— Всё в порядке. Правильно он тогда в Нидерландах осторожничал. Очень восприимчивый, видимо, — преспокойно рассуждал наслаждавшийся зрелищем Йус.
— Я только не понимаю… Как ты столько выкуриваешь, но даже не несёшь бред?
— Несу, только просебя, — загадочно улыбнулся он.
— Надо же… Какой самоконтроль… Ну ты чёрт!
На этом они горячо засосались.
Скоро треки на радио пошли по второму кругу, и виртуальный шофёр сменил станцию на классическую музыку.
Прошло ещё около получаса. Светочка, переполненная новыми чувствами, усиленными эмоциями и плавающая в этом всём, как в бассейне, Юзернейма почти не отпускала и делилась впечатлениями. Не обмолвившись ни единым словом, и без всяких намёков, оба чувствовали сильнейшую жажду заняться любовью, и в обоюдности желания не сомневались, но по очевидным причинам было не до этого. Товарищ оставался на волне, сбавившей интенсивность, и теперь прохаживался по квартире, пил чай и рассуждал о счастье, мире и гуманном смысле жизни, словно прожжённый хиппи. Это уже более располагало к тому, чтоб начать при нём половой акт, но, несомненно, он бы тоже захотел стать участником — а такое в планы не входило, хотя и могло бы уместится при некоторых договорённостях, кои сейчас вряд ли можно было бы достичь и к тому же соблюсти.
Однако, долго валяться на диване не пришлось. Через некоторое время Яныч унялся, но всё ещё улыбался и говорил, что космос питает его силами добра, по принципу молнии, будто покурив, он испускает через себя заряд прямо из земли, ведь трава растёт из земли, и таким образом его находит заряд сверху и он становится счастливой точкой, где встречаются великие пространственные энергии. Света слушала и поражалась тому, как это было похоже на истину. В очередной раз отойдя, он молча принес и продемонстрировал, улыбаясь, связочку о двух простеньких ключах:
— Угадайте, от чего это?
— От какого-нибудь старого авто? — предположил Юзернейм.
— Неа!
— От кабинета химии и заодно лаборатории в твоём универе? — опять попытался Юм, озадачиваясь, что ключа два.
— Да нет же!
— От подвала или крыши? — спросила Света.
— Верно, от крыши, — возликовал Ян, как ребёнок, — хотите, поднимемся?
— Спрашиваешь! — обрадовался Йусернэйм. — Конечно хотим. А откуда они у тебя?
— Один мой приятель-сосед как-то раз получил их зачем-то в жеке, а я попросил, и пошел сделал дубликаты.
Юзернейм не смог сразу сгенерировать для такой гениальности достойный ответ и просто заразительно засмеялся, и смеялись все. Всё-таки ему пришло в голову:
— Наглость — сестра таланта! Не знаю как вы, а я ещё бахну, и пусть там меня пожирает небо.
Краем мозга он, разумеется, понимал, что это может быть опасно, если чувак вдруг возомнит, что умеет летать, или, например, решит внезапно убежать и запереть их там. И посему активно объяснял инопланетянам, что вероятность форс-мажора крайне мала, и этот гражданин хоть и одурманен, а действие законов физики и страны, на территории коей они находятся, осознавать не перестал, и проблемы с ними ему не должны быть нужны.
Подумав, Яныч объявил, что таки да, сейчас ещё пыхнет, но тогда, быть может, они чуть повременят. Светочка, к их удивлению, тоже не захотела останавливаться на достигнутом, но попросила совсем чуть-чуть, и для себя решила, что это будет последняя на сегодня хапка. Юзернейм встал перед алтарём на колени и нарезал живительной сативы, а Света сама заботливо протёрла горлышко бутылки спиртовою салфеточкой, так как через несколько мгновений припала к ней. Следующие пятнадцать минут оба новичка ещё посидели на диване и попривыкали к ощущениям, впрочем, всё время как-то ухищряющимся, неподдающимся, но это только вызывало смех, и все были довольны. Юзернейм таки, чувствовавший себя чистым божеством, объяснил всем, что ничего плохого они не сделают — лишь выйдут и погуляют неспешно, взявшись за руки, совершенно спокойно, посмотрят на красоту города под открытым небом. Заманчивая простота задумки и доброжелательная логика сделали своё дело, и почувствовавшая приливающие силы Света вскочила с дивана, обняла ненаглядного и они расцеловались.
— Действительно, идём! — объявил фотограф.
Новичкам показалось, что лифт ехал черезчур долго, хотя последним жилым этажом в этом доме был двенадцатый. Молча, и стараясь ступать как можно тише, трио поднялось к решетчатой двери перед пролётом на технический этаж. На удивление быстро Яныч откупорил замок и вынул его. Обычно он забирал замок с собой, но сейчас, шепотом посоветовавшись, было решено его повесить, защелкнув для вида, но не заперев. Они поднялись выше — там не было света и царил запах пыли. Двое обладателей смартфонов достали аппараты и зажгли фонари, но только местный абориген знал, где на стене размещался включатель верхнего света, которым он и воспользовался. Технический этаж озарился лампочкой ильича, но не разбудил два живущих здесь лифтовых движка с возвышающимися катушками тросов; по стенам расположились всевозможные щитовые короба. К небольшой двери поднималась отдельная жестяная лесенка, Ян поднялся и открыл, снял замок и положил в карман — путь под небо был свободен.
Крыша, вопреки ожиданиям, представляла из себя не единую сплошную плоскость. Дом был очень большой и состоял из десяти подъездов, и крыша делилась на небольшие сектора технических помещений (из коих на неё и можно было попасть), а между ними, ниже, находились широкие пролёты расположенные непосредственно над квартирами. Спуску же на эти площадки служили широкие, вынесенные вдоль по стенам ступенчатые лестницы с поручнями.
Оказавшись на поверхности, взрослый самец тоже пожелал взять за руку милую девочку, и они шли, упоротые, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к тихому, будто намеренно замершему городу — улицы были пусты, свет в квартирных окнах почти всюду был погашен, царила ночь, красивая ночь! От пропасти их надёжно отделял полуметровый ввысь и метровый в ширь поребрик. Компания прогулялась к угловой части здания, где на самом краю наличествовала большущая декоративная надстройка, высившаяся над рядами балконов эдакой короной. Отсюда вид открывался на большущий перекрёсток четырёхполосных дорог. Через дорогу стоял похожий дом, построенный в плотном соседстве, как это ни странно, с одним старым и известным в кругах религиозных фанатиков монастырём. Смотря дальше, замечалось, что район был плотно уставлен жилыми домами, ближе — шестиэтажками, а дальше четырнадцатиэтажными и более коробками; зелени было мало.
Вопреки малюсеньким опасениям, что пытались беспокоить Юзернейма, всё было довольно безмятежно. Все были отвлечены своими чувствами и переживали внутри балдёжную феерию, и едва ли верилось, что это обычная, нормальная реальность. Не особенно удивились они, когда пройдя дальше увидели у технического помещения соседнего подъезда (коих, кстати, было целых десять) магазинную тележку. Тут-то всеобщему спокойствию и настал конец — предвосхищалось веселье. Света отважно залезла, рискуя порвать колготочки, и уселась внутри, вцепившись пальчиками в прутья, а мужчины, взявшись по обе стороны, принялись разбегаться и катать её, визжащую от восторга, под небом, да над городом! Пластиковые колёса, предназначавшиеся для гладкого кафеля, отчаянно и бесперебойно стучали о бетонную шероховатость, но казалось, что вряд ли кто-то слышит — это было так далеко от человечества!
Умаявшись, они подвезли тележку с милой девочкой туда же, где обнаружили, и направились к дальнему краю дома, откуда открывался потрясающий вид на запад и север города. Юзернейму хотелось узнать, но не подавать тем самым дурацких идей — а именно спросить, всем ли также охота влезть на поребрик и сесть, на самой грани, свесив ноги? Ему ужасно этого хотелось, но зная себя в нетрезвом состоянии — нельзя было исключать внезапную малейшую судорогу, потерю концентрации, внимания или равновесия. А как вообще было интересно — разбежаться и прыгнуть, ощущитить полёт, невесомые объятия воздуха, свист в ушах; узреть необъятную панораму московского мира, картину стремительно приближающегося и ещё чистого асфальта? О таком и тем более не стоило заикаться. Он молчал и рассасывал расплавившуюся в упаковке плитку шоколада. Вся оставшаяся прогулка под открытом небом на уровне примерно четырнадцатого этажа заняла более часа; а когда компания направлялась к выходу, небо с восточной стороны уже маленько посветлело.
Вернувшись в квартиру, Ян объявил, не без усилий, что очень рад знакомству, а также фантастическому опыту с марихуаной; но весьма устал за прошедший день и хочет спать. Парочке безальтернативно предлагался для сна всё тот же диван, не являющийся раскладным — видимо потому хозяин лаконично попросил не шуметь и пожелал добрых снов. Вскоре послышалось, как он что-то разогрел в микроволновке и закрылся в своей комнате. Парочка скушала по целому квадратишу 'риттерспорта' и теперь Юзернейм, не особо желающий спать, правда в состоянии вообще неземном, отщупал от кусочка индики сытный напас и накрутил крышечку. Через несколько мгновений он перекачивал горячий дым в Свету — ибо некогда слышал легенду, что так упарываются влюблённые, и всегда мечтал попробовать. Губами он стягивал с неё колготки — девочка же тихо хихикала, развалившись на диване. Похоть моментально вскружила головы. Не шуметь на таком диване было бы нереально — материал был очень мягкий, и аппетитно шлепаться на нём было в самый раз, что хозяин, несомненно, прекрасно знал. Посему любовнички перебрались в ванную. Вообще было замечено, что двери в санузел у Яныча были герметичные, но всё же они по-честному старались не шуметь, включив немного воды фоном. Резервуар ванны, хоть и с незамеченным ранее резиновым подголовником, и прекрасными ручками посередине, которые реально пригодились, всё равно не являлся в таком нежном, обкуренном состоянии, подходящим местом, и парочка задержалась не так на долго, как хотелось бы.
Над городом вовсю занимался рассвет, было жарко. Они ходили по комнате голыми и поочередно сушили волосы одним полотенцем, найденном в сложенном виде на антресоли, и закончив, отправились видеть сны.
Утром, которое для них наступило, традиционно, где-то во второй половине дня, парочка и фотограф, проснувшийся даже позже их, встретились на кухне. Ян сказал, что видел необычайно красивые сны, и чувствует своё сознание чистым и посвежевшим. Юзернейм жил с этим уже много лет и даже затруднялся оценить, насколько это хорошо должно быть для того, у кого до этого всё было как-то иначе, потому что это самое "иначе" уже хорошенько ему забылось. Но парень (сейчас, гладко выбритый, на мужика он уже не тянул) был радостен и доволен, а посему и его новоиспечённые друзья, в общем-то, тоже. В недолгом дискасе о повестке дня было решено — выехать на какой-нибудь заброс, а лучше даже на охраняемую консерву, чтоб сполна насладиться игрой в стелс и увидеть что-нибудь, кроме голых стен. Очень крутые объекты находились, конечно, в самом различном отдалении от Москвы, а уезжать очень далеко, без приготовлений, четкого плана и хоть какой-нибудь актуальной информации, было бы, по меньшей мере, не с руки. Впрочем, какую-никакую информацию можно было подчерпнуть на специальном ресурсе, на коем оба парня, оказалось, имели авторизованный доступ.
После получасового обсуждения и выбора вариантов, решено было наведаться на один объект с хорошим сохраном, не самой бдительной, но охраной, и относительно не далеко (что там, всего-лишь краешек другого региона). Тут Света обратила внимание, что она, всё-таки, в вечернем платье, и в таком виде лазать где-то среди пыли и грязи будет не окей. Нахмурившись, хозяин почесал репу, встал и пошел в свою комнату. Вампиры прошли следом, но остались на пороге. Ян порылся в шкафу, и достал большой перетянутый скотчем пакет.
— Я грёбаный шизофреник, ещё лет десять назад взял свои шмотки, которые носил в шестнадцать, упаковал, да так руки и не дошли ни отдать, ни выбросить — они хорошие. Всё выстиранное должно быть.
Он разорвал упаковку. Света таки без приглашения прошла и встала смотреть, как он раскладывает на заправленной постели брюки, джинсы, рубашки и футболки. Всё это шмотьё было ей великовато, но всё-таки чёрные джинсы она выбрала, а потом и несколько футболок по вкусу нашлось. Довольная суккуба ушла переодеваться. Выглядела она в новом облачении малость комично — для джинсов понадобилось найти ремешок, в котором пришлось сделать новую дырочку, а сами штанины ещё и закатать, зафиксировав булавками. Чёрная футболка с ярким стилизованным геральдическим львом (стало быть, французского города Лион) висела мешковато, но в рамках допустимого, да и не всё ли равно, в чём ехать в машине? Юзернейм взял из своего рюкзака только шоколадки, перчатки и налобный фонарик, поместив всё это в покоящийся без дела в прихожей магазинный пакет; Светочка же решила ничего вообще не брать, коли представилась возможность. Яныч же собрал рюкзак, куда вместил распечатанные карты местности, пауэрбанк для гаджетов, перчатки, большой фонарь-электрошокер, пачку спиртовых салфеток, тюбик санитайзера, аптечку первой помощи, и конечно же 'кэнон'. Снаружи прочными липучками и карабинами крепились кусачки по металлу, маленький фомка и универсальный разводной ключ. Было намечено прикупить воды, еды и перчатки для Светы. Хозяин тоже обулся в кеды, так как это была у него самая тихая обувь, и через несколько мгновений компания загрузилась в автомобиль, точно также, как и накануне.
Даже не смотря на время, потраченное за обсуждением локаций и на прочую ерунду, в городе ещё продолжался остаток рабочего дня, пробок не сформировалось, и центр они покинули довольно скоро. Хотя им и не нужно было спешить, так как проникнуть на объект было проще в вечерней темноте, они всё-таки сочли более практичным увидеть всё хотя бы сразу после заката.
Диалог особо не клеился, и шофёр до конца поездки, с небольшими перерывами, ставил какую-то интересную экспериментальную музыку — в машинке наличествовала недурственная surround-акустика с сабвуфером, прямо над которым восседал Йус.
Так же ловко и в темпе начав покорять шоссе, покуда зеленая полоска на навигаторе не предвещала промедлений, стало очевидно, что прикупить планируемое удастся позже, где-нибудь в провинции. Но пока за окнами рычащей капсулы виднелись, в отдалении, только нескончаемые спальные районы с громадами новостроек.
Юзернейм расслабился и маленько задремал. Он неважно поспал, и даже проснулся один раз, чтоб закрыть все окна — когда у мирян настал разгар солнечного утра, и по соседству ожила гудящая транспортом и звенящая монастырскими колоколами таганская улица. Теперь его обнаружили и разбудили, когда среди полян с лесными стенами вдоль горизонта, машина подкралась к заправке на пит-стоп.
Приобретя в заправском магазинчике всё необходимое и потратив на дорогу ещё чуть менее двух часов, компания оказались в непосредственной близости от места. Загородное небо было безоблачным, чистым от дымки и потому глубоко синим. С одной стороны простирался посёлок городского типа, с другой же живописной панорамой зеленели леса и желтели пузатые поляны под предзакатно озорным солнцем. Было решено оставить машину на парковке у единственного здесь крупного супермаркета, и отправится в четырехкилометровый путь пешком.
Причалив Шумеру в плотном окружении прочих автомобилей, экипаж вылез и размялся — черноволосые зачесали гривы в хвосты; шофёр изъял из багажника рюкзак (да ещё и штатив, коий вежливо взялся тащить Юзернейм), надел на шею 'гоупро', и тоже собрав ладонью патлы, подтянул камеру на лоб. Все были готовы и переглянулись — автомобиль сверкнул габаритками, и компания направилась в путь.
IX: КАДР НА МИЛЛИОН
Подрабатывавший некогда в юности курьером, Ян хорошо ориентировался на местности и удерживал карту в мысленном взоре. Трио без всякой суеты приближалось к цели, миновав по пути известные ориентиры, и скоро ступили на тропу через небольшую лесопосадку. Единственным раздражающим нюансом были комары — а в целом настроение становилось всё бодрее, и назло дурацким шуткам о принималове предвкушалось интересное времяпровождение. Миновав и лесополосу, и длинное поле после неё, они добрались до следующей стены уже очень густого леса, нашли едва заметную тропинку, ознаменовавшую, что они на правильном пути. Постепенно лес погрузился в тень — стало ясно, что солнце зашло. Юзернейм даже не сразу сообразил, что это первое утро (то есть часы после пробуждения) за последние дни, когда он, пред днём грядущим (то есть ночью) ничего дурманящего ещё не употребил. Вскоре за лесной гущей увиделась и ограда, и сам объект — на территории находилось серое пятиэтажное здание почти со всеми уцелевшими окнами, рядом тянулся, визуально ниже на один этаж, огромный прямоугольник цеха. За всем этим должно было находиться что-то ещё. Согласно информации, это был хорошо засекреченный по каким-то не очевидным причинам объектик средней паршивости, сперва брошенный только наполовину и усиленно-охраняемый, а затем целиком разжалованный и вверенный ЧОПу.
Пройдя вдоль высокого, венчающегося колючей проволокой сетчатого забора и не найдя упоминаемого залаза, трио не отчаялось — было известно, что эта сторона является тылом, и не просматривается ни с КПП, ни с даже имеющейся вышки, но потому-то её иногда патрулировали пешком. Посему блондин крался впереди, а готы следовали в высокой траве чуть позади и рельефно ниже, заранее условившись следить за жестикуляцией. Видимо, набравшись уверенности, Яныч на ходу снял с рюкзака увесистые кусачки и беспощадно разделался с рабицей. Сгруппировавшись и быстро пробежав до здания вместе, они обнаружили, что дверь чёрного хода заперта, и заколоченные окна тоже не поддавались, кроме таки одного! Парни живо залезли внутрь, прямо с подоконника подали руки девочке, лихо её подняли и притворили залаз.
Здесь им пригодились фонари. Воздух внутри был затхлым, даже почему-то ощущалась сырость, хотя некогда это был гардероб. Дверь из него оказалась заперта — пришлось вылезти над стойкой, где собственно одежда обменивалась на номерки, ныне раскиданные по полу. Они оказались в темноте холла первого этажа и парадного входа, законсервированного со всех сторон. Краска на стенах уже потрескалась, но ни мусора, ни следов городских игрищ видно не было.
Сверху, было им известно, не находилось ничего особо интересного, но они всё равно прошли и быстро всё оглядели — десятки кабинетов с целой мебелью, сохранившейся документацией и советскими плакатами о добросовестном труде, покинутые словно совсем недавно. Побывав на всех этажах, сталкеры тихо сбежали по лестнице, мрачно освещающейся сквозь мутную стеклянную плитку, с последнего этажа обратно вниз; ибо выходить на пустую крышу было очень рискованно.
Самое же смачное располагалось под землей, но туда ещё нужно было добраться. Однако, пройдя с первого этажа вниз один пролёт, они встретили дверь, обшитую аллюминиевым листом, маскирующим старые петли с относительно новым замком. Тут мужчинам пришлось в четыре руки применить ломик, изуродовав дверь в причинном месте. «Зато замок остался цел и ещё, быть может, порадует владельца», — констатировал Ян вслух для хроники, эпизодически записывающейся на экшен-камеру. Никаких датчиков обнаружено не было.
Компания шагнула и озарила светом фонарей длинный коридор с несколькими дверьми в стенах — это был подвал и его пустые подсобные и технические помещения. Лестница же на этом не заканчивалась и продолжалась ниже к пролёту со стеной, где под лампой в решетке некогда размещался какой-то большой, судя по обрывкам, плакат. А вот заканчивалась она затяжным спуском к большой гермодвери. Парни спустились, подошли к ней, рассмотрели и переглянулись. Столь непривычно выглядящая в новой одежде и с собранными волосами, суккуба подошла позади и невинно взглянула на них — Ян снова важно вручил ей фонарь, и они с Юзернеймом принялись отворачивать рычаги. Закрыты они оказались на совесть, но всё же, не без усилий, поддались.
Внутри расположилось бомбоубежище на пятьсот рыл, в котором царил тоскливый порядок, весьма понравившийся бы тем, кому довелось лазать только в разграбленные бомбари — и Йусернаме был из числа таких лазутчиков. Первыми ощущениями явились добрая прохлада и странный запах, вроде бы и затхлый, но какой-то стерильный. Ребята прошли на склад, судя по уставленным друг на друга деревянным коробкам, и начали изучать содержимое, впрочем, вполне очевидное. Внутри лежали противогазы нескольких разновидностей, в том числе и детские, а также фильтры и сумки к ним; средства личной гигиены; всевозможное белье (совсем мало); и несколько ящиков, полных аптечек рыжего цвета. В первых трех, что взял сверху и осмотрел Юзернейм, одного из пластиковых капсюлей с медикаментом не хватало, а вот в следующих, лежащих глубже — уже были полные наборы. Он вынул отсутствующий в первых трёх аптечках красный капсюль, наполовину состоящий из прозрачно-белой крышки, и зачитал с одной строны: «апрофен шесть табл» и «противоядие ФОВ» с другой.
— Знаете, что это за таблетки? — спросил, демонстрируя капсюль, Юзернейм, и присутствующие отрицательно покачали головами. — В народе называются "тарен". Вещество считается галлюциногеном, и ныне оборот ограничен. Поэтому несколько образцов кто-то до нас уже прихватил. Странно, что не все.
И с этими словами сунул капсюль в карман.
— Будешь пробовать? — интересовался Ян.
— Сам пока не знаю. Коль шанс представился, надо брать, хех!
— И не испугаешься?
Юзернейм взглянул ему в глаза и виновато улыбнулся:
— Это то немногое, до чего я ещё не дотянулся.
Светочка захихикала. Начался пространный разговор о веществах — Яныч любопытствовал, каково это всё. Трио неспешно прогуливалось по главному коридору, заходя во все помещения. В этом и заключалась основная прелесть бомбоубежища перед прочими объектами, где на всех уровнях необходимо соблюдать осторожность и держать ухо востро — здесь же можно было расположиться с чаем, кальяном и не очень громкой музыкой. Ян не выпускал фотик из рук и фанатично настреливал дичь — сначала со вспышкой (как правило, отдельные экспонаты) а затем и накрутив аппарат на штатив для снимков с долгой выдержкой. Вокруг было полным-полно интересного и познавательного материала, а в административных кабинетах стояла мебель в состоянии как с конвейера, на важных столах сияли чистенькие телефоны с дисковыми номеронабирателями; а в суровых деревянных ящиках подле притаились большущие стационарные дозиметры, с настоящими радиоактивными пробничками, убранные в отдельные жирные футляры; повсюду висели всевозможные плакаты гражданской обороны. В конференц-зале скучал позади рядов пустых стульев, водружённый на стол проигрыватель киноплёнки.
Возникало какое-то абсурдное ощущение — будто бы среди этих зелёно-белых стен живет беззлобный, осиротевший дух канувшей в лету цивилизации, который предлагает свою помощь и даже спасение от мира капиталистов в этой большой, гуманной и хитроустроённой коробке под землей.
Трио расположилось в уединённом кабинете, в креслах с мягкой обивкой, расставленных вокруг большого стола переговоров, на коий в дальнем изголовье был уложен по середине фонарь, настроенный на тусклый, экономный режим. Хотя и наверняка можно было переключить рубильники, питающие бомбарь, и включать свет везде, где заблагорассудится; но никто не знал, как быстро это может аукнуться, посему рисковать было ни к чему. В этом свете Ян достал из рюкзака санитайзер, и все протёрли руки со спиртовыми салфеточками, а далее на столе выросла бутылка кваса, пачка солёных орешков, сушеных кальмаров, нарезка копченой колбасы и высокая баночка известных чипсов. Парочка сидела вместе по одну сторону, а Ян напротив. Юзернейм разлил квас по стаканчикам. Бокалы подняли за сталкеров-эстетов, поделившихся инфой.
— С пивком бы лучше это всё, с пивком, — досадовал шофёр, — а то и с коньячком, знаете ли…
— Два чая этому господину, — честно, но невольно ехидно соглашался Йус.
Светочка заметила: