Однако установившееся хрупкое согласие между волшебным народом и людьми готово было вот-вот переломиться, словно прутик. Часовые, похожие на пятиметровые деревья существа, охранявшие границу, предупредили о том, что у края топей собираются вооруженные люди, и эта новость сильно встревожила всех обитателей Холма. Они считали это верным признаком того, что люди вновь готовы вторгнуться в их владения, чтобы осушить болота и приспособить топи для своих нужд. Разразится новая война. Надеясь положить конец бесконечной эпохе насилия и жестокости, Лисандр решил отправиться на границу, чтобы начать мирные переговоры.
– Что думает об этом Бальтазар? – спросила Гермия, имея в виду одного из древоподобных охранников границы.
– Он очень озабочен. В течение недели люди в одно и то же время приходили к большому водопаду. Очень странно, что они внезапно прекратили свои визиты.
Гермия ничего не ответила.
Они молчали, прекрасно зная, о чем сейчас думает каждый из них. Наивно надеялись на то, что люди просто хотят исследовать топи или, если у них действительно дурные намерения, их можно убедить отказаться от них. Страшно оттого, что они упустили возможность изменить ход истории и сделать безопасным мир, в котором предстоит расти их дочери. Напряжение в воздухе росло с каждой минутой.
– Завтра, – сказал Лисандр, прерывая затянувшееся молчание. – Я вернусь туда завтра.
– Я пойду с тобой, – добавила Гермия. – Я должна быть там. За Малефисентой найдется кому присмотреть.
В ветвях шумел легкий ветерок. Гермия положила голову на плечо Лисандру, он прижался к ней щекой. Так, несмотря на давившую их сердце тяжесть, они вслед за дочерью тихо уснули под шелест листьев Рябинового дерева.
Вначале они услышали птичий щебет. Затем крики.
– Война! Началась война! – кричал мисти-каменщик.
– Люди напали! – пронзительно вопил водяной.
Гермия и Лисандр вскочили, инстинктивно развернув свои крылья. Ночь еще не кончилась, небо было черным и беззвездным. Вокруг по усыпанной листьями земле, по бурлящим протокам и в воздухе сновали феи и животные. Гермия посмотрела на драгоценный сверток в своих руках. Удивительно, но даже этот шум не разбудил Малефисенту.
Мимо них второпях пролетали три взъерошенные пикси.
– Что случилось? – спросила Гермия, загораживая им дорогу.
– Здесь люди! На границе! Целая армия людей! – истерично крикнула одна из пикси по имени Нотграсс.
– С оружием! – сказала пикси в голубом, по имени Флиттл.
– И в уродливом снаряжении! – добавила самая маленькая из них, Фислвит.
– Может быть, еще есть время, – ответил Лисандр на молчаливый вопрос жены. – Если мы сможем договориться с ними…
– Да, – поспешно согласилась Гермия. – Нам необходимо как можно скорее попасть на границу.
Она крепче прижала к себе спящую дочь, и они полетели вниз, к покрытой пышной зеленью лужайке, что раскинулась прямо под Рябиновым деревом. Осматривая заросший мхом берег болота, они принялись звать своих друзей:
– Аделла! Зяблик! Душистый Горошек!
– Робин! – воскликнула Гермия, увидев маленького бойкого эльфа, спешившего им навстречу. Робин много лет был другом их семьи. По-детски непосредственный и неугомонный, он всегда сыпал шуточками, готовый включиться в игру, был лучиком света, таким необходимым в мрачные времена, слишком часто, увы, настававшие на вересковых топях. Но сейчас выражение его лица было мрачным. Таким серьезным Робина еще никогда не видели.
– Вот где ваша троица! А мы уже вас обыскались, – сказал Робин, приблизившись к ним. – Вон та нора – хорошее укрытие для тех, кто не может сражаться. Пойдемте туда, прошу вас.
И он двинулся было в том направлении, откуда прилетел.
– Нет, – остановила его Гермия. – Послушай, мы хотим, чтобы ты взял с собой в укрытие Малефисенту, но сами туда не пойдем.
– Мы отправляемся к людям, – пояснил Лисандр.
Робин внимательно посмотрел на них и кивнул. Он знал об их давних попытках установить мир и о том, как это важно для них. Спорить с ними было бы пустой тратой времени.
– Хорошо, – ответил Робин. – Но дойдите со мной до укрытия. Не думаю, что смогу сам удержать Малефисенту.
Феи молча плечом к плечу летели сквозь царивший вокруг шум и хаос. Заговорили они только после того, как родители поцеловали Малефисенту, осторожно разместив ее внутри уютной норы, где девочку немедленно окружили заботливые разноцветные существа.
– Благодарю тебя, – на прощание сказал Лисандр Робину. – Мы постараемся вернуться как можно скорее.
Затем Лисандр и Гермия вспорхнули в черное ночное небо и направились навстречу доносившимся со стороны границы громким крикам и вспышкам огней. Вскоре они стали похожи на стремительно летящих по небу маленьких птиц.
Когда его друзья скрылись из виду, Робин обернулся, чтобы взглянуть на спящего ребенка. Губы Малефисенты приоткрылись, ее животик вздымался в такт сонному дыханию. Она не знала, что ее родители только что улетели навстречу опасности, чтобы попробовать в очередной раз спасти пустошь.
– Спи, радость моя, – прошептал Робин. – Мы позаботимся о тебе.
Глава вторая
Ночь казалась бесконечной, как все наполненные неожиданными переживаниями ночи. Спрятавшиеся в укрытии феи не думали, что смогут уснуть из-за доносящихся снаружи ужасных звуков. Не надеялись они и на то, что когда-нибудь снова взойдет солнце и наступит следующее утро. Но сон все же сморил их, и солнце встало, отмечая начало новой зари… и новой эпохи. С восходом солнца запели птицы, а по всем топям началось лихорадочное движение.
– Война закончена! – кричали неподалеку мисти-ежи.
– Война закончена! – вторили им пролетавшие по небу феи-росинки.
При первых криках Робин проснулся и оглянулся по сторонам. В темной норе он был один. Случись это в любой другой день, он бы весело рассмеялся, подумав, что кто-то решил поиграть с ним в прятки. Но сейчас он запаниковал.
– Малефисента! Опоссумы разодетые, где же она… где все… Малефисента!
– Все в порядке, – раздался похожий на звон колокольчиков голос его подруги по имени Душистый Горошек.
Робин повернулся вправо и увидел малышку Малефисенту – та лежала в большом гнезде на берегу неглубокого ручья. Четыре деловитые речные феи – Крисит, Локстоун, Вала и Пипси – мыли мягкие темные волосы девочки, осторожно поливая ее головку прозрачной, сверкающей на солнце водой. Малефисента ворочалась в своем гнездышке, тянула к ним ручки, а тем временем Душистый Горошек и Финч украшали ложе цветами и листьями.
– Все утро приходят новости, – объявила Душистый Горошек. – Битва окончена. Топи снова в безопасности.
– Мы готовим Малефисенту к встрече с Гермией и Лисандром, когда они вернутся. Уверена, они будут с минуты на минуту, – добавила Финч, откидываясь назад, чтобы полюбоваться делом своих рук. Затем она вновь наклонилась вперед, чтобы поправить листик, который, по ее мнению, оказался не на месте.
Робин улыбнулся, потом громко рассмеялся.
– Кашляющие уоллербоги! Они сделали это! – Он подлетел к Малефисенте и пощекотал ей щечки. Малышка захихикала и захлопала в ладошки от удовольствия.
Спустя несколько часов после того, как фея-фруктовница Аделла накормила Малефисенту ягодами, а Робин с полсотни раз сыграл с ней в «ку-ку, кто здесь?», Малефисента принялась тихо плакать. Робин подумал, что, наверное, девочка уловила растущее во взрослых чувство тревоги и сама догадалась, что что-то не так. Опасения Робина подтвердились, когда он увидел гиганта-охранника, который медленно направлялся в их сторону.
Огромные охранники-деревья очень редко появлялись в этой части топей – можно сказать, никогда. Они гораздо уютнее чувствовали себя на краю топей и очень серьезно относились к своим обязанностям – стеречь границу. Для того чтобы охранник пришел сюда, должно было случиться нечто крайне важное, особенно если учесть, что только-только закончилась битва. Часовой приближался, волоча по земле свою огромную тень, тяжело звучали шаги, и на этот звук со всех окрестных мест начал собираться волшебный народец.
– Что привело тебя сюда, Берчалин? – спросил Робин часового, когда тот вплотную подошел к ним. – Скоро ли нам ждать возвращения Лисандра и Гермии?
Часовой вздохнул и ответил, переминаясь с корня на корень:
– Боюсь, я принес плохие вести. Я сам вызвался сообщить их, но теперь мне трудно говорить.
Некоторые феи взлетели повыше и окружили дерево-часового, чтобы лучше его расслышать. Им не терпелось узнать новости, и в то же время их заранее пугало то, что они могут услышать.
– Я думала, что мы выиграли войну, – прошептала Финч.
– Мы действительно смогли защитить наш дом и на этот раз, – негромко начал Берчалин. – Но, боюсь, победа досталась нам дорогой ценой. Минувшей ночью были убиты Лисандр и Гермия.
Собравшиеся феи ахнули, а Малефисента начала громко плакать в своем лежащем на земле гнездышке. Остальные смотрели на нее потрясенные, охваченные жалостью к маленькой сироте.
Первым из оцепенения вышел Робин. Он опустился на землю рядом с Малефисентой, притронулся своей маленькой рукой к ее плечику. Один за другим к ним присоединялись другие волшебные существа. Душистый Горошек и Финч встали у ног малышки, речные феи – возле ее головы, уоллербоги вылезли из своего озера и уселись по бокам гнездышка.
Затем они подняли Малефисенту в воздух и понесли через лес, а Берчалин и остальные печальной толпой двинулись следом. В конце концов все они собрались в месте, куда, как всем было известно, и должны были прийти, хотя никто не произнес его названия вслух. Рябиновое дерево. Малефисенту осторожно опустили в развилку могучих стволов. Солнечные лучи, пробившись сквозь листву, окружили голову девочки ярким ореолом. Как только Малефисента оказалась на дереве, она перестала плакать.
Волшебный народец встал вокруг, прикрывая собой маленькую фею. Первым заговорил Робин. Он повторил то, что уже сказал всего несколько часов назад:
– Мы позаботимся о тебе.
Шли годы, Малефисента росла замечательным, счастливым ребенком. Волшебный народец воспитывал ее сообща, заботился о ней. Каждый старался научить Малефисенту своему ремеслу, языку, поделиться своими навыками. Так продолжалось до тех пор, пока не стало ясно, что за Малефисентой нет нужды больше присматривать. Она все схватывала на лету и с очень раннего возраста начала проявлять свой сильный и независимый характер. Вскоре многие жители пустошей из нянек превратились в надежных товарищей и друзей Малефисенты, которые проводили с нею дни напролет. Больше всего она любила бывать с теми, кто мог рассказать ей о родителях.
– О, у тебя крылышки, как у мамы, – могла сказать Душистый Горошек во время утренней прогулки по воздуху, когда Малефисента неловко пыталась ковылять рядом с ней, путаясь в своих больших непослушных крыльях. Но услышав, что ее огромные черные крылья похожи на мамины, Малефисента тут же краснела от гордости.
– У твоего папы были такие же блестящие глаза, – могла заметить Финч, когда они гуляли по лесу. И Малефисента спешила посмотреть на свое отражение в зеркале пруда, вглядываясь в свои действительно яркие глаза. Но больше всего Малефисента любила проводить время в компании своего лучшего друга, Робина. Иногда они играли в игры, которые сами придумывали: отгадывали животных, которых изображали, или состязались, кто сегодня состроит самую чудную гримасу. Зачастую Робин учил Малефисенту разыгрывать других волшебных существ. Они могли хохотать до упаду, глядя на недоумевающее лицо мисти-каменщика, обнаружившего свои камни переставленными нашими проказниками на другое место. Или потешаться, слушая, как браняться друг с другом пикси, не зная, что собранные ягоды съели Робин с Малефисентой, а не одна из них.
А еще они любили просто посидеть в Рябиновом дереве. Робин знал родителей Малефисенты лучше, чем кто-либо, и постоянно рассказывал ей о них. Это были разные истории – порой глупые, порой нежные, но они всегда вызывали улыбку на лице Малефисенты.
– А тут я как выпрыгну из болота, как спугну с Лисандра живых светлячков, представляешь? – громко хохотал Робин, вспоминая былое, и Малефисента вторила ему.
– Ох, Робин, ну ты даешь! И это в тот самый момент, когда он пытался произвести впечатление на мою маму! – смеялась она.
– Он все-таки сумел произвести на нее впечатление, когда подпрыгнул вверх метра на четыре, словно перепуганный олух.
Отсмеявшись, Малефисента задала вопрос, которого Робин очень боялся.
– Робин… ты видел человека вблизи?
– Нет, девочка, – нахмурившись, ответил он, – не видел. И не хочу, если честно. От этих людей одни неприятности.
Малефисента выпрямилась и еще настойчивее продолжила расспрашивать:
– Но ты говорил, что мои родители верили, будто есть и хорошие люди. И что когда-нибудь мы сможем наладить с ними добрые отношения.
– Говорил, – согласился Робин. – Но ты знаешь, во что обошлась им эта их вера, – он говорил негромко, но твердо. Иногда он забывал, насколько юной и наивной была Малефисента. – Люди пытаются украсть наши сокровища, ограбить нашу землю. И у каждого есть оружие из железа – да-да, из вещества, которое сжигает наше племя.
– Но, Робин, ведь люди тоже часть природы, – не унималась Малефисента. Чувствовалось, что она много раздумывала над всем этим. – Я знаю, что есть ужасные люди. Чудовища. Однако и феи встречаются злые, и животные тоже, но добрых все равно больше. Так и люди не могут быть плохими все без исключения.
Какое-то время Робин молчал. Он не мог дать Малефисенте тот ответ, которого она ждала. После той ужасной ночи он возненавидел всех людей за то, что они тогда у него отняли.
– Нет, любовь моя, – сказал он наконец, похлопывая Малефисенту по ладошке. – Все люди злые.
И с этими словами поднялся в воздух и улетел прочь от Рябинового дерева, не в силах продолжать разговор.
Малефисента вздохнула и снова прислонилась спиной к стволу. Может быть, Робин и не верил в хороших людей, зато она верила. А еще она знала, что родители гордились бы ею за это.
Глава третья
Прошло два года. Рябиновое дерево осталось почти таким же, как прежде, разве только слегка потемнела от времени его кора и чуть ниже склонились ветки. Но если само Дерево мало изменилось, то о его обитателях такого не скажешь.
Развернув крылья, Малефисента вспорхнула вверх и вылетела из Рябинового дерева. Поднимаясь все выше, она с легкостью парила, ныряла и кружилась в воздухе над вересковыми топями. Давно прошли времена, когда Малефисента с трудом управлялась со своими крыльями. Теперь они были с нею единым целым. Забираясь все выше и выше в небо, Малефисента прорвалась сквозь облака, а затем неподвижно повисла в воздухе. Ее лицо просветлело – она наслаждалась этим мгновением. Затем фея рассмеялась и спикировала вниз. Она летела вдоль стремительно текущей реки – вода в ней радостно бурлила, струясь по камням. При виде камней в глазах Малефисенты блеснул огонек, и она взмахнула руками. Камни на дне реки зашевелились, начав перемещаться по магическому приказу Малефисенты. Закончив, она задержалась, чтобы полюбоваться на свою работу – красивый получился водопад.
Потом Малефисента полетела дальше, приветствуя встречавшихся ей по дороге речных существ:
– Доброе утро!
Она пролетела над уоллербогами, весело кидавшимися друг в друга грязью. Заметив Малефисенту, один из уоллербогов приподнялся, готовый принять ее в их игру.
– Нет-нет, не смей! – предупредила его Малефисента. – Не смей…
Уоллербог кинул в Малефисенту комок грязи, но промахнулся и попал в мисти-ежа.
– Ага! Промазал! – рассмеялась Малефисента и, махнув на прощание рукой, полетела через лес над скользящими по поверхности реки речными феями.
– Отличная работа, девочки! – окликнула их Малефисента.
Она обернулась и увидела, что за ней пристроились несколько надоедливых фей-росинок.
– Эй! Ищите свои потоки ветра!
Неожиданно Малефисента заметила махавших ей с камня Нотграсс, Флиттл и Фислвит. Эти три пикси были довольно хвастливыми и взбалмошными, но никогда еще не выглядели такими взволнованными.