покидал родной дом.
Глава VIII. В плену
Рано утром, чуть рассвело, путники собрались в дорогу. Старого фермера в доме не оказалось, и поэтому они позавтракали вдвоём, надели дорожные плащи и принялись выносить тюки. Утро было свежим и прохладным. Земля, пропитанная влагой после дождя, комьями липла на подошвы и хлюпала под ногами. Воздух пах сыростью.
— Трамдин, сходи в стойло, приведи лошадей. — велел Троин.
— Будет сделано. — ответил Трамдин и отправился в стойло.
Там он встретил старого фермера.
— Доброе утро! — сказал Трамдин фермеру, который снимал мешочек овса с морды Крепыша. Фермер вздрогнул от неожиданности и обернулся.
— А! Это вы! — хозяин приветливо улыбнулся. — Доброе утро! Как спалось?
— Прекрасно! — с улыбкой ответил Трамдин. — Я за нашими пони.
— Милорд желает поохотиться?
— Нет, милорд желает уходить дальше в дорогу. Мы, правда, очень торопимся. Не обижайтесь, пожалуйста.
— Нет, нет, я не из обидчивых. Я всё понимаю.
— Так могу я взять наших лошадей?
— Ой! Точно! Простите, пожалуйста! Заболтался, старый болтун. Берите лошадей. Эх, жаль, что вы так быстро уходите. Но делать нечего. Наверное, у милорда намечается важная встреча.
Трамдин взял грузовых пони Лазурита и Рубина (гномы любили давать лошадям имена по названиям драгоценных камней) под уздцы и повёл во двор.
— Наконец-то… — Троин облегчённо вздохнул.
— Трамдин, тебя только за смертью посылать можно. Давай побыстрее, оркхи ждать не будут. Они же не спят, как мы, так, что надо поторапливаться!
Троин и Трамдин водрузили тюки на пони и попрощались со старым фермером, который выводил Крепыша и Алмаза из стойла.
— До свидания, милорд Троин! — сказал он. — До свидания, Трамдин!
— До свидания! — ответили друзья, взбираясь на коней.
— Приятно было познакомиться!
— Эй, Бьярки! — обратился фермер к привратнику. — Открывай ворота!
Привратник отворил ворота, путники выехали из двора.
— До свиданья, милорды! — поклонившись сказал на прощание привратник.
— До свиданья, Бьярки! Мы обязательно заглянем к вам на обратном пути!
Простившись с гостеприимным фермером и Бьярки, друзья двинулись в путь. А Бьярки с тех пор решил, что если он хочет заработать побольше, то нужно почаще ругаться на августейших особ. Итак, друзья отправились дальше. Солнце уже светило ярко, но приятная утренняя прохлада ещё стояла в воздухе. Кони шагали бодро и весело по сырой от дождя земле. К полудню путники подъехали к пограничной заставе. Вот и закончился Арксторн. Родной дом остался за спиной, и пути назад нет. Трамдин печально оглянулся назад, и, тяжело вздохнув, толкнул Крепыша ногой в бок и поехал дальше. Так начался их путь через полную опасности и неизвестности Дикую Степь. Единственное, что напоминало друзьям об Арксторне — это зелёно-голубые стройные ели — частичка дома, который, возможно, они никогда больше не увидят. Дикая Степь выглядела довольно неприветливо. Там было немного холодней, чем в Арксторне. На земле кое-где валялись кости зверей, коней и людей, останки их сбруй и доспехов. Отовсюду доносился волчий вой. Где-то, вдали виднелось большое поселение, ограждённое высоким дубовым частоколом. Пней, уныло торчащих из земли, в этой округе было гораздо больше, чем деревьев, ведь язычники не очень ценили жизнь. Чтобы хоть как-то развеять тоску, навалившуюся на них, как падающее дерево, друзья часто шутили, просто смеялись, а Трамдин опять спел свою песню про гоблина и медведя. Так уныло тянулся день, и когда начало смеркаться, то даже Троин, для которого была важна каждая минута, ничуть не расстроился, а даже обрадовался, что этот тоскливый день наконец-то закончился. Когда начало темнеть, путники устроили привал в небольшой рощице, одним из немногих остатков некогда густых лесов этих земель. Эх, когда-то, очень давно на месте угрюмой Дикой Степи росли густые леса. Там водилось много зверей и птиц, росло много грибов и растений. Но, вторгшиеся в эти земли язычники, высосавшие всё, что могли из своих земель, вырубили леса, часть зверей и птиц съели или истребили из-за их меха, часть распугали. И теперь это уже не Лес Жизни, как его называли в былые времена, а суровая Дикая Степь, в которой ныне царят дикие волчьи порядки. Итак, путники крепко привязали коней, и сели поесть перед сном. В целях безопасности от костров пришлось отказаться, и жареное мясо, данное друзьям старым фермером в дорогу пришлось есть холодным. После трапезы друзья бросили жребий, кто будет до полуночи стоять в ночном дозоре. Жребий выпал Троину. Трамдин расстелил на земле свой дорожный плащ, положил под голову один из тюков и улёгся спать, взяв в руки свою двуручную секиру. Троин стоял рядом с Трамдином, держа меч обнажённым, приготовившись к нападению, ведь поселение этих дикарей было неподалёку от места их ночлега. Всё то время, пока Троин стоял в дозоре было тихо. Но лишь пришла очередь Трамдина… Впрочем, всё по порядку. Трамдин взял щит и секиру и встал в дозор, Троин лёг спать. Только бедняга задремал, как проснулся от звуков рожка и звона стали. О, ужас! Пока Троин спал, на них напали четверо воинов Рогвальда. Троин, отбросив дрёму, вскочил со своей «постели» и, выхватив меч, бросился в бой. Началась жестокая схватка. Троину удалось зарубить одного из напавших, ещё одного Трамдин ранил в руку и обезоружил, взяв его меч. Но это им не помогло. В ходе схватки один из воинов толкнул Троина в спину и обезоружив, связал ему руки и ноги. Другой дал Трамдину подножку, и когда тот упал наземь, сделал с ним то же, что и с Трамдином. На звуки драки подоспели ещё четверо.
— Чего тут у вас? — спросил один из воинов.
— Да вот, два гнома, на вид ещё молодые и крепкие. Думаю, король Рогвальд будет доволен. Из них выйдут отличные рабы!