— Сегодня опять новеньких подвезли… — прошептал мелкий чернявый Парк всем очевидную вещь.
Из их секрета всё побережье было как на ладони. Поросший кустарником холм — один из множества других, подходящих почти к самому побережью — понравился Лэйто с первого же дня. Удобно подойти, удобно отойти. Да и для наблюдения подходит как нельзя лучше. Сержанта и его подчинённых сейчас отделяло от врага не более трёх сотен шагов. Они копошились там, внизу у побережья, словно мерзкие чёрные муравьи.
Чем они занимались там ежедневно — Лэйто до сих пор не мог взять в толк. Это была не обычная солдатская лагерная жизнь — никто не готовил пищу, не валил деревья, не ставил палатки, не рыл отхожих ям. В большинстве своём зомбаки просто сидели неподвижно на берегу, иной раз, кажется, не меняя позы в течение всего дня. Однако некоторые почему-то, напротив, находились в постоянном движении, однако, с точки зрения сержанта — совершенно бессмысленном.
Силы вторжения (как их называл полковник Свинья) вели себя непонятным для бывалого вояки образом. Они больше походили на стадо баранов, которых вывалили на берег, и которые теперь совершенно не знают, что им делать дальше. Они словно были лишены какой-то важной составляющей, которая превращала их в полноценных солдат.
— Эх, пердяжья кость, чего мы цацкаемся-то с ними! — яростно прошипел конопатый Вилли. — Они вон вошкаются, как сонные солохи — приходи да бери голыми руками!
— Много ты брал голыми руками зомбаков? — резонно заметил Пэрри — наиболее рассудительный и осторожный из трёх, больше похожий на аптекаря, чем на солдата. — Его, поди, так просто-то не рубанёшь.
— Да мы их с этих холмов расстреляем, они и подойти не успеют! — продолжал гнуть своё Вилли. — Ты погляди, как они ходят! Моя бабка до ночного горшка и то быстрее доходила!
— И что им твои болты? — едко усмехнулся Парк. — Они ведь и так уже дохлые! Как сделать дохлого ещё дохлее?
— Хорош языки чесать, — Лэйто оторвался наконец от своих мыслей и сплюнул сквозь зубы. — Пока один из вас, обалдуев, не станет командиром нашего полка, будем делать то, что велит начальство. Начальство велит наблюдать и ждать. Какое именно из этих двух слов вам кажется непонятным?
— У начальства срань вместо мозгов, — Вилли, кажется, сегодня никак не хотел угомониться. — Почти неделю сидим тут и любуемся, как чёрные подвозят всё новых и новых зомбаков. Чего будем ждать? Когда придут латионцы и всё разрулят, как обычно?
Лэйто вновь сплюнул — на это возразить было нечего. Он и сам с горечью думал о том, как в глазах соседей выглядит армия Палатия. Словно сборище барышень, что визжат, завидев паука. И тут же зовут на помощь суровых и мужественных латионцев.
— Делать нечего, — наконец процедил он. — Сказано — ждать, значит будем ждать.
— Мне вот интересно, почему они так странно себя ведут, — почесав плохо выбритый подбородок, глубокомысленно спросил Пэрри. — Почему не рассредоточиваются по местности, почему не строят фортификаций? Толкутся на берегу, как стадо овец…
— Да а на кой хрен им фортификации! — моментально возразил Вилли. — Зомбакам жрать не надо, спать не надо, срать — и то не надо! Сиди себе на песочке, да и горя не знай!
— Да нет, — задумчиво протянул Лэйто. — Мне кажется, тут дело другое… Им словно не хватает чего-то, чтобы начать действовать. Может быть, пастух ещё не прибыл.
— Давить их надо, пока время есть ещё! — завёл старую песню Вилли.
— Заткнись! — беззлобно посоветовал Лэйто, чтобы не пришлось признать, что рыжий прав.
На какое-то время воцарилась тишина. Четверо мужчин, лёжа на порядком вытоптанном за последние дни пятачке травы посреди кустов, пялились на муравейник внизу, варясь каждый в собственных мыслях. В паре кабельтовых[3] от берега очередной чёрный корабль спускал на воду шлюпки, сгружая на берег ещё полторы, а то и две сотни новых уродцев. В общем, очередной дерьмовый день. О том, сколько таких дней будет ещё впереди, пока не объявятся спасители-легионеры, Лэйто старался не думать. В отличие от этих троих он — сержант, а это значит, что ему нужно думать не только за себя, но и за всех своих подчинённых. И не пороть горячку.
***
— Ну что, как там сегодня вели себя зомбаки? Не слишком вас пугали? — осклабил гнилые зубы сержант Пэйл, встречая возвращающуюся с дежурства четвёрку Лэйто.
— Смирненько вели, — заверил Вилли. — Я им прямо на головы поссал, так они даже не утёрлись!
— Шутник… — криво усмехнулся Пэйл. — Ты уж прямо говори — поссал, или всё-таки обоссался…
— А чего ему ссаться? — невозмутимо пожал плечами Парк. — Вилли у нас не из трусливых. У него, вообще-то, и при Каледе коленки не дрожали. А вот для ваших парней, сержант, мы там ямку вырыли, покуда заняться было нечем. Авось в этот раз портки не измарают!
Вилли довольно хохотнул, ободрённый поддержкой товарища, а Пэйл, напротив, резко потемнел лицом. Конечно же, Парк был совершенно не прав — под Каледом и сам Пэйл, и его «свора» показали себя не хуже, чем люди Лэйто. Все там стояли, не дрогнув, хотя в какой-то момент казалось, что живым из боя не выйти никому. Более того, там, как и в любом другом бою, все тёрки между двумя сержантами и их людьми уходили на самый задний план. В сражении Лэйто, не колеблясь, отдал бы жизнь за Пэйла, а Пэйл прикрыл бы того же Вилли или Парка, не щадя своей. Но то в бою.
Раздрай между Пэйлом и Лэйто был неизбежен. Оба — сильные, привыкшие доминировать лидеры. Оба — чертовски хорошие вояки, ловкие и смелые, словно дьяволы. Оба знают, как нужно говорить с подчинёнными. Только вот характеры чересчур разные. Уравновешенный, не чуждый понятий долга и чести Лэйто относился к ушлому и взрывному Пэйлу с явной неприязнью. Они не могли стать друзьями, а потому были вынуждены стать врагами. Однако оба были профессионалами, так что их вражда нисколько не снижала боеготовность вверенной им роты. Они любили втыкать шпильки друг другу в задницы, но всегда знали, когда нужно остановиться. Вот и сейчас Лэйто, усмехнувшись незамысловатой шутке приятеля, тем не менее, тут же осадил его:
— Заткнись, Парк!
— Вот именно, — хмуро бросил Пэйл. — Завали, мелкий! А ты, Лэйто, придерживай своих шавок, а то больно брехливы они стали.
— Это нервное, — с самым серьёзным лицом кивнул Парк. — У меня просто мозги от страха размякли, сержант.
— Пошёл ты, — махнув рукой, Пэйл двинулся к костру, у которого сидели бойцы, готовящиеся сменить Лэйто на наблюдательном посту. Среди них как раз были его подручные.
Вилли и Парк тихонько прыснули от смеха. Будучи такими разными внешне, они, на самом деле, были во многом схожи. И излишняя смешливость была одной из их общих черт.
— Сколько раз говорил — не задирайте Пэйла! — несколько раздражённо прикрикнул Лэйто. Хотелось на ком-то выместить злость — хотя бы даже на этих двоих.
— Да он сам нарывается… — попытался оправдаться Вилли.
