Окончательно проснувшись, открывать глаза я все–таки не стал. А то знаю я этих светлых! Они ж сразу на меня всех собак понавешают! Мол, Диран, это все ты виноват! Ага, еще бы я знал, чего она от меня хотела и чем я ее так обидел?
Судя по звукам, эльфийка и воинша тоже проснулись и сейчас встревоженно прыгали вокруг клирички:
— Ах, ох, Аматочка, ты чего? Что случилось, солнышко? Ой, уй, ай–ай–ай!
— Ничего–о–о–о!!
— Ну, Аматочка, ну не плачь, ну хорошая, ну красивая, ну замечательная!
Потом послышалось какое–то невнятное шебуршание, и всхлипывание Аматы стало вроде как звучать тише. Я осторожно приоткрыл один глаз. Так и есть: Тайма и Аэлиниэль подхватили клиричку под белы рученьки и повлекли в сторону уже знакомой мне пещерки. Успокаивать.
Ну и маргран с ними! Хоть сон досмотрю.
Угу. Как бы не так! Со светлыми разве насладишься хоть чем–нибудь? Стоило мне зажмуриться, как над головой раздался мерзкий голос Шамита:
— Эй, темный, вставай, или ты до зимы спать собираешься?
— Ага, — буркнул я, натягивая на голову плащ.
— Кака–а–ая ра–а–адость! — пропел рыжий. — Вангар, Торм, вы слышали? Уезжаем, пока он не проснулся!
Доставить рыжему удовольствие? Ну уж нет! Я вскочил на ноги, отшвырнув в сторону плащ и… наткнулся на полный ехидства взгляд оборотня.
Тихо фыркнув, я направился к Триму, делая вид, что только за этим и встал. Может, тронов тоже надо чистить? Как обычных коней?
Конечно, Трим и без скребницы неплохо проживет, но ведь светлым этого знать не обязательно.
О! К слову, о птичках! А как там наша светленькая клиричка? Зря я, что ли, на Тайму «следилку» ставил? Так хоть узнаю, чего эта ушибленная на голову Амата от меня хотела! Любопытство свойственно всем, а не только светлым. Проводя по и без того блестящему чешуйчатому боку Трима скребницей, я сделал необходимый жест и…
— Нет, ну почему он та–а–а–ак! — дурным голосом взвыла клиричка, едва не оглушив меня к марграну болотному. Непроизвольно дернувшись, я уменьшил громкость, а разомлевший Трим недовольно покосился на меня и переступил на месте.
— Ами, маленькая, — заворковала эльфийка, — ну не плачь! Ну подумаешь, какой–то темный сказал гадость! Ну разве ты не знаешь, что все темные — козлы? Они без подлостей прожить и дня не могут!
Ого! Не ожидал от эльфийки таких слов!
— А чего–о–о–о о–о–он??? Я ему–у–у–у!!! А о–о–о–он: «Амата, тебе плохо–о–о–о?!» А я его просто поцеловать хотела–а–а–а!!
Ик, ой, да… Я поперхнулся и едва не закашлялся, вовремя уткнувшись лицом в бок грона. Поцеловать? А когтями тогда зачем так махала?
— Ну Амата, — тихо протянула Тайма, — ну что ты плачешь?
— А то–о–о–о–о!!! Чего он испугался–а–а–а–а?? Я виновата, что у меня ко–о–о–огти–и–и–и?? Я виновата, что у меня папа — коре–э–эд???
Я, едва не выронив скребницу, вцепился в седло Трима, чтобы окончательно не упасть. Отец — коред? С ума сойти!
И есть от чего! Почти вся нечисть относится ко Тьме. А раз так, то они шастают по просторам Темной империи и Светлых земель, ища, кем бы перекусить. Кореды пошли другим путем. Во–первых, они принадлежат Свету (что, кстати, довольно трудно доказать с их–то обликом): представьте сами, сидите вы за столом, ужинаете, а в окошко дома заглядывает нечто такое красноглазое и с когтями под десять дюймов длиной и ласково просит: «Дайте хлебушка покуша–а–ать…» Пожалуй, хуже может выглядеть только попытка принца из рода Властелинов официально устроиться в школу в Светлых землях. Ну а во–вторых… Да, по–моему, тут и «во–первых» хватит!
Интересно, а глазками Амата в кого пошла? Хотя в этом случае вопросов меньше возникает. Небось от матери получила способность к Свету, а чтоб, значит, имиджу соответствовать, радужку подкрасила и зрачок вытянула…
— Амата, — осторожно поинтересовалась Тайма, — ну объясни мне, что ты нашла в этом темном?
— Он краси–и–ивы–ы–ы–ый! — Ой, бедные мои уши, нервы и прочие части тела.
— Но ты же старше его лет на десять!
— Неправда!!! — аж взвилась Амата, забыв даже про. свое всхлипывание. — Я не старше! Мне всего пятнадцать! Это из–за папиной крови я старше при дневном свете выгляжу!
— Тогда ты еще маленькая! — Тайма обрадовалась, что нашла лазейку.
— В Заркинском монастыре совершеннолетие наступает в четырнадцать лет… — тихо вздохнула Аэлиниэль.
— А при чем здесь Заркинский монастырь? — удивилась воинша. — Мы же в Темных землях находимся. А Заркин — на юге Светлых.
Амата тихо вздохнула:
— У меня мама была там послушницей. А потом папа тяжело раненный туда пришел. — Голос клирички звучал чуть глуховато. — А потом я родилась. А папа домой в Лифтские горы ушел. А я в девять лет из монастыря сбежала. С Лин встретилась…
— А с матерью что сталось? — чуть слышно спросила Тайма.
Тихий всхлип:
— Она…
Дальше я слушать не стал. Зачем? Все, что хотел, и так выяснил.
Хмыкнув, я мотнул головой. Нет, это ж надо?! Поцеловать она меня хотела! Нет, ну поражаюсь я этим светлым!
Женская половина команды вернулась в лагерь минут через десять. Амата уже успокоилась, привела себя в порядок и свысока глядела на меня.
Потом был короткий завтрак. И снова дорога…
* * *
Когда солнце заползло в зенит, мы наконец добрались до заброшенной гномьей шахты, и Вангар объявил привал. Сама шахта не представляла собой ничего необычного. Огромная пещера, вход в которую перегораживала тяжелая, чуть приоткрытая деревянная дверь. Типа, заходи, кто хочет, бери, что надо, но вот как ты оттуда выйдешь — твои проблемы, родной!
От самой шахты вела вымощенная булыжником дорога. Меж брусчаткой проросла сорная трава, часть камней отсутствовала, они были вытащены запасливыми аборигенами из близлежащих деревень. А в целом… Дорога как дорога, и что ее Марханговой обозвали?
В любом случае, пока мы ехали, Амата угрожающе хлюпала носом, а Аэлиниэль с Таимой старались держаться поближе к ней.
Легкий обед. Опять этот маргранов пеммикан! Я ж повешусь скоро! До леса рукой подать, под ногами перепелки шмыгают, зайцы прыгают, а эти светлые… Боги, за что мне такие муки? Так. Стоп! А в этом так называемом Последнем городе перед перевалом мы разве еду не покупали? И куда эти светлые все заныкали? Они что, специально морят голодом мой хрупкий и растущий организм?! Чтобы, значит, по естественной причине до школы не доехал? Ладно–ладно… Сейчас пожую эти сушеные «веревки», а потом они у меня потанцуют, все эти светлые.
После обеда, когда все уже были готовы к отъезду, выяснилось, что куда–то пропал гном. Нет, ну что за маргран, а? Они, вообще, хоть на свои похороны успеют?!
Тяжело вздохнув, воины спешились, осторожно сползла с седла клиричка. Только оборотень да эльфийка не стали спускаться. Да и я тоже. Что я, рыжий, вверх–вниз прыгать из–за какого–то гнома? Рыжий у нас другой…
— То–о–о–орм!!! — Голос воина разнесся по опушке.
— То–о–о–орм!!! — присоединилась Тайма. Оборотень медленно оглянулся по сторонам — черная радужка медленно перетекала в золотую. Н–ну, так разве лучше видно? Не думаю…
— Диран, — окликнула меня Аэлиниэль, — а твой кристалл, ну, которым ты искал, где мы находимся, не может показать, где Торм?
Гм… А мне казалось, первой об этом клиричка должна задуматься. Я покосился на зеленоволосую, но та стояла зажмурившись, вскинув руки к небу, и что–то тихо бормотала себе под нос. По поляне начали протягиваться невидимые нити светлого поискового заклинания.
— Уже — нет, — мрачно буркнул я.
Они б еще «Огненную Стену» «Водяным Плащом» поддерживали! Эффект одинаковый.
Амата открыла глаза — нити с тихим звоном рассеялись в пространстве — и ткнула пальцем в сторону шахты, тихо выдохнув:
— Торм там…
В тот же миг из пещеры послышался топот и на поляну вывалился гном. Борода торчит как пакля, одежда перепачкана сажей, — и где он только ее нашел? Короче, тихий ужас, нервный трепет.
Увидев, что светлые нетерпеливо замерли возле коней, гном радостно выдохнул:
— Ф–фух! Успел! Нам нада унутрь!
Чего?
— Что?! — продублировал мой молчаливый вопрос Вангар.
Остальная команда во все глаза смотрела на гнома.
— Там… Знаки!! Внутри. В пещере. Там… Артехвакт должон быть! Нужно забрать!
— Какой артефакт?! — тоскливо выдохнул Шамит, возвращая глазам нормальный цвет.
— Мощный!
Весьма информативно! Наверняка в пещере какая–нибудь супер–пупер кирка, молот, секира или подобная ей пакость.
Судя по гримасе, пробежавшей по лицу эльфийки, Аэлиниэль подумала о том же. Да и физиономия Шамита особенной радостью и энтузиазмом не светилась…
— Торм, — мягко начала Тайма, — мы ведь не можем собирать все артефакты, встречающиеся у нас на пути! «Сердце Дракона» у нас есть, а…
— Ну поймите же! — чуть не зарыдал гном, уставившись на воинов глазами побитой собаки. — Это не проста арте… факт! — Надо же! Выговорил! — Он… Там знаки на стенах! Его потеряли пятьсот лет назад!! Это… важно для усех гномов!
— Но мы же не гномы! — фыркнул со своего насеста Шамит.
— Слышь, рыжий!.. — рявкнул гном, медленно наливаясь кровью.
— Сколько времени займет путешествие к этому артефакту? — перебил его Вангар, не давая разгореться ссоре.
Торм мгновенно повернулся к нему.
— Часа два, не больше! И то это туда и назад! — Глаза гнома заполыхали от едва скрытой надежды.
— Пошли, — вздохнул Вангар.
— Я не пойду!
Стоп, это ж я сказал! Так? Так. А с какого переляку эхо тут что–то вякает? Мы ж не совсем в горах сейчас! Или это не эхо?..
Той эре! Шамит!!
Рыжий, не отрывая напряженного взгляда от входа в шахту, повторил:
— Я. Не. Пойду.
— Но почему? — удивленно протянула Амата. Эльфийка молча закусила губу.
— Я буду там только обузой. — Рыжий принялся нервно наматывать на руку поводья. — И вы это знаете. В Кардморе нужен был вор, и только поэтому я пошел. Сейчас я не нужен и лучше посторожу коней.
Вангар согласно кивнул и повернулся ко мне:
— Диран?
Уж я–то в этой шахте ничего не терял! Но теперь, когда наверху остается рыжий, — ну уж нет! Менять свое мнение из–за какого–то оборотня я не намерен!
— Что я там забыл? — фыркнул я. — Вам надо — вы и идите. Так и быть, подожду здесь вашего возвращения!
Повздыхав и оставив коней на хранение Шамиту, команда скрылась за вратами.
Я лежал на плаще, читая одну из прихваченных из библиотеки книг, в потрепанном кожаном переплете без названия. В ней описывались довольно интересные заклинания — никогда о таких не слышал. Меня настолько увлекло чтение, что я потерял счет времени. Рыжий сперва расслабленно сидел на плаще по другую сторону костра, а затем начал нервно расхаживать по поляне.
К исходу третьего часа он уже не находил себе места. За то время пока мы ждали светлых, оборотень успел подточить стилет, пару раз съязвить по поводу Трима (поражаюсь своему долготерпению!) и наконец, плюнув на все, направился ко входу в шахту, бросив напоследок:
— Проследишь за конями.
Я подождал минут пятнадцать, а потом, захлопнув книгу и порывшись в своих сумках, нацепил перстень Хранителя и браслет Призрачных Стражей. На всякий пожарный. Затем повторил наставление рыжего (на этот раз для Трима) и пошел вслед за оборотнем. Интересно же, как он, с его–то клаустрофобией будет по шахте ползать?
За дверью обнаружилась огромная пещера, плавно переходящая в дли–и–и–и–нный такой коридор. На стенах висели горящие факелы — то ли магией огонь поддерживался, то ли прошедшая ранее команда их запалила, а где–то вдали этот самый коридор разветвлялся.
Рыжий стоял на соединении пещеры и коридора. Он замер на месте, борясь с собой и пытаясь заставить себя сделать еще хоть один шаг. Почуяв мое приближение он на мгновение обернулся: лицо такое бледное–бледное, глаза каждую секунду меняют цвет радужки, а по лбу струится обильный пот.
М–дя–а… С таким спутником я эту команду только к зиме откопаю. В лучшем случае. И как он только по Кардмору шастал?
И ведь не прогонишь его… Гордость, марханг ее за пятку, не позволит спасовать перед темным и вот так вот просто уйти. Значит, надо что–то делать. Что–то весьма кардинальное.
Там, где есть тени, есть и Тьма. Я шагнул в сумрак, струящийся меж горящих факелов, и тихо позвал госпожу Линс'Шергашхт. Тут даже из тела выскальзывать не пришлось. Ее посланники уже давно и безраздельно властвуют в этих местах. Кроме того, я же не по чужим воспоминаниям лазаю, а так… прогуляться вышел. Ну что ж, поэкспериментируем…
Тугие щупальца Ночи кружились вокруг меня. Я прикрыл глаза, позволив одному из сгустков сперва оплести, а потом и слиться с моей рукой, сжал пальцы, не давая ускользнуть, и резко выкинул ладонь вперед. Черный жгут развернулся шелестящим веером угольно–черных пик и пронзил тело неподвижно застывшего оборотня. Рыжий выгнулся дугой, распахнул рот в беззвучном крике, а в следующее мгновение веер Тьмы, скатываясь валиком, вернулся ко мне. Теперь слегка дожать, превратив валик в тугой черный шар…
Я чуть слышно поблагодарил Тьму.
Это ведь светлые командуют своим Светом, за что иной раз жестоко расплачиваются, а с госпожой Линс'Шергашхт сложнее. Любой темный знает, что помыкать Ночью нельзя. Она горда и своенравна. Колдуя, каждый темный словно заключает договор, участники, которого (Тьма и маг) равны… Ведь Свет и Тьма — это не банальные стихии, они разумны. Но если Свет может простить обиду, то его противоположность на отсутствие благодарности ответит ударом, как и любой темный маг, кстати. Исключение делается только для родственников, да и то — самых близких.
Я задумчиво взвесил шар, приобретший матово–стеклянный блеск на ладони, а потом осторожно заглянул внутрь. Мгла в сфере на несколько секунд рассеялась, и я разглядел, как внутри, корча яростные гримасы, прыгает маленький зеленый маргульчик, грозя мне сжатым кулачком и гневно хлеща себя тонюсеньким хвостиком… Надо же! Получилось! Прям, как в папиных книгах. И не напутал ничего.
Нет, я, конечно, понимаю, что темная магия это вам не эльфийская магия духа, но… В той книге, где я прочел про такой способ борьбы с чужими страхами, было сказано: «Любой страх берет начало из Тьмы. А значит, и уйти туда может»… Конечно, такое «выдирание» не столь ювелирно и безболезненно, как бряцание на сотворенной из лунных лучей лютне. Все–таки Шамит — идиот! Квадратный. Нет, даже не квадратный, а поперечно–ступенчатый! Попроси он Аэлиниэль, она б его не только от печали исцелила, но и этот страх на раз–два убрала, но, как говорил Дорин, кардморский официальный лекарь, «если под рукой нет ланцета, можно воспользоваться и топором. Главное, чтобы это вскрытию потом не помешало».
В общем, я подошел к Шамиту, все еще пребывающему в глубоком ступоре, похлопал его по плечу, а потом, когда оборотень вздрогнул и повернулся ко мне, торжественно вручил–всучил ему темный увесистый шар:
— Держи, владей и наслаждайся. Твой страх. Только смотри, не урони. Он сейчас в маленьком объеме: если разобьешь — попрыгают все! Ну что, теперь пошли?
И, не дожидаясь ответа многоликого, пошел по коридору.
Оборотень догнал меня у самой развилки, как клещ вцепился в плечо и, развернув к себе (шара в руке уже не было, автоматически отметил я), уставился на меня:
— Почему ты это сделал?! — Что, рыжик, не любишь загадок?
— Захотелось, — огрызнулся я, дергая плечом и вырываясь из цепкой хватки Шамита. Вот еще, будут меня тут всякие лапать!
И отчитываться, тем более перед каким–то оборотнем, я не собираюсь.
— Почему, темный? — Радужка в глазах Шамита вновь начала плавиться, превращаясь в золотую. И как я этого не заметил, когда он мне в первый раз по челюсти засветил? Правда, тогда мне резко не до разглядываний было.
И вот тут уже не выдержал я… Мотнул головой, отгоняя непрошеные мысли, чуть вздернул верхнюю губу, демонстрируя удлинившиеся клыки, и зашипел, чувствуя, что нервы на пределе, видя, как полыхнули алым мои глаза, отражаясь в золотистых глазах оборотня.