Месть: Метлицкая Мария - Мария Метлицкая 23 стр.


— А меж тем, что забавно, — продолжал Арнольд, — в каждой рыбацкой деревеньке на морском побережье есть свидетели, с охотой могущие показать именно ту скалу, где повстречались два любящих сердца.

Не знаю, как насчет черноты, но уныние охватило замок, это точно. С отбытием преподавателей, естественно, отправилась домой рыжая банда девочек Кемгербальда, здесь им больше нечего было делать. Моя маленькая Ви осталась на попечении Деметры и Германа, и то, думаю, лишь потому, что тем возвращаться было некуда. Нет больше старика, нет Шель, уехала горячая южанка Лесса, рыжульки, промокнув слезы, поехали обратно в объятия любящего отца. Даже Гарич перевез своих женщин из замка в город. Мой дом буквально пустел на глазах, я вновь оставался наедине с собой в этой жизни, что не надолго, казалось бы, преподнесла мне такой сладкий подарок, как любовь близких.

Цените.

Нет, правда, цените сладкие и такие короткие минуты счастья, когда вы хоть кому-то нужны под этим сраным небом. Пардон, занесло. Видать, и вправду озлобливаюсь, вон докатился, что чуть ли не единственным моим непременным посетителем является призрак давно умершей девушки, что с завидным постоянством маячит посредине моей опустевшей опочивальни.

— Да, история банальна. На далеком, омываемом морским прибоем побережье жил себе не тужил один юноша. — Он задумчиво окинул меня взглядом.

Вообще наверно, красивая история получается, почти по Гансу, понимаешь ли, нашему Христиану Андерсену. Только наоборот. Как наоборот? Да вот так, в этой истории не русалочка влюбилась в принца, а бедный сын рыбака влюбился в русалочку, да не в простую, а тогда еще молодую и не оперившуюся принцессу Камхельт. Впрочем, молодую да раннюю, так уж вышло, что не в пример нашим северным просторам, на юге два народа, люди и навки, живут куда дружней, и общение между ними происходит куда более тесное.

Камхельт была старшей дочерью властвующей королевы, красива, перспективна для своего народа, ну и возможно, куда более сумасбродна по причине своего еще юного возраста. Ну и естественно, большой плюс был в том, что из-за особенностей своего организма она могла вполне свободно изъясняться на человеческом языке, что способствовало тесному общению двух молодых людей.

Да, молодость такая штука, когда не думаешь о границах, условностях и даже о таких вещах, как рыбий хвост у твоей подруги. Но на радость молодым, об этом думали их родители, причем если над пареньком просто подшучивали и крутили пальцем у виска, то мадам королева, маман нашей Камхельт, пошла куда дальше, в силу не только возраста, но, насколько я понимаю, и положения, которое, как правило, обязывает.

Вот и юную принцессу обязали прекратить безобразия, ну или что там надо? Строго так, обязали, прямо гарпуном в брюхо, чтобы, так сказать, четко наметить будущую линию поведения для подрастающей молодежи. Дикие люди, то есть рыбы, ну или кто они там по гороскопу? В общем, не померла наша принцесса, выжила благодаря заботам влюбленного юноши. Самостоятельно вытянул свою возлюбленную, с того света вытянул. Выходил, выкормил, плечи расправил, становясь грудями на защиту любимой, рыбки своей золотой. Как там, что там, история умалчивает, можно лишь строить предположения о мыканьях по свету двух этих сердец, наверняка пришлось хлебнуть горя. Ну да через тернии, как говорится, к звездам. Паренек прошел инициализацию в маги, вполне добропорядочно пройдя с успехом весь путь обучения, о чем свидетельствуют со слов Жеткича документы тех лет, а далее и положенный срок службы короне, причем, как вы поняли, рука об руку со своей русалкой, из-за чего они и стали легендой во плоти, которая пролетела красивой сказкой, от края и до края всей известной оконечности этого мира.

Все изменилось, теперь он уже не просто сын рыбака, теперь он сила, причем та сила, что привела в конечном итоге Камхельт к ее престолу. Долго ли, коротко, но вернулись они кривыми дорожками к морю, где начинали свой путь, и вернули гарпун в пузо маме, естественно, проконтролировав, чтобы мамочка королева не оклемалась, заняв, как и положено, ее место на троне.

Правда, Камхельт уже к тому времени этого показалось мало, суть да дело, благодаря своему возлюбленному, уже не принцесса, а новая королева покорила все кланы своего народа, становясь Матерью подводного мира.

— И жили они долго и счастливо и умерли в один день, — подвел я итог под рассказом Жеткича.

— Ну. — Он улыбнулся. — По крайней мере так считалось раньше, до тех пор пока один юный барон не встретил Мать Вер'Раско, утверждая, что к нему в гости постучалась старинная легенда.

— Вы по-прежнему не верите мне? — Я попробовал гневно пошевелить бровями.

— Ну отчего же? Верю, что какая-то навка могла выдать себя за кого-то большего, чем является на самом деле. — Он поправил компресс, который сполз мне на глаза от моих шевелений. — Но вот в том, что это действительно Вер'Раско, сомневаюсь, ну хоть режьте меня на куски.

— А человек? — Бровями больше решил не шалить. — Причем маг! Если бы вы там были, вы бы тоже это видели, классическое построение щита леди Десты!

— Увы. — Он печально развел руками. — К моему стыду, я не присутствовал, посчитав вашу затею блажью, за что корю себя. И опять же немного странно, не находите, что кроме вас никто там не видел человека?

— Я что, по-вашему, выдумываю? — Мог бы — запустил чем-нибудь в этого улыбаку.

— Но, барон, факты! — примирительным тоном продолжил он. — Помимо вас целая куча народа избежала гибели, и все как один говорят, что кроме рыболюдей, никого там больше не было!

— Был! — В глазах помутнело от накатываемой ярости. — Еще как был! Я его как вас сейчас видел, никакой он не навка, самый что ни на есть человек! Это других можно было обмануть татуированной вязью по телу в виде чешуи и глупой маской на лице, но не меня!

— Успокойтесь, барон, вам нельзя нервничать. — Он покачал головой. — Пусть даже был, вам-то что?

— Он убил Тину! — прошипел я, стиснув зубы.

— Кстати, о вашей телохранительнице. — Голос наполнился холодом. — Вы, надеюсь, отдаете себе отчет в том, что пособничество вампирам карается по закону смертной казнью? Или будете утверждать, что все это время были не в курсе этой странной особенности вашей приближенной?

— Знать не знал и слыхом не слыхивал, — отмахнулся я от него. — Это вот как раз у меня сотня свидетелей, что она была человеком, против вашего слова, что она была вампиром.

— Я осмотрел тело и в своем решении уверен. — Поджал он губы.

— А я осмотрел ту жабу и в своем решении тоже уверен. — Невесело вернул я ему улыбку. — И с навками уверен, и с магом, что сопровождал их.

— Вы бы не игрались с законом, барон. — Он устало потер лицо ладонями. — Это к добру не приведет, мой вам совет, если этот телохранитель не единичный экземпляр, срочно избавляйтесь от подобных друзей.

— Друзей много не бывает, — хмыкнул я.

— Ладно, это, я смотрю, дело темное и не моего ума. Вы мне лучше другое скажите, что дальше делать будете? Неужто так и пойдете дальше, в этой вялотекущей войне можно увязнуть не на одно десятилетие?

— Думаю, надо искать гада, — выплюнул я слова.

— Этого вашего таинственного ряженого мага? — как-то подобрался он.

— Его родимого, — согласился я. — Не думаю, что он физически может постоянно находиться рядом со своей возлюбленной рыбкой, или кто она там ему приходится. Здесь он родимый, где-то здесь среди нас простых смертных отирается, тихий, незаметный, но внимательный и предупредительный. Иначе и быть не может, уж слишком явно происходят провалы некоторых наших карательных операций, тут к гадалке ходить не нужно, где-то рядом паскудник.

— Сомнительно это все как-то. — Покачал он головой. — Опять же, даже если все вдруг срастется, вы мне предлагаете с ним вступить в схватку? Даже в своем лучшем состоянии вы навряд ли сможете что-то ему противопоставить. Понимаете ли, я хоть и уважительно отношусь к вам, но эта месть не относится ко мне.

— Это не месть. — Нахмурился я. — Это полноценный захват моих территорий!

— Ну не знаю, отпустили бы вы тех навок, не махали бы неводом в мутной воде, глядишь, и жили бы душа в душу дальше. — Он пожал плечами. — Даже сейчас думаю, прекрати вы свое кровавое преследование — и уже через пару месяцев все вновь наладится и обойдется миром.

— Ничего уже не обойдется! — Я сам вздрогнул от неожиданно громкого крика, который смог исторгнуть из себя.

— Ох-х-х, — он тяжело вздохнул, поднимаясь с кресла. — Какой же вы упрямый, сударь. Не к добру это, ох не к добру.

Дверь за ним затворилась, оставляя меня в гордом одиночестве. М-да уж, дела. Ну да чего еще я ожидал? Это не боевитый Дако, этот просчитал меня, сразу увильнув от драки в кусты, а меж тем здравое зерно в его словах есть, а именно что делать, когда найдем на свою голову вражеского мага? Вполне может статься так, что горько заплачем от своей находки, и так хорошо, что не лезет явно в разборки между простыми смертными. Что же мне делать? Сам я практически ноль без палочки, без своего Мака все, что могу, это немного подправлять свои жизненные потоки, спасибо бабулечке-некроманту, подлатывая потихонечку истощенный организм, да видеть и читать чужие узоры и плетения. Даже достопамятной монетки мне не поднять без того, чтобы я не потерял сознание от перенапряжения. Здесь я вынужден расписаться в своем бессилии, мне нужна помощь и конкретного специалиста, причем, насколько я могу судить, бабуля здесь не пройдет, ведь что такое ее искусство? Заставлять двигаться уже не живые предметы, а это, по сути, остановит классика защиты от Десты. Впрочем, могу и ошибиться, помимо умертвий есть еще и тонкие некротические материи, наподобие тех же призраков, но опять же сама бабуля вне закона, хоть и находится формально под тенью крыла сильных мира сего. Стоит ли выводить старушечку на боевую арену? Не уверен, хоть думаю, она не просто не откажет, но и с удовольствием надерет зад виновным в смерти старика, который был ей, пожалуй, даже ближе, чем мне.

А что же остается? Даже не знаю. Хотя — стоп. Есть же у меня, пусть и не в приятелях, но в знакомцах наемник-стихийник, господин Герхард Доу. Мужчинка колоритный и наверняка по довольно существенной, скорей всего, цене. Но думаю, на денежку я не поскуплюсь, вся загвоздка в его согласии, одно дело быть телохранителем при разборках местечковых князьков и совсем другое, когда тебе будет противостоять равный по силам оппонент. Так что же делать? Писать письма это ясно, одно Доу, а второе бабуле, чтобы не обиделась часом, да и подсказать всегда смогла, куда бежать, если уж совсем откровенно жареным запахнет. Решено — завтра же с утра отправлю двух гонцов.

— Рассказывай! — Дверь чуть ли не с петель слетела, когда в этот поздний час в комнату ворвалась маленькая старушенция с пылающим гневом взглядом.

Ну, что же тут сказать? Одним гонцом меньше.

— Здравствуй, бабушка Милана. — Все, что я смог, это склонить немного голову набок. — А я вот как раз о вас думал.

— Плохо думал, раз я спустя полтора месяца узнаю о Дако! — Гнев гневом, а опытные руки медика и дипломированного целителя уже запорхали над моей поверженной недугом тушкой, ловко и филигранно накрывая меня диагностической сетью заклинания, выявляющего общие повреждения организма. — Боги и демоны, мальчик, ты вообще еще почему живой?

— Из вредности и душевной пакостности. — Улыбнулся я, действительно обрадованный приездом бабули. — Иначе и объяснить невозможно.

— Ага-ага. Тэк-с. Понятненько. — Она свернула заклинание, запуская в ход другие контуры, тут же вошедшие в контакт с моим организмом, призванные стабилизировать основные жизненные процессы. — Ну, ничего так, вижу, мои уроки на пользу пошли, ковыряешься в себе потихонечку, кое-что даже подлатать успел. А кто тут накрутил тебе эту здоровенную дулю?

Она низко склонилась к моей груди, чуть ли не принюхиваясь, я прикрыл веки, погружаясь в иное зрение, тут же получая цветную картину энергетических потоков и направляя свой взор в указанном Хенгельман направлении. М-да уж. Сэр Арнольд постарался на славу, делясь со мной своей энергией, которую он малыми толиками вкачивал в меня. Такими малыми, что в моей груди скопился пульсирующий кокон, что-то вроде назревающего гнойника, только наполненного пунцово-красной энергией.

— Мальчик мой, если в эту бяку ткнуть пальцем, она прожжет у тебя в груди здоровенную такую дырочку! — Хенгельман плетение за плетением опутывала энергетический сгусток. — Думаю, не меньше будет, чем у тебя в потолке, когда ты баловался линзами.

— Не пойму, я вроде бы постоянно разгонял энергопотоки по ауре, все было нормально! — Испугался я капитально.

— А сегодня? — Она с прищуром смерила меня взглядом. — Сегодня в тебя вливали энергию?

— Хм. Наверно. — Я неуверенно поковырялся в памяти, возможно, Арнольд вливал, пока я слушал его вполуха да ковырялся в себе?

— Балбес, — констатировала она, добавив хороший щелбан по лбу, от которого у меня зеленые круги поплыли перед глазами. — Ладно, я пока в тебе кое-что подправлю, а ты рассказывай, что произошло и что дальше делать думаешь.

* * *

Пришлось умолять чуть ли не со слезами на глазах, чтобы бабуля позволила мне посмотреть на настоящее искусство дьесальфов, или темных эльфов, а именно на магию некроманта.

— Трупы есть? — как-то под вечер пришла она меня проведать.

— Если нужно — будут. — Хмыкнул я тогда.

— Я серьезно. — Она уселась рядышком, не глядя на меня. — Это запрещено, и меня сожгут на костре за это, если узнают, но за смерть Валентина я не могу не отплатить.

— Валентина?! — Я аж поперхнулся словами. — Дако звали Валентин?

— Да. — Она улыбнулась, погружаясь куда-то в свои мысли и воспоминания, открывая тихим голосом мне свою душу, свою жизнь и маленькую историю для двоих, случайным прохожим коснувшуюся моих ушей.

Он всегда был серьезным человеком. Многие примеряют к себе это слово по жизни, одевая костюмы-«тройки» и классический галстук в два пальца, а не как сейчас модно в форме собачьего уха, пытаясь с умным видом носить очки и органайзеры с дорогими ручками в комплекте, но есть единицы, для которых это мишура и тлен, не более. Люди, действительно знающие цену своему слову и тем более делу. Да, увы, зачастую, да что там говорить, как правило, человечество не следит за тем, что говорит и делает, лишь после хватаясь за голову, виновато поводя плечами, мол, извините, уж так вышло.

Валентин Дако всегда был серьезным человеком, на чье слово и чье плечо было честью опереться в трудную минуту. Как я и предполагал, он не имел от рождения титула, родился неподалеку от столицы в семье дворецкого и кухарки, хотя и получил в свое время неплохое образование. Тут вообще и смех, и грех с этим его образованием, видите ли, у некоторых знатных родов было в практике правило, запрещающее наказание для нерадивых детишек, а для наглядности использовали детей слуг. Ну, то есть молодой графчик сидит на уроке математики и козюльки из носа достает, а ремня по заднице за это получает сынишка слуги. Вот так и Валентин Дако в свое время учился грамоте, присутствуя на уроках своих господ, ну и подставляя свои нижние полушария за их шкоды и проделки. В общем, я даже вздрогнул, представив себе эту картину. Но что самое главное и поразительное, мальчик ведь выучился! Вы представьте себе, он просто стоял в уголочке, не имея ни листочка бумаги, ни права даже рот открыть, чтобы переспросить о чем-то учителя, он просто получал по заднице, стоя незаметной тенью и год за годом постигая азы наук.

Нет слов, одни эмоции. Юный Валентин, мало того что получил образование научное, так и еще неплохо поднаторел в светском деле, наблюдая из-за спины отца дворецкого за тем, что и какой вилочкой должно есть, кого и в каком порядке нужно представить и многие другие нюансы из жизни аристократии. Со слов Хенгельман, он еще и танцевал как бог, явно не чета мне, топтуну бальных залов и дамских ног.

Назад Дальше