— Он — сержант! — рявкнул Лэйто, так что даже Пэрри на мгновение втянул голову в плечи. — Если он прикажет тебе лизать собственные сапоги языком, или ковырять стрелой в заднице — ты будешь это делать! И своё мнение при этом засунешь ещё глубже, чтобы случайно не выковырнуть наружу!
— Да, сержант, — понурил голову Вилли.
Конопатый по личному опыту знал, что сейчас лучше всего согласиться со всем, что говорит Лэйто и молча принять этот выговор. Даром, что они с Лэйто были друзьями. Даром, что почти каждый вечер в Таирнее они хлебали одно и то же вино за одним столом. Когда Лэйто включал сержанта, для него больше не существовало ни друга Вилли, ни друга Парка, ни кого-то другого. И затрещину он мог влепить знатную. Причём потом даже не извинившись во время следующей попойки. Потому что Лэйто свято верил, что так надо и только так — правильно.
— Айда к кашеварам! — чтобы сгладить момент, предложил Пэрри. — А то у Парка последний час так в пузе урчало, что до сих пор удивляюсь, как это нас зомбаки не вычислили!
— Вот это — хорошая идея! — кивнул Лэйто, своим тоном как бы продолжая воспитывать Парка и Вилли: мол, вот — отличная идея, в отличие от вашей глупой затеи дразнить Пэйла. — Пойдёмте-ка, отведаем гуляша.
Настроение у всех чуть улучшилось, и все четверо направились туда, где дымила белым дымком походная кухня. И они уже почти добрались до места, когда к Лэйто подскочил молоденький рядовой:
— Сержант Лэйто, вас вызывает лейтенант Брайк.
К чести Лэйто, у него даже не возникло мысли недовольно проворчать что-то вроде «На кой дьявол я ему сдался?», или «Неужели это не подождёт, пока я пообедаю?». Лэйто был солдатом до мозга костей; больше того — он был сержантом. Поэтому, проглотив недовольство, он молча кивнул и тут же направился к палатке лейтенанта. Оставшаяся троица, переглянувшись, двинулась дальше в сторону полковой кухни.
[1] Дюйм — мера длины, приблизительно равная 2,5 см.
[2] Тоин — основная денежная единица Палатия. Один тоин содержит порядка двух унций серебра, что делает его весьма дорогой монетой. По среднему курсу один палатийский тоин меняют на тридцать пять — сорок латионских доров.
[3] Кабельтов — морская мера длины, равная примерно 185 метрам.
Глава 2. Задание
Если кому-то интересно, как можно в тридцать с небольшим лет заработать прозвище «Батя», которое без всякого сарказма будут использовать все твои подчинённые — почти сотня сорвиголов, многие из которых возрастом годятся не в сыны, а в братья, а то и отцы, то об этом нужно спросить именно лейтенанта Брайка. Потому что ему это удалось. Брайк не только заслужил это уважительное «Батя» — он носил его с честью.
Многие старожилы полка, в том числе и Лэйто, не только знали историю происхождения этого прозвища — они принимали в ней активное участие. Сам сержант Лэйто, конечно, не претендовал на право первоназывателя, но наверняка был одним из первых подхвативших. Потому что сам лично был обязан молодому лейтенанту жизнью.
Они с Брайком были почти одногодками — лейтенанту сейчас было тридцать два, а Лэйто — тридцать один. Когда во главе их роты четыре года назад поставили нового лейтенанта взамен дослужившегося до пенсии старого Бэйра, который, кстати, тоже был мужик что надо, то Лэйто одним из первых презрительно фыркал, поглядывая на этого юнца, казавшегося ещё младше на фоне уходящего Старика. Брайк выглядел довольно нелепо, улыбаясь во весь рот блаженной улыбкой мальчишки, дорвавшегося до своей мечты. Лэйто, который к тому времени уже года три-четыре как был сержантом, мысленно вздохнул, ожидая, что ему придётся нянчится теперь ещё и с новым ротным.
Не тут-то было. Конечно, Брайк поначалу наделал немало ошибок, поочерёдно понаступая на все обычные в таких случаях грабли. Одной из его ошибок был тон, который он взял в общении с сержантами. Брайку претило, что кто-то из его подчинённых станет давать ему советы, да ещё таким снисходительным тоном.
Дошло даже до того, что Пэйл отхватил наряд и был вынужден отправиться драить кухонные чаны, причём всё это время Брайк находился рядом, поскольку гоношистый Пэйл, конечно же, сразу недвусмысленно дал понять, где он видал такие наряды. Нашла коса на камень, и камень неожиданно поддался. Кидая лютые взгляды на сидящего неподалёку Брайка, Пэйл всё-таки отчистил данные ему два котла (поварёнок позже отхватил за это знатный тумак). Что-то такое он увидел в лице лейтенанта, что решил не лезть на рожон.
С этого момента Лэйто проникся к молодому командиру симпатией, причём совсем не потому, что тот унизил такой кусок дерьма, как Пэйла (это-то как раз сержант в душе и не одобрял). Просто он увидел в этом улыбающемся юноше стальной стержень, не гнущийся даже под напором таких вот отчаянных типов.
Но прозвище своё Брайк заслужил годом позже, когда Пятый стрелковый был брошен к устью Труона, где северные варвары, поддерживаемые Чёрной Герцогиней, пытались укрепиться, чтобы контролировать водный путь в Шинтан. Полк направили к небольшому городку Тавер, лежащему на левом берегу реки прямо на побережье Серого моря.
В тот момент Тавер был захвачен берсерками уже несколько недель. Что творилось в городе — страшно было даже представить, потому что он сейчас был блокирован совместными силами нескольких палатийских полков и тремя когортами Пятого легиона латионцев. К сожалению, вопрос судьбы жителей Тавера рассматривался даже не во вторую и не в третью очередь. Главная задача была — во что бы то ни стало выбить дикарей из города.
Было очевидно, что блокада терпит крах — проклятая Чёрная колдунья каким-то образом поставляла продовольствие в полностью окружённый город (позже выяснится, что этими же припасами по её приказу берсерки снабжали и местных жителей, оказавшихся запертыми в кольце). И тогда было решено провести решительный штурм, благо общее число обороняющихся северян по данным разведки не превышало четырёх сотен.
Довольно идиотским решением было бросить Пятый стрелковый полк в качестве ударной силы. Полковому командованию разъяснили, что они — свежие силы, непотрёпанные длительной осадой, что оказать огневую поддержку наступающим не представляется возможным ввиду того, что бои будут вестись на улицах города. В общем, после того, как латионцы, не считаясь с потерями, сумели сломать городские ворота, в пролом тут же бросили полк Лэйто.
Второй роте была поставлена задача захвата рыночной площади, расположенной ярдах в семистах от ворот, с целью укрепиться там и ждать подкрепления. Поначалу всё шло неплохо — сопротивления никто не оказывал, и рота достигла площади быстро и легко. Рыночная площадь была невелика, со всех сторон окружена двух- или трёхэтажными зданиями и заставлена покинутыми палатками и лотками.
— Отвратное место для закрепления позиции… — озабоченно пробормотал лейтенант Брайк, оглядывая плацдарм. — Здесь мы открыты со всех сторон, и северяне прихлопнут нас тут, словно муху.
— И каково ваше предложение? — спросил Лэйто, который полностью разделял опасения командира.
— Сменить позицию, — не раздумывая, произнёс лейтенант. — Исключить возможность нападения со всех сторон, дать необходимое пространство для стрельбы. Идеально подошёл бы какой-нибудь тупик.
— Прошу прощения, командир, — вмешался Пэйл, с видимым отвращением произнеся последнее слово. — Я правильно понимаю, что вы собираетесь нарушить приказ вышестоящего начальства?
— Не нарушить, а усовершенствовать, сержант, — Брайк ответил так спокойно и естественно, будто его спросили всего лишь «который час?».