– Черт! Черт! Черт!!! – заорал я во весь голос, стуча кулаками по кровати от нахлынувшего на меня понимания, кого из меня сделают и не спросят. От жалости к себе и безысходности, закрыв глаза руками, я в бессильной ярости рычал, остервенело утирая льющиеся из глаз слезы.
– Мне нельзя отчаиваться, я должен выбраться… должен, – шептал я, стараясь сам себя успокоить, но помогало слабо. – Бывает же и хуже… Черт! Как ты мог, отец?!
За дверью послышались шаги. Я быстро утер все следы от слез, повернулся спиной к двери. Разговаривать или видеть никого не хотелось, а если что им от меня надо, так какая разница, хочу я или нет, все равно сделают по-своему.
– Поешь, – приказал Лати.
– Поставь. Свободен, – видимо, кто-то посторонний поставил поднос с едой, надо отметить, вкусно будоражащий мой голодный желудок, на небольшой столик рядом с кроватью.
– Отказываться от еды глупо, – без издевки, просто как констатация факта произнес Лати.
В голове мелькнуло несколько мыслей: 1. Наброситься на него и придушить, но не думаю, что я проживу намного дольше. 2. Ударить и убежать, опять слишком наивно. Далеко я убегу из гарема под полной охраной? К тому же не думаю, что я тут один такой из всех привезенных, кто решился на побег. 3. Попытаться узнать как можно больше и постоянно искать лазейку для свободы. А вот если это не получится, то сдохнуть я всегда успею.
– Я тоже так думаю, – слегка поморщившись дискомфорту в заднем, попользованном Лордом месте я, стиснув зубы, все же сел, притянув к себе поднос с ароматными булочками и чашкой кофе. Мне нужны силы. – Вкусно.
Улыбаться меня сейчас заставить даже сам себя не смогу, а вот любезно разговаривать обязан, потому что Лати пока мой единственный источник информации.
– Парень, не пробуй даже мыслить о побеге, – улыбнулся довольно приятной улыбкой Лати, но глаза были холодны и серьезны. – Со мной не стоит шутить. Ты не первый и не последний, кто пытается любезными разговорами и мнимой дружбой привлечь меня на свою сторону. Так вот, чтобы не было ненужных потугов. Просто сообщаю. Это мое царство. Единственный, кому я подчиняюсь, это – Хозяин. Ты для меня очередная прихоть, игрушка моего Лорда. Не думай, что к тебе будет особое отношение. Отныне твоя жизнь тебе не принадлежит.
– Не слишком ли много ты хочешь на себя взять, Лати? – сжав в руках и погнув ложку, прошептал я, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться. – Решение жить или умереть всегда будет принадлежать мне.
– Ты заблуждаешься, мальчик, – кинул мне через плечо, выходя из комнаты, надсмотрщик.
– Блять! – схватив поднос, я со всей злостью отшвырнул его от себя. – Блять! Суки! Ненавижу!!!
Упав на постель, я снова принялся думать. Я и половины представить не могу того, что они могут со мной сделать. Как мне выбраться? Что предпринять?! Как день понятно, что Лати прекрасно понимает, что я не смирился и думаю лишь о побеге. И тянуть я тоже не могу… Я не знаю, что будет со мной через минуту, поэтому день – это просто громадное количество времени… это роскошь… непозволительная роскошь.
– Господин Лати приказал убрать у тебя еду, – в приоткрывшуюся дверь просунулась голова мальчишки лет пятнадцати с ярко-рыжей копной и усыпанным веснушками лицом. Серые глаза смотрели на меня с любопытством.
Я молча отвернулся к нему спиной. Пусть делает, что хочет.
– Ты зря так себя ведешь, – доверительно тихо произнес мальчик, собирая с пола мои художества. – Наказания у нас строгие.
– Я хочу домой, – невпопад произнес я.
– Забудь. Так легче, – тяжело вздохнув, прошептал рыжик. Хлопнувшая дверь известила, что он ушел.
Сколько я пролежал без движения и без каких-либо мыслей, впав в какую-то апатию, не знаю. Прийти в себя я смог, вздрогнув от голоса Лати, раздавшегося точно гром среди ясного неба в моей комнатке – тюрьме.
– Лорд разочарован. Ты будешь перепродан. Сегодня подыщем тебе будущего хозяина, а завтра, если понадобится, займусь твоим воспитанием.
– Да пошел ты, – усмехнулся я, решив, что умирать, так с музыкой.
– Глупо и бесполезно. Завтра встретимся. Останешься без ужина и завтрака, чтобы ты немного понял свою зависимость. Надеюсь, такие смешные наказания дойдут до твоего разума, и мне не придется показывать, как можно действительно наказать.
И снова опостылевший хлопок закрывающейся двери.
Темнота, окутавшая меня сейчас, не давила, а словно укрывала меня от всего мира. Мне не давал покоя вопрос: «Почему отец так поступил?»
Предполагать что-то мне не хотелось. Чтобы обвинить его в чем-то, я должен услышать это от него. Может и так быть, что он ничего не знает. Или ищет меня, обзванивая всех кого возможно. Да. Так будет лучше думать, чем о предательстве родного мне человека. Пусть мы и не ладили, но он мой отец…
А сейчас надо поспать. Если я прав, то с утра у меня будет дрессировка. Только зачем она? Если хоть кто-нибудь притронется к моей заднице, загрызу. Не смогу, так лучше сдохну! Не хочу, чтобы меня пользовали кому не лень!
Темнота. Тишина. Нет ни единого движения… Баюкает… Успокаивает…
Погружаюсь в тревожный сон…
Проснулся я от голода. В темной комнате, где нет ни одного окна, невозможно сориентироваться во времени.
– Идем, – в открывшуюся дверь лился утренний свет из коридора, поднимая настроение и показывая мне, что мир все так же существует. Лати в приказном порядке произнеся всего одно слово, невозмутимо ждал меня в коридоре, не преступая порог моей комнаты.
Я встал и пошел к нему. Удивительно, а задница почти и не болит. По крайней мере саднящее чувство, и понимание из-за чего оно, это не больно. Физически, не больно. Спал я прямо в одежде, так что одеваться не пришлось. Впереди шел Лати, с двух сторон нас сопровождали два амбала в солнечных очках.
Ощущение было такое, словно меня конвоируют на эшафот. В принципе, скорее всего, так и есть.
Меня привели в ванную комнату. Светлая плитка, большой бассейн, душевые, скамейки, шкафчики.
– Раздевайся, – снова не просьба, а приказ. Окинул еще раз взглядом двух амбалов с заплетенными длинными косами, квадратными челюстями и в неизменных темных очках.
Рыпнуться? Отказаться? Покачав головой, не устраивая стриптиз, я разделся. Тут же как черт из табакерки появился мальчишка лет четырнадцати – пятнадцати в какой-то набедренной повязке, с черной полоской ошейника. Мгновение, и одежда исчезла вместе с мальчишкой. Я остался стоять в чем мать родила.
– Мыться, – вложил мне в руку мыло и шампунь Лати.
В душ мне хотелось еще после времени, проведенного в комнате Лорда, чтобы отмыться от его мерзких прикосновений. Поэтому этот приказ я выполнил с огромным удовольствием.
Горячая вода, душистое мыло, мягкий шампунь… как же мало надо для счастья.
Смывая с себя всю пену, завершая свою помывку, я понимал, что это последние минуты моего блаженства. Сейчас начнется самое мерзкое. Тер себя, как никогда тщательно, стараясь смыть всю грязь рук проклятого Лорда. Лорд… Урод, с деньгами, а не аристократ. Хоты и так ясно. Чем больше денег, тем меньше у человека моральных терзаний и мельче совесть, если она вообще еще осталась.
– Одевайся, – показал на приготовленные вещи Лати.
Что там одевать-то? Белые шаровары, такая же туника и мягкие тапочки с задником.
– Идем, – какое же содержательное у нас общение с местным «царьком».
Минуя главную залу, в которой мы с ним впервые встретились, прошли в один из коридоров, завернув в какую-то комнату.
Стоило только открыться дверям, на лице Лати появилась такая радостная улыбка, что если бы секунду назад не видел, насколько он был хмур, то не поверил, что вообще возможно так солнечно улыбаться.
– Господин Дариз, как я рад Вас видеть.
– Взаимно, Лати, взаимно, – произнес сидящий на светлом кожаном диване тучный мужчина, лет пятидесяти, с сальным взглядом поросячьих глазок. – Так это тот раб, о котором ты говорил?
– Да господин. Лорду он больше не нужен, поэтому приказано продать его по приличной цене.
– Он девственник? – торговля мной как животным бесила. А больше всего то, что они решил меня продать как ненужную вещь! Не говорю уже, что мужик сам по себе вызывал у меня рвотные позывы. Значит, придется сдохнуть…
– Нет, Господин. Но он знал лишь одного мужчину, Лорда.
– Этого и следовало ожидать. Еще ни разу не уходил отсюда девственником ни один раб, – захохотал, сотрясая свои телеса, жиртрест.
– Таково решение Лорда, – улыбнулся Лати.
– Он обучен подчинению? – внимательно смотря на меня, спросил мужик.
«Пошел в жопу!» – мысленно проорал я, посмотрев на потенциального покупателя убийственным взглядом, сулящим ему скорую смерть от моей руки.
– Нет, господин, – залебезил Лати, – но дайте мне две недели, и он будет шелковый.
– Две недели? Нет, мне он не подходит, – скривил губы жиртрест. – Я не хочу ждать. Есть другой раб?
– Как пожелает господин, – поклонился, пятясь и подталкивая меня к выходу, Лати.
Я брезгливо смотрел на толстяка, который засунул в рот и слюняво жевал виноград, щедро выложенный на тарелке перед ним.
– Сорвалось, – разочарованно произнес Лати. – Так надеялся тебя сбыть с рук, чтобы не возиться, и не получилось.
– Марн! – крикнул он куда-то в пустоту.
– Да, господин, – появился перед ним тот мальчишка, что уволок мою одежду из ванной.
– Приведи Тарика и… кого же выбрать? Давай-ка Жаля, а то он последнее время что-то возмущаться много стал. Крикни Солнце, пусть появится.
У двери мы простояли не более двух минут, а то и меньше, когда перед Лати склонился в поклоне тот раб, что убирал после моих психов – рыжик.
– Солнце, отведи его в комнату и займи разговором о том, как здесь жить положено и чего желать не надобно. Иначе плачевно закончится, причем именно для него, – приказал Лати рыжику.
К Лати уже шли трое парней, а меня, развернув в обратную сторону по направлению к моему пристанищу, в сопровождении все тех же двух охранников провожал рыжик.
– А почему Солнце? – с усмешкой спросил я у парня.
– Рыжий же, – с улыбкой ответил он.
– Почему все охранники на одно лицо? – глянув на невозмутимые морды в солнечных очках, полюбопытствовал я.
Рыжик замялся, кидая виноватые взгляды на мордоворотов и краснея. Чего на них смотреть-то? Идут себе как деревянные по уши, так и идут, даже бровью не повели на мои слова.
– Язык проглотил? – настаивал я, слегка наглея. – Они со мной все равно разговаривать не будут, а ты уж, будь другом, просвети. Очки от солнца да длина волос мода среди них что ли? Или в гаремах евнухи были, а тут длиной волос отличаются?
Кажется, всем этим я их зацепил, причем обоих сразу, потому что с шага они на секунду сбились и лбы нахмурили. Но мгновение закончилось и они стали прежними невозмутимыми истуканами.
– У них глаза чувствительны к свету.
– У всех? – скептически хмыкнул я.
– Да. А косы носят только истинные Родесы.
– Истинные …кто? – не понял я.
– Сейчас объясню, – приоткрыв передо мной дверь в мою «камеру». В комнате мы оказались вдвоем, а за дверью остались охранники.
– Те, кто охраняет гарем Лорда, истинные Родесы. Отличить ты их сможешь по длинным косам и зеленым глазам от Тэков.
– Э… – прикинув в голове, что есть небольшая вероятность того, что от пережитого здесь рассудок рыжика мог повредиться. А с ума сошедшими, я слышал, надо соглашаться и не провоцировать приступов. – Прости, пожалуйста. Ты же знаешь, я тут новенький. Не объяснишь поподробнее, про кого и что ты говоришь. Ты, главное, не торопись и не волнуйся. Я тебя внимательно слушаю.
– Ой, точно. Ты же ничего не знаешь. Родесы, это полукровки, их осталось мало, но они считаются элитой воинов. Поэтому они охраняют самое важное. Гарем, например. Все наложники, это товар, за который можно получить большие деньги. Для Лорда МЫ основная прибыль.
– Вот сволочь ублюдочная! – вырвалось у меня. – Извини, это я не о тебе. Ты продолжай.
– А Тэки, это искусственная копия Родесов, но кроме грубой силы, чувствительности глаз к свету они ничего не переняли. Нет ни яда в клыках, ни быстроты, ни остроты ума.
– Эм… Солнышко… – главное, не забывать, что с больными надо общаться ласково и не пугать громким голосом, – спасибо за такой милый рассказ. А не пояснишь мне одну вещицу, которую я никак не могу понять?
– Какую?
– Полукровки, это значит, кто с кем? – признаться, что меня шокировали слова о яде в клыках и искусственных людях, я не посмел. Кто его знает, вдруг он буйным станет.
– Нагов и людей, – как само собой разумеющееся произнес он, пожимая плечами и смотря на меня недоуменно.
– Ага… нагов, значит? Ясно… Солнышко, – начал я осторожно. – Ты должен со мной в комнате находиться?
– Нет. Мне тебя только проводить велели, – уставился на меня не понимая к чему я клоню.
– Я так спать хочу. – Потянулся я. – Всю ночь уснуть не мог.
Сказал практически правду. А оставаться с невменяемым на данный момент не хочется. Мне и своих душевых терзаний хватает, чтобы еще бояться не тем тоном что-то сказать и спровоцировать психически больного рыжика.
– Отдыхай. Но мне кажется, Господин Лати скоро снова тебя потащит к очередному покупателю, – спокойно сказал он. – Правда, сначала позабавится с Марном. Это тот, с черным ошейником, он так метит своих любовников.
Может, он и не такой уж и бесполезный псих.
– Солнышко, а сколько ты здесь?
– С шести лет, – сразу же ответил он, а я ошарашено на него уставился.
– Так долго?!
– Я сирота. Меня подобрал Лати, умирающего от голода, когда прогуливался по городу. Привел в гарем Лорда. Я здесь больше как помощник, но иногда господин Лати берет меня в свою постель или дарит на ночь кому-нибудь из гостей.
– Тебе не кажется, что это слишком большая цена за спасение? – с презрением произнес я.
– Нет. – Он ответил совершенно не задумываясь, с искренней улыбкой. – Если бы не он, меня бы уже не было. К тому же мне нравится то, что он делает.
– Ты никогда не думал о свободе? – внимательно смотря в глаза рыжика, спросил я.
– О какой свободе? – с иронией усмехнулся он. – Шляться по улицам, спать под открытым небом, мерзнуть, недоедать? Нет уж, спасибо. Здесь я живу лучше, чем жил бы на своей мнимой «свободе».
– Но быть игрушкой, – не сдавался я.
– А на «свободе» у тебя мало кукловодов? – Я задумался. Ведь жизнь действительно расписана по минутам. И каждый что-то требует от тебя или наставляет как правильно. – А здесь у меня один хозяин.
– Нет. Быть шлюхой – это мерзко, – решительно выпалил я.
– А ты ею не будь, – улыбнулся парень.
– Но…
– Если тебя продадут, то спать ты будешь с Хозяином. Если он не решит по-другому. Ой, мне пора! – подскочил рыжик, и уже совершенно серьезно, пристально смотря мне в глаза, добавил. – Попав сюда, тебе стоит забыть прошлую жизнь. Даже если сумеешь сбежать, тебя найдут. Тайны всегда остаются тайнами… Смирись, и ты поймешь, что не все так ужасно, как кажется. К тому же ты симпатичный, и Лати продаст тебя нормальному хозяину.
Оставив меня в растрепанных мыслях, закрыл за собой дверь рыжик. А я потеряно сверлил взглядом дверь, и не знал, что и думать. Он сумасшедший или это игра? Потому что последние фразы были настолько циничны и серьезны, что я к ним стоит прислушаться.
Личные покои Лати
– Ну и как, Солнышко? – улыбаясь, поглаживая по голове ублажающего его ртом Марна, спросил Лати.
– Как обычно. Услышал. Принял. Задумался, – медленно раздеваясь с лукавой улыбкой, ответил Солнышко.
– Как думаешь, стоит его ломать? – внимательно смотря за плавными движениями своего любовника, спросил Лати. – Марн, достаточно. Иди.
– Он очень гордый, – забравшись сверху на сидящего в кресле Лати, ответил Солнышко. – Сломать можно, но он потеряет себя, будет жаль, потому что он довольно забавный. Найди ему достойного хозяина. А ломать не надо. С ним по-доброму и он сам согласится.