- Да уж, не позавидуешь вам, несчастным. Такие муки выбора… А мы чем себе голову забиваем? “Кто виноват?” “Что делать?” “Кому на Руси жить хорошо?” По сравнению с выбором пива ерунда какая-то. Задачка для младшеклассников.
- Может быть, уже хватит нас своей высокой духовностью попрекать? - усмехнувшись, спросил чех.
- Ладно, давай серьезно. Суть претензий, Карел.
- А ты не знаешь?
- Всегда интересно выслушать версию собеседника, - широко улыбнулся Алексей. - Иногда такие неожиданные подробности узнаешь…
- Ну, что ты за человек, Виленкин, - вздохнул Карел. - Где ни появишься, обязательно исчезнет неизвестно куда кто-нибудь, а потом - и деньги его с офшорных счетов туда же уплывут.
- Ну, зачем же так мрачно и беспросветно, Карел? Жизнь - сложная штука. Бывают истории и со счастливым концом.
- Ах, да, конечно, - поморщился чех. - Этот внезапно раскаявшийся опальный олигарх, добровольно вернувшийся из Израиля? И ты тоже поучаствовал? Знаешь, а мы ведь и не сомневались, честно говоря. Слушай, интересно очень, чем Вы тогда этого афериста напугали так? Он же там скупил всех и сам кого угодно напугать мог.
- Совесть, наверное, его замучила, - усмехнувшись, предположил Алексей. - Бывает ведь иногда: слеза невинного ребенка
и мальчики кровавые в глазах.
- Какие мальчики? “Деловой партнер” в 93-м? Аудитор Счетной палаты в 98-м? Мэр этого маленького сибирского городка?
- Вообще-то, это были строки из “Бориса Годунова” - Пушкин, “наше все”. Ну, и немного вашего любимого Достоевского, создателя великого мифа о загадочной и непонятной русской душе. Искать разгадку которой следует, разумеется, исключительно в области наркологии и психиатрии. Куда же без него. Но твой экскурс в историю наших 90-х тоже в тему, конечно же.
- И все же ты почему-то не очень любишь истории с хэппи эндом, Алексей. Твой фирменный стиль - хоррор. Где ни появишься - сразу трупы. И все - из России. Что ты улыбаешься? Не все? Верю. И не удивляюсь ничему. Да и в самом деле, кого могут удивлять абсолютно здоровые покойники с бесспорными признаками острой коронарной недостаточности? Или очень благополучные, довольные собой самоубийцы? Которые, к тому же, настоятельно просят в их смерти никого не обвинять.
- А ты бы предпочел холодное оружие? Или снайперов вон на той крыше? Зачем они тебе, Карел?
- Вот только снайперов здесь и не хватало, - поежился его собеседник.
- Не хочешь - не надо, - великодушно согласился русский. - Здесь не Афган, не Ближний Восток, и даже не Дагестан. И поэтому я у вас не безбашенный рязанский десантник, а интеллигентный и скромный искусствовед в штатском. Ненадолго. Ты культурой коренных сибирских народов случайно не интересуешься? Завтра
я от имени нашего министерства ленточку перережу, пару слов скажу и все, можно домой, с остальным без меня справятся.
- Исполнители еще здесь?
Алексей улыбнулся.
- Астана, Стамбул, или Александрия? - спросил Карел. - Впрочем, возможен еще вариант с Белградом. Или Джербой. Но по времени твои ребята, вряд ли укладывались. Ну, не через территорию Евросоюза же ты их эвакуировал? И не напрямую в Москву?
Карел отодвинул пустую кружку и взял новую.
- Скоропостижная смерть преследуемого российскими властями “известного кавказского диссидента и борца за права человека” Магомеда Гаджиева - это ерунда, - очень серьезно сказал он. - Абсолютно не жалко, отработанный материал. Как говорят у вас,
в России, “собаке - собачья смерть”. Скажу больше: мы даже благодарны, что вы избавили нас от него. А то - устроились они, видите ли, здесь с всевозможным комфортом. Надоели нам, просто сил нет. Кстати, я могу тебе, прямо сейчас, еще несколько фамилий назвать и адреса дать.
- “Я много могу, но мало делаю”. Сами справляйтесь, - засмеялся Алексей.
- Тоже мне, апостол Павел, - остался серьезным чех. - Ладно, слушай дальше. Вчера отсюда в Хельсинки вылетел некий Хатим, член королевской семьи Саудовской Аравии. И бесследно исчез там.
- Ну а я здесь при чем?
- Я человек маленький, - вздохнул Карел. - Но, чувствую, очень уж сильно задели вы всех на этот раз. Полиция и спецслужбы Финляндии на грани истерики, резиденты ЦРУ здесь и там
в предынфарктном состоянии. Подключились немцы и англичане. Наш министр сейчас лежит под капельницей, остальные даже голову боятся поднять. Король саудитов американского посла только что раком не поставил, наш и финский, хорошо подмытые, и с баночками вазелина в руках, в очереди стоят.
- Очень интересно, конечно, но это ведь не все? Еще что?
- Меня просили передать: серьезные люди в Нью-Йорке, Лондоне и Эр-Рияде надеются, что вы будете вести себя, как джентльмены. Они готовы признать свое поражение и внести Хатима
в список безвозвратных потерь. Вы ведь свое участие в этой истории все равно не признаете, и принца не вернете ни при каких обстоятельствах, не так ли?
Алексей улыбнулся и неопределенно пожал плечами.
- Вот и я о том. Воевать с вами, разумеется, никто не собирается, обрывать контакты - тоже. Поэтому дальнейшие отношения выстраивать придется с учетом информации, которую вы неизбежно получите от него. Неприятно, но не смертельно, не в первый раз. Но если попробуете устроить скандал и шоу с журналистами…
- Скажи им, что нам известны правила Большой игры.
- Хорошо, - с облегчением вздохнул Карел, и снова подозвал официанта.
- Я могу заказать горячие блюда? - спросил он - Ты не торопишься, Алексей?
- Нет, до пятницы я абсолютно свободен.
- До пятницы?
- Это из нашего “Винни Пуха”, не обращай внимания.
- Ну, “Миску Карла IV” мы с тобой вдвоем не осилим… А кулайда и “Чешский лев” тебя устраивают?
- Густой суп из белых грибов и свиная вырезка? Вполне.
- Я понимаю, что нашу местную контору ты и в грош не ставишь, - сказал Карел, посмотрел на дверь и, понизив голос, спросил. - Ну, а этих, почему не боишься? Им же плевать на твой дипломатический паспорт. И конкурентов они сильно не любят.
- Этих не боюсь, - ответил Алексей. - Видишь ли, Карел, серьезные люди сейчас негласно, но очень активно инвестируют свои средства в Россию и скупают у нас недвижимость. Часть этих операций идет через меня и мой отдел.
- Значит, это правда, - прошептал Карел.
- Конечно, правда. Неужели, ты думаешь, что они и в самом деле не понимают, что натворили? И продолжают творить? Демография - точная наука. И выводы она дает совершенно однозначные. Западноевропейская цивилизация погибает, доживает последний век. Дети, которые рождаются сейчас в Нидерландах, Германии или Франции будут жить совсем в другом мире. И по другим законам. Вслух европейские лидеры это сказать не могут, потому что, если люди узнают правду, растерзают их - ни армия, ни полиция не спасет. Поэтому на публику они продолжают говорить, то же, что и всегда, а за спиной у избирателей готовят запасные аэродромы для детей и внуков. Не хотят, чтобы их девочки
в хиджабах ходили. Чужие - пожалуйста. А свои - боже упаси.
Помрачневший Карел опустил голову.
- Да, - негромко выругался он. - Всучили они нам бесплатный билет на “Титаник”.
- Не бесплатный, - усмехнулся Алексей. - Вам еще и заплатить за место в наглухо запертом трюме придется.
Они замолчали.
- А знаешь, Карел, я всегда очень хорошо здесь, у вас, себя чувствую, - сказал Алексей после небольшой паузы. - Хожу по улицам и комфортно, спокойно так… Камней или стен касаюсь - и они теплые какие-то. И словно мягкие. Такое впечатление, как будто кошка ко мне ластится. У меня отпуск скоро, может быть, приеду сюда еще раз. Да не по работе, что ты сразу напрягаешься так.
С женой и сыном. Может, встретимся, погуляем? Покажешь нам то, на что туристы обычно внимания не обращают? Ладно, проехали. Я же просто как мужик с мужиком с тобой сейчас, а ты сразу варианты просчитываешь.
- Да нет, почему же, - задумчиво ответил Карел. - Приезжайте. Только… Слушай, а твое начальство как на это посмотрит? Они тебя не репрессируют? Ты что, совсем не боишься?
- Солженицына начитался? - засмеялся Алексей.
- Ну, читал, конечно, - уклончиво ответил Карел. - Рекомендованные отрывки. Из “Архипелага ГУЛАГ”, например.
- А, как же, помню. И мой любимый эпизод тоже читал? Там про то, как охранники в лагере зэков в костер загнали. И зэки дисциплинированно в этот костер пошли и сгорели в нем, как ваш Ян Гус в Констанце.
- Это невозможно, - тихо сказал Карел. - Безусловный рефлекс. Люди, чтобы не сгореть, с любой высоты прыгают.
- Правильно. А вот еще, из любимого: не выполнивших норму заключенных охранники оставляли одних на ночь в лесу.
- Зачем? - снова напрягся чешский контрразведчик.
- А черт его знает. Наверное, очень хотели утром сами место пропавших в бараке занять. Чтобы нары не пустовали
- Он, что, действительно все это написал? - с мученической гримасой на лице, спросил Карел. - Это не ваша пропаганда?
- Наши идеологи и пропагандисты, конечно, те еще дебилы. Но не до такой же степени.
Алексей посмотрел на сидевшего перед ним чеха и покачал головой.
- Да, понимаю теперь, почему вам только отрывки читать разрешают.
- Но остальное, главное, ведь, правда?
- Откуда, правда, Карел? У Солженицына не было доступа к архивам и документам. Он собирал сплетни, слухи, лагерный фольклор. Вот как фольклорное произведение этот самый “Архипелаг” и надо было напечатать. Ты, кстати, знаешь, сколько заключенных находилось в лагерях на момент смерти Сталина - в марте 1953 года? 2 526 402. Политических из них - 221 435 (8,76%). Как ты понимаешь, многие из них в то время были эсэсовцами из Прибалтики и Западной Украины, власовцами и полицаями. К тому же их ряды все время пополнялись зверообразными “зелеными братьями” и прирожденными садистами-бандеровцами. Мало того, что денацификация Прибалтики и Западной Украины не была проведена, “жуткий тиран” Сталин как раз тогда отменил смертную казнь. Что здесь можно сказать? Нашел время! Но, ничего поделать было нельзя, и всем этим мразям автоматически давали стандартные шесть лет. Причем шесть лет ссылки, Карел! Даже не лагерей. Если, конечно, не было стопроцентных доказательств их участия в военных преступлениях и расправах над мирными жителями. Палачей и карателей осуждали на десять лет. Даже в лагерях их ждали полностью оплачиваемый девятичасовой рабочий день, трудовая книжка, полный соцпакет и, непонятно с какого перепугу, амнистия к десятилетию Победы, в 1955 году. В Западную Украину тогда вернулись более 20 000 ОУНовцев. Но в 1953 году среди заключенных их было не так уж и мало. Член горбачевского Политбюро, ренегат и предатель Яковлев в годы Перестройки создал комиссию по реабилитации жертв политических репрессий. Копали, как бешеные кроты. Знаешь, что выяснили? За все время существования Советской власти, с 1919 по 1990 годы, по политическим статьям было осуждено 3 786 094 человек, из них расстреляно - 642 980 человек. Причем 90% этих арестов и казней пришлись на два года - 1937 и 1938. Во главе НКВД тогда стоял страдающий от комплекса неполноценности педераст Николай Ежов. Голова этого карлика закружилась от свалившейся на него власти. Чтобы избавиться от него, пришлось вызвать в Москву человека, который меньше всего на свете хотел работать в системе НКВД
и мечтал о карьере инженера и строителя. И звали его Лаврентий Берия.
- А что же Яковлев? - спросил внимательно слушавший Алексея Карел.
- А Яковлев, - брезгливо поморщился тот. - Он был очень разочарован этими цифрами и тут же засекретил их. И наши дурачки-перестройщики немедленно стали соревноваться: кто больше? Не успеет какой-нибудь остолоп написать “20 миллионов”, как тут же другой напишет “30” или “40”. Просто поразительно: как они до ста миллионов не дошли? Яковлев решил показать всем, каким самодуром и садистам был этот Сталин, и отдал недвусмысленный приказ: реабилитировать всех подряд! Но, несмотря на все старания, удалось только около 800 000. Среди них, кстати, оказались весьма одиозные люди. Кто бы мог, например, заподозрить в излишнем демократизме Тухачевского, Якира и Егорова, арестованных накануне запланированