2
Поверьте, я не трусиха по натуре. Я многое пережила в этой жизни и через многое прошла. Я видела, как хладнокровно вешают и насмерть забивают неудачливых воров. Видела, как охаживают плетьми бездомных сирот, виновных лишь в том, что неловко стащили краюху хлеба на шумном базаре. Я своими руками вытаскивала брошенного младенца из придорожной канавы и долгих три дня, пока ехала до ближайшего города, пыталась не дать ему умереть. Пыталась поить молоком, кормить, согревать. Но, не смотря ни на что, ненужный этому миру двухнедельный малыш очень быстро угас, а я потом еще долго сидела, глотая слезы и пытаясь понять, как же такое бывает и до чего несправедлива жизнь, если даже этот невинный комочек оказался выкинут на обочину, словно потерявшая актуальность безделушка.
Признаться, эти мысли до сих пор не оставили меня и нет-нет, да и возвращаются, когда становится особенно тяжко.
За годы, проведенные в трущобах, в самом низу ненавистной системы каст, я видела, как богатые детки насмерть замучивают кошек и радостно смеются, видя чужие страдания. А потом так же искренне огорчаются, если беспомощная скотина раньше времени испускает дух. Я видела, как безродные бродяги заживо сдирают кожу с собак, чтобы продать потом мясо в припортовых тавернах, а побитые временем шкуры сбыть каким-нибудь лопухам по цене лисьих шубок. Я не раз была обманута и немало обманывала сама. Я замерзала в холодных подвалах, голодая и умирая от жажды в душные летние дни в одном из проклятых районов Лерскила. Я носила жалкие обноски точно так же, как много лет спустя впервые примерила на себя золотые бирюльки и пробовала вкус самых изысканных вин. Я долгое время училась ремеслу у старой хитрой цыганки. Я была лучшей ученицей мудрого старика Вортона, державшего в железном кулаке всю припортовую банду лихих и живучих человеческих отбросов, а затем какое-то время была вынуждена быть на подхвате у его пасынка и группки приятелей, от которых потом едва унесла ноги.
За эти годы всякое случалось и далеко не всегда мне везло.
Наконец, я видела, как корчатся от боли безрукие калеки, у которых палач только что безжалостно отнял правую кисть, навсегда заклеймив страшным позором. Да что там! Сама когда-то стояла у маленькой плахи, с ужасом ожидая, когда и на мое предплечье опустится громадный тесак. Я хорошо знаю, как в такие моменты цепенеют от страха ноги, как проваливается в пятки сердце, холодеют пальцы, а перед глазами в один миг проносится вся недолгая жизнь. И еще лучше знаю, до чего бывает трудно порой противиться быстро приближающемуся острию.
Не думаю, что в тот день меня спасло какое-то чудо. Не уверена, что яркий луч света, ударивший в глаз моему несостоявшемуся палачу, имел какое-то неестественное происхождение. Не считаю, что это было провидение Двуединого. Но жирный слизняк, собравшийся лишить меня руки, на краткое мгновение зажмурился, а я, наконец, очнулась от ступора и, истошно взвыв, до крови укусила толстобрюхого мерзавца за палец. После чего вырвалась, с силой пнула его по ноге и стремглав умчалась прочь, благодаря теплый солнечный день, коварный лучик и свое собственное везение. Но с тех самых твердо верю в то, что мое спасение — это исключительно мои трудности и моя заслуга. Помощи ждать нечего и неоткуда, потому что этому миру не нужны такие, как я. А мне не нужен никто, кроме меня самой и малыша Рума. Мы всегда были вдвоем, всегда вместе, и если я кому и верю в этой жизни, то только ему одному.
Однако сейчас, впервые за долгие годы полной самодостаточности и уютного одиночества, стоя посреди роскошных гор золота и шелков, среди нестерпимого блеска драгоценных камней… в оцепенении наблюдая за тем, как из мрака вырастает массивное мускулистое тело, наполовину скрытое за широкими черными крыльями… громадное, широкоплечее, лишь отдаленно напоминающее человеческое… со скрытым во мраке лицом, но отчетливо виднеющимися белыми клыками… я, к своему стыду, совершенно искренне пожелала, чтобы между нами вдруг оказался какой-нибудь дурной принц с мечом наперевес и длиной пафосной речью. Да с чем угодно, лишь бы хоть на мгновение приостановил идущее на меня чудовище и дал крохотный шанс спастись из этого кошмара.
Все остальное произошло в считанные секунды: я судорожно вздохнула, покрываясь холодными мурашками сладкого ужаса, инстинктивно шагнула назад, боясь даже взглянуть на то, что таилось в темноте выше массивных плеч, укрытого темным плащом ночи торса и перевитых жилами рук с безупречно черной кожей настоящего демона. Неосторожно задела какой-то столик и опасно покачнулась, а потом почувствовала тяжелый чужой взгляд на покоящейся на моей груди жемчужине, его закипающую ярость и… сдавленно вскрикнула, потому что стальные пальцы, оканчивающиеся острыми когтями, вдруг безжалостно сомкнулись на моей шее.
Не знаю, как он смог так быстро двигаться. Не знаю, откуда он вообще тут взялся. Не знаю, кто это, что это и откуда, но хорошо понимаю, что сейчас умру.
Потом — короткое мгновение беспамятства, наполненное диким ослепляющим ужасом; мимолетное ощущение стремительного полета; невыносимая боль в перехваченном горле и сильный удар о дальнюю стену, который лишь чуть-чуть смягчил роскошный зиггский ковер. Нет, я не упала на холодный пол — ОН не позволил. Кажется, просто отбросил коротким движением крыльев и ринулся следом, вжав со всей мощью в густой ворс и бешено выдохнув горячий воздух прямо в лицо. А потом неуловимо быстрым рывком наклонил голову и буквально впился в меня неподвижным взглядом.
Я тихо охнула и замерла, с леденящим душу ужасом, наконец-то, сообразив, на кого натолкнулась в непроглядной темноте королевской сокровищницы. Кто мог так быстро двигаться, безжалостно расправляясь с нарушителями вроде меня. Имел непроницаемо черную кожу, наподобие той, что когда-то носили в противовес своим белокрылым противницам злобные исчадия Иира. Кто многие годы чутко сторожил разбросанные повсюду сокровища и так удачно поймал очередную воровку на выходе, едва заметив мое новое приобретение… сохрани Двуединый! Такого просто не может быть!! Не должно было быть!!
Я никогда не видела этих чудовищ наяву. Да и никто из живущих не видел — свои жертвы «ночные демоны» никогда не оставляли в живых. Нет, на самом деле они, конечно, не настоящие, а, скорее, тени прежних демонов, что раньше населяли наш мир. Искусственно созданные и призванные из небытия сущности, годные лишь на то, чтобы защищать чужую собственность. Исконные обитатели Мира Теней. ОНИ — крайне дорогие и абсолютно неподкупные стражи. Готовые ищейки, не знающие ни боли, ни жалости, ни усталости. Способные выслеживать назначенную жертву многими днями и ночами, но никогда не возвращающиеся к хозяину с пустыми руками. Полуразумные, неутомимые, никогда не отступающие охотники, неизменно нацеленные на убийство…
Оберон тихо зарычал, обдав меня горячей волной воздуха, и нетерпеливо сжал острые когти.
Я мысленно взвыла.
Но ведь так не должно было быть! Они никогда не служили охранниками! Они — ищейки! Преследователи! Загонщики, нацеленные на поиск и поимку самых опасных преступников!! Их НИКОГДА не использовали в качестве сторожевых псов… господи, раньше не использовали! РАНЬШЕ!! Да, выходит, хотя бы одного все же научили покорности и смирению. Посадили на цепь, заперли в этом склепе и оставили ждать мягкого свежего мяса. На мое большое несчастье.
— Три-и-ис!!!! — неожиданно громко взвыл в голове знакомый голос. — Трис, прочь оттуда!! Беги!! БЕГИ сейчас же!!! Это же…
Оберон коротко рыкнул, обдав меня еще одной волной дикого ужаса, и истошный вопль насмерть перепуганного Рума как отрезало. У меня внутри все заледенело от жутковатой мысли, что этот монстр не только все слышал, но и каким-то образом сумел нарушить нашу невидимую связь. Да еще и жемчужина пугливо поблекла, похолодела испуганно, будто тоже говоря: он убьет вас обоих, если только захочет. И я верила. Проклятие, именно сейчас верила во все, что говорили про этих магических тварей, искусственно призванных ради чьего-то спокойствия, потому что моего маленького духа-хранителя просто вышвырнуло отсюда в Мир Теней, а меня буквально парализовало от ужаса.
Я беспомощно застыла, не в силах отвести взгляда от его страшных глаз. Не знаю, было ли у него настоящее лицо или это — просто пустая черная маска. Я не увидела. Зато глаза точно до самой смерти не забуду — крупные, страшные, неподвижные, слегка раскосые, но абсолютно черные и полностью лишенные белков. И сейчас они с яростью смотрели мне в лицо. Неотрывно буравили, проникая под все мои маски и наведенные личины, отбрасывая их в сторону, как ненужную шелуху. Прямо в душу смотрели и… ненавидели. Да, пожалуй, это верное слово. По-другому я не смогла бы описать чувство, которое там плескалось, грозя затопить с головой. Он ненавидел меня сейчас — за долгое ожидание, за украденную реликвию, за попытку вспороть его предплечье невесть откуда взявшимися когтями, за мое белое от ужаса лицо, на котором вдруг проступили совсем другие черты…
Мне никогда в жизни не было так страшно, как сейчас. Казалось, сама ночь смотрит на меня этими жуткими глазами. И в этот момент я неожиданно поняла, отчего оберонов считают самыми страшными творениями гильдии магов — с таким противником просто невозможно бороться. Накатывающие от него волны дикого ужаса играючи сминали мою волю, парализовали чувства, заставляли цепенеть и застывать в полной беспомощности, как распластанную лягушку на столе вивисектора. Это конец… безоговорочный проигрыш, на который я сегодня никак не рассчитывала. И который даже храбрый бедняга Рум, рискнувший истратить последнее капли силы из старого амулета, чтобы меня предупредить, все же не смог предотвратить несчастья.
Я обреченно сглотнула.
Оберон в ответ довольно заурчал, наслаждаясь выражением дикого страха в моих глазах. А проклятая луна, словно издеваясь, выбрала именно этот момент, чтобы во всей красе показать нелицеприятное лицо моей быстро приближающейся смерти. Она игриво выглянула из-за туч, хитро подмигнула желтым зрачком, щедро пролила мертвенный свет внутрь разграбленной сокровищницы. Одновременно высветлила мои руки до состояния снежной белизны, наглядно показала острые когти, впившиеся чуть не до основания в могучие предплечья оберона… его массивную фигуру со сложенными за спиной угольно-черными крыльями… могучий торс с безупречно вылепленными мышцами… длинные, разметавшиеся по плечам черные волосы, укрывшие его непроницаемым капюшоном… играючи мазнула по скрытым неясными тенями лицам, насмешливо высветила в опасной близости друг от друга две пары непроницаемо черных глаз…
Демон, вдруг во всей красе рассмотрев мои странные радужки, оскорблено взревел и, будто обжегшись, шарахнулся прочь от лунного света. Я, задыхаясь, рухнула на колени и сдавленно закашлялась. А снаружи, услышав неясную возню, наконец, обеспокоенно зашевелились сонные стражи.
— Что это было?
— Иир знает… ты слышал?
— А ты?
— Д-да, — донеслись до меня, как из-под плотного слоя ваты, чужие голоса. — Там что-то есть. Открывай давай.
— С ума сошел?! Там же крысодлаков целая стая!..
Я сипло откашлялась и на дрожащих ногах поднялась, смутно дивясь, что король решился на такую дурость, как посадить в одну большую клетку настоящего оберона и живых крысодлаков. На ужин ему, что ли, оставил? Ха-ха, очень мудрое решение… то-то я до сих пор ни одного из них не заметила!
От дальней стены, отделенной от меня ровной полосой яркого света из потолочного окна, донеслось полное ненависти рычание, напомнившее о более насущной проблеме. Следом докатилось отчетливое шипение, но переступить невидимую границу оберон не посмел. Только сверлил меня жуткими глазами из темноты и люто царапал пол острыми когтями на ногах.
Странно, я всегда думала, что они, хоть и разумные, лишены каких бы то ни было эмоций, а этот просто переполнен дикой силой и такой же неудержимой яростью. Только тронь ненароком, и она тут же выплеснется наружу чем-то поистине страшным. Просто сплошной комок ненависти и злобы, а не магический сторож — настоящий, живой, будто демон Иира во плоти.
Я инстинктивно вжалась в стену, не замечая угрожающего бряцанья засовов снаружи, и, незаметно отращивая когти на обеих руках, упруго присела, одновременно напряженно следя за противником. Как ни парадоксально, вдалеке от него оцепенение мигом с меня слетело, мысли помчались четкие и ясные, ничуть не затуманенные страхом или паникой. Луна — вот мое спасение, и я это отлично понимала. Он отчего-то не рискует пересечь столь важный для меня круг света, почему-то боится его. А значит, луна и дальше его задержит, затормозит хоть на долю секунды, не даст ему возможности меня перехватить. Надо только правильно выбрать время и место для рывка.
— Да живее ты, муха! — взревел за дверью невидимый страж. — Замерз? Засовы разучился двигать? Че ты прилип к нему, как к бабе?! Да шевелитесь, болваны! Чтоб вас демон сожрал!!..
У меня против воли вырвался истеричный смешок — давайте, давайте, мальчики. Вот он, ваш демон, стоит у самой двери и терпеливо ждет, пока в гости пожалует столь чудная закуска. Хор-рошая, мускулистая, питательная такая закусочка…
Оберон как подслушал мои мысли — на долю мгновения отвел взгляд в сторону двери, поморщился от слишком громкого скрежета отчаянно взвизгнувших петель, а потом тут же вернулся, не собираясь упускать меня из виду. Но поздно. Время оказалось упущено: когда надо, я тоже могу двигаться ОЧЕНЬ быстро. А потому, справедливо полагая, что второго такого шанса просто не предвидится, прямо с места совершила головокружительный прыжок. Без преувеличения, свой лучший прыжок за долгие годы практики — игнорируя повисшую веревку, я стрелой взлетела вертикально вверх, уподобившись гигантскому кузнечику. Едва коленки не вывернула наизнанку, славно потянула жилы, чуть не порвалась, но все-таки дотянулась до отверстия в потолке и со всего маха обрушила мощные когти на каменный свод.
Что при этом подумал оберон, явно следивший снизу круглыми от удивления глазами, меня волновало крайне мало, а вот внезапно наступившее молчание, ознаменовавшее собой открытую настежь дверь и посеревшие от страха физиономии стражников, здорово напрягало.
Оберон не стал ждать, пока у незадачливых охранников прорежется голос — сам взревел так, что поврежденный мной потолок не выдержал и просто рухнул вниз. Кстати, довольно удачно: прямо ему на голову. Если точнее, со всего маха шарахнул по темечку, оборвав бешеный рев и вынудив его издать странный булькающий звук. Жаль, не пришиб до конца. Я стремглав подтянулась и быстрее молнии выскочила на покатую крышу, не дожидаясь, пока он придет в себя. После чего перекатилась, буквально съехала на животе к недалекому карнизу, схватила дождавшийся своего часа арбалет и, почти не целясь, выстрелила.
Стальная стрелка обиженно взвизгнула и мгновенно исчезла из виду, увлекая за собой предусмотрительно привязанную веревку. В тот же момент крыша под моими ногами опасно завибрировала от повторного рева взбешенного демона, ему вторил истошный вопль сразу из двух… нет, уже из трех глоток стражников, оборвавшийся на особо высокой ноте. Потом донеслись смачные звуки, будто надвое разрывали мокрое полотнище, чей-то придушенный стон, слабый звук упавшего тела… но я не оборачивалась — убедившись, что веревка держится достаточно крепко, молниеносно закрепила ее на крыше и, наплевав на высоту, с хорошей скоростью помчалась к замаячившей свободе. То бишь, к дворцовой стене, за которой шансов укрыться было больше, чем в роскошном, просматриваемом со всех трех сторожевых башен, саду. Руки так и замелькали перед глазами, перебирая веревку со скоростью, достойной бегового паука, ноги от них ничуть не отставали. Легкое тело почти не натягивало тонкий канат, а вожделенная стена приближалась с поразительной быстротой. Я даже не думала, что со страху смогу так наддать. Да, видно, инстинкты сработали, вот и мчалась я по дрожащей веревке чуть не бегом, словно прирожденный спринтер. Даже начала надеяться, что успею, но, похоже, не свезло: в какой-то момент крыша за моей спиной буквально взорвалась изнутри, выпуская на волю жуткое, призванное и созданное магией существо — оберон в три могучих взмаха крыльев взлетел над дворцом и завис над ним карающим ангелом смерти. После чего мигом приметил мою поспешно улепетывающую фигурку и, издав мстительное шипение, с огромной скоростью ринулся наперерез.