– Я… я убила тех людей! – выдавила она сквозь рыдания.
Мне хотелось возразить, но совесть не позволила. Ведь это наши голоса заманили моряков к смерти, но как же мне хотелось избавить младшую сестру от боли!
– Послушай, Миака. Ты сделала то, что должна была. Да, Океан отнимает жизни, но в море всегда таится опасность. Мы всего лишь помогаем маскировать ее. Ты не совершила ничего дурного.
На губах остался вкус лжи. Возможно, в словах и крылась доля правды, но я ее не чувствовала. И все же я пыталась заставить Миаку поверить мне. Я не могла оставить ее страдать.
Я ужасно за нее переживала. Мало того что ей еще рано петь, сегодняшняя песня вообще закончилась самым невероятным образом. Я никак не могла избавиться от изумления. Никакого алиби, никаких предосторожностей. Мы должны хранить секреты Океан, но где же Ее вклад?
Ранее меня переполняла безмерная благодарность Океан за то, что Она подарила нам Миаку. Сейчас же я кипела от ярости за боль, причиненную новой сестре. Почему Она так жестока?
Эйслинг расхаживала взад-вперед по берегу. Море выглядело уже лучше, волны окрепли. Я видела, что Эйслинг не терпится уйти. На ходу она то и дело поглядывала на море, а потом на песок под ногами и выглядела куда более раздраженной, чем обычно. Я устала ждать, когда она наконец успокоится, напряженное расхаживание туда-сюда заставляло меня нервничать. Все мы хотели поскорее выбраться отсюда, но надо подождать. На каком основании Эйслинг считает себя важнее остальных сестер?
Мэрилин стояла неподвижно и смотрела вдаль, в открытое море. Ее руки безвольно висели по бокам, а грудь вздымалась в размеренном ритме. Я видела только ее профиль, но не заметила в лице никаких признаков тревоги. Видимо, она уже примирилась со случившимся. Оставалось только надеяться, что и мне это рано или поздно удастся.
Мы стояли беззвучно, как бездонное небо над головами. Только Миака тихо всхлипывала. Мы ждали. Кто знал, сколько времени прошло? У нас оно никогда не кончалось.
В конце концов Океан впитала все, что нужно, и вышла к нам. Ритм моря стал сильнее и медленнее. Спокойный тембр Ее речи помог и мне отчасти избавиться от напряжения. По крайней мере, Ей полегчало. Она извинилась за сцену, которую заставила нас пережить, но ожидание затянулось слишком долго. Поклялась в будущем вести себя более осторожно. Я шепотом передала Ее сообщение Миаке, поглаживая девочку по голове. Выражение на маленьком личике отражало тот непередаваемый момент, когда ты пробуждаешься от кошмара и понимаешь, что на самом деле не спал.
Океан снова заговорила и попросила нас оставаться вместе еще немного: Мэрилин отпускали со службы.
Мы недоуменно уставились на сестру, да и сама Мэрилин выглядела удивленной. Все знали, что ее время подходит к концу, но чтобы так скоро? От новостей у меня перехватило дыхание. Неужели Мэрилин покинет меня прямо сейчас? Почему нельзя подождать еще немного? Но нечестно с моей стороны предаваться подобным сожалениям. Пусть мне больно от потери, но жестоко желать ей даже лишний день подобной жизни. Чуть раньше мне хотелось расплакаться, но сейчас захлестнуло настоящее горе.
Сестра покидала меня. Я любила ее слишком сильно, чтобы показывать свою грусть. Никаких слез. Ради Мэрилин я буду улыбаться.
Все менялось так быстро. Я уже не вернусь в Южную Америку. Появилась Миака, а Мэрилин уходила. Может, так и должно быть: стоит привыкнуть к чему-нибудь, как почва снова уходит из-под ног.
– Я думала… думала, мне дольше осталось, – заикаясь, выдавила Мэрилин.
Возможно, так и было, но она уже не понадобится Океан до конца своего срока. Будет нечестно зря держать ее.
– Что происходит? – спросила Миака.
Интересный вопрос. Мэрилин уже видела уход сестры, но я порадовалась, что девочка задала вопрос. Мне тоже хотелось знать, как все заканчивается. Неужели так же странно, как и начиналось?
Видимо, Мэрилин знала не все. Океан объяснила, что позже они поговорят наедине. Сейчас же Она просто напомнила Мэрилин, что ее тело вскоре снова станет хрупким и ей следует соблюдать осторожность. Океан заверила Мэрилин, что никогда не будет искать ее помощи, не причинит ей вреда, но не может и обещать полной безопасности.
Момент миновал. Мэрилин часто говорила с Океан – так почему она удивлена? Ведь они обе знали, что этот день близится. Разве они не говорили о нем?
– Я буду что-нибудь помнить? – спросила Мэрилин.
Никто не знал. Она могла помнить отрывочные картины и звуки последних десятилетий, но полной уверенности не было. Скорее всего, они будут казаться ей сном. Океан никогда не расспрашивала бывших сирен об их ощущениях; Ее вмешательство лишь осложнило бы дело. Но в одном Она была уверена: Мэрилин лишится всех воспоминаний о жизни до того, как стала сиреной. Услышав это, Эйслинг споткнулась на полушаге. Видимо, ей многое не терпелось забыть. Она стояла к нам спиной, ничем не выдавая теснящихся в голове ужасных мыслей, и молча радовалась их возможному исчезновению.
Мэрилин оглядела нас. В ее глазах сверкали слезы.
– А что будет с моими сестрами? Мы узнаем друг друга? Мы когда-нибудь встретимся снова?
У меня перехватило дыхание. Я не сомневалась, что теряю ее навсегда. Мэрилин всегда много значила для меня, но я не задумывалась, чтó мы значим для нее. Она встретила всех нас на пороге этой жизни и провела через самые тяжелые моменты. В каком-то смысле Мэрилин вела себя как наша мать. И сейчас дело, которому она посвятила последние сто лет своей жизни, заканчивалось. А буду ли я скучать, когда подойдет мой черед, неожиданно подумалось мне.
Есть вероятность, что мы встретимся снова, но она невелика. И конечно же, мы уже никогда не сможем поговорить с Мэрилин. Так что пришло время прощаться.
Мэрилин выпрямилась, сильная, как никогда. Первой она подошла к Миаке – прощание с ней станет самым легким.
– Я знаю, тебе страшно, но ты должна слушаться старших сестер. В тебе есть нечто особенное, Миака, не сомневайся. Ты бы не стояла здесь, если бы не была единственной в своем роде. Воспользуйся данным тебе временем разумно, и оно окупится с лихвой. Желаю тебе удачи! – Взгляд Мэрилин светился искренностью.
Миака все еще не могла прийти в себя и только кивнула в ответ. Мэрилин встретилась со мной глазами, но тут же попятилась и направилась к Эйслинг. Милосердно с ее стороны, так у меня будет время, чтобы сглотнуть слезы.
– Эйслинг, ты самый сильный боец из всех, что мне доводилось видеть. Ты не боишься вызовов, ты сильная и никогда не сдаешься. Я восхищаюсь этими качествами. Надеюсь, в следующей жизни мне удастся сохранить часть твоей силы и когда-нибудь наши пути снова пересекутся.
Эйслинг выслушала обращение с загадочной смесью эмоций на лице. На миг мне показалось, что она грустит при мысли о расставании с Мэрилин. Но выражение тут же ушло с лица, и я решила, что только вообразила его. Ответ Эйслинг подтвердил мою правоту.
– А я нет, – процедила она.
Резкая, как всегда, Эйслинг прошла мимо Мэрилин и остановилась у полосы прибоя, нетерпеливо ожидая, когда можно будет уйти. Мэрилин лишь вздохнула с бесконечным терпением. Она не могла обидеться, даже когда кто-то причинял ей боль в один из счастливых моментов ее жизни. Мэрилин сморгнула, повернула голову и встретилась взглядом со мной.
Мы обе не выдержали. Как мне справиться без нее? Неужели я всегда буду терять любимых людей? Мы ринулись навстречу друг другу и обнялись.
– О, Мэрилин! – выдавила я. Остальные слова поглотили слезы.
– Кэйлен… О, Кэйлен, ни за что не сдавайся. Я знаю, тебе пришлось нелегко, но ты должна держаться. Ты способна на многое. Я почувствовала это с самого начала. Не оставляй попытки жить. Ты можешь либо сидеть и хандрить, либо с головой окунуться в приключение. Если не терять надежды, тебя ждут поразительные годы. Подумай о Миаке. Ты займешь в ее жизни важное место. И ты столько значила для меня. Боюсь, что, когда все исчезнет, я все равно буду скучать по тебе. Попытайся получить из отведенного тебе времени как можно больше. Впитывай чудеса вокруг. Сделай глубокий вдох, Кэйлен. Держись крепче.
Я рыдала и не могла остановиться. Мне хотелось выразить, как много значат ее слова и что я обязательно постараюсь им следовать. Я стану сильной и храброй. Но я сумела выдавить лишь:
– Я тебя люблю!
В голове вертелось последнее напутствие Мэрилин, как разносящийся по вечности приказ: «Сделай глубокий вдох, Кэйлен. Держись крепче». Я слышала его уже второй раз, и оба раза он был последним наказом из уст говорившего. Мэрилин знала. Она нарочно повторила эти слова. Сестра знала, что я не слишком смелая и сильная и мне все еще требуется поддержка. Но, кроме звучащих эхом слов, ее не будет.
– Я тоже тебя люблю.
Мэрилин расцеловала меня в щеки, крепко обняла и отвернулась. Подошла к краю прилива, на миг обернулась, чтобы взглянуть на нас, и исчезла.
Так я в последний раз видела Мэрилин живой. Она не сказала, куда отправится, но я догадалась, что, скорее всего, в Америку или Англию. И я оказалась права. В один из наиболее беспокойных годов я наткнулась на ее некролог, когда просматривала на микрофильмах старые выпуски эдинбургской газеты. Рядом с текстом находилась фотография. Возраст только украсил Мэрилин. За морщинами я разглядела привычную искру в глазах. Седые волосы по-прежнему лежали непокорными завитками. Она вышла замуж, завела семью. Мэрилин прожила тихую, но хорошую жизнь. Я счастлива, что познакомилась с ней.
В некрологе была упомянута интересная подробность, служившая мне пищей для размышлений еще долгое время. Мэрилин завещала развеять ее прах над морем. Возможно, за желанием не скрывались никакие тайные мотивы, но я все равно гадала. Многие годы после ее смерти мне казалось, что морские волны ласково баюкают меня, ведь в них покоилась Мэрилин.
Океан больше не отдавала приказов, и мы могли разойтись. Но мы с Миакой стояли, прижавшись друг к другу. Девушка еще не оправилась от недавних событий, а я горевала по Мэрилин так сильно, что не могла двинуться с места. Время тянулось медленно. Я поверить не могла, что еще днем наблюдала за юной парой на тротуаре.
Эйслинг прошагала мимо нас, направляясь к ласковым волнам. На ходу она пробормотала себе под нос «детишки» и направилась по своим неведомым делам. Я отказывалась ее понимать.
Прошло долгое время, и мы наконец-то успокоились. Я оглядела Миаку. Мне доводилось слышать, как люди жалуются на тяжелый первый день на новой работе, но Миака их всех могла заткнуть за пояс. Причем она преодолела все трудности с удивительной стойкостью. Я видела, как взрослые мужчины ломались под меньшим грузом. Оставалось надеяться, что я смогу утешить ее.
– Так, – поломав голову, начала я. – Судя по всему, теперь ты от меня не избавишься. – (Миака робко рассмеялась и кивнула.) – Куда бы тебе хотелось направиться?
– Ой, не знаю. Я никогда не уезжала из Японии. Мы можем жить там?
– Лучше не стоит. – Я попыталась вспомнить мудрость Мэрилин. – Тебя могут увидеть знакомые. И лучше уехать туда, где мы сможем побыть наедине. Тяжело привыкнуть, что можешь разговаривать лишь с одним человеком. Да и для твоих родных будет лучше, если ты просто… исчезнешь.
Миака молча приняла мои объяснения. Она не пыталась спорить, чтобы получить больше, чем я могу предложить. Я догадывалась, что до сего дня она привыкла жить в подчинении. Со мной же дело обстояло наоборот – положение любимого ребенка в семье заставляло думать, что я заслуживаю больше, чем имею. Но Миака отличалась кротостью. Если она сумеет сохранить хоть немного от присущего ей смирения, то превосходно справится со службой. Девушка огляделась вокруг, к тому времени нас окружала непроницаемая темнота.
– А можно поехать туда, где много света?
Глава 3
Если бы я приехала сюда на медовый месяц, как бы он проходил?
Муж берет меня за руки и радостно кружит на месте. Я смеюсь, и переливы смеха освещают все вокруг ярче горящих огней. Простое, но изящное платье развевается на ветру. Муж даст мне все, чего я пожелаю. Он притягивает меня к себе, и его лицо замирает в дюйме над моим. Кем бы он ни был, он невыносимо красив. Чтобы пощадить глаза, я поднимаю взгляд на металлическую паутину над головой. Сколько рук ее строили? Пальцы мужа касаются моей щеки, и мне приходится опустить взгляд. Без предупреждения я растворяюсь в поцелуе.
Романтические мечты. На самом деле меня не ждали объятия симпатичного незнакомца. Я гуляла по парижским улочкам вместе с Миакой. Та сказала, что хочет света, и я не смогла придумать лучшего места.
Когда никуда не торопишься, время течет медленно. Конец 1920-х и начало 1930-х годов мы провели во Франции. Никто бы не рискнул сказать, что Париж стоит на берегу моря, так что мы часто ездили на побережье. Порой я задавалась вопросом, чем руководствовалась Океан, когда выбирала нас двоих. Ведь мы были так молоды. Я мало знала об истории сирен, но Ее выбор казался мне плохой идеей. Повезло, что нашими воспитательницами стали ответственные сестры, иначе я бы чувствовала себя совершенно беспомощной.
Мы жили в квартирах незнакомцев. Забраться в пустое жилище совсем несложно, и, понаблюдав несколько дней, мы знали, где располагаются обставленные, но временно необитаемые комнаты. Мы тихонько пробирались внутрь, слушали доносящуюся из-за стен музыку, нежились на кроватях, а потом исчезали. Совсем несложно, если держать глаза открытыми. Жаль, что этим талантом пользуются лишь воры. И мы.
Так мы и жили. Мы не нуждались в еде и пристанище на ночь, но через какое-то время прогулки наскучивали. На ночь магазины закрывались, смотреть было не на что, так что до утра мы возвращались домой. Океан находилась слишком далеко, чтобы проводить время с Ней. К тому же мне не нравились здешние воды.
Из Парижа мы отправились в безмолвное путешествие по Европе и наслаждались красотами до самой Великой войны. Мне хотелось посетить Лондон, но все же я держалась от него на расстоянии. Это место, даже одно только название, преследовало меня. Не уверена, что когда-нибудь поеду туда. Может, после того, как обрету собственную жизнь. Этот город таил в себе своего рода невысказанное обещание. Но пока ему, как и многому другому, придется подождать.
Война заставляла меня нервничать, подобно всем непредсказуемым событиям, ведь мы с Миакой и так ощущали себя чужаками в мире людей, но в какой-то мере она пошла нам на руку. Благодаря войне Океан не нуждалась в наших услугах, чему мы не могли не радоваться. Хотя Эйслинг, может, и расстраивалась в своем тайном укрытии. Имея столько свободного времени, мы отмечали смену годов и десятилетий только по сборам сестер. Происходящие при кормлении Океан катастрофы поражали, и только они казались настоящими в одинаковом течении дней. Порой мы пытались следить за временем года и отмечать человеческие праздники, но исключительно для развлечения. Жизнь происходила вокруг меня, но не со мной.
Я наблюдала за матерями, но не могла заиметь собственного ребенка. Смотрела на женщин за прилавками магазина, на университетской скамье, но работа и учеба были закрыты для меня. Нам приходилось держаться в тени, так что мы до тонкости отточили искусство незаметного наблюдения за людьми. Иногда подглядывание доставляло удовольствие. Особенно легко на сердце становилось от наблюдения за детьми. В них столько энергии. Дети всегда доставляли мне невообразимую радость, но порой, когда я видела светящуюся от счастья будущую мать, мне приходилось прятать от Миаки лицо и плакать. Ради нее я хотела быть сильной.
После наблюдения за парочками их действия вплетались в мои мечты о безликих возлюбленных, которые обнимали и целовали меня. Иногда я оставалась тем, кем была наяву, – грозным существом, несущим разрушения. Но порой я возвращалась к девочке из прошлой жизни и подхватывала историю с того момента, где она оборвалась. Фантазии вызывали тоску и томление, но, поскольку не в моих силах было ускорить течение времени, оставалось только молча терпеть.
Помимо разрывающих меня эмоций, ничего достойного внимания не происходило. 1930-е и 1940-е прошли для нас тихо, даже Океан призывала на службу всего пару раз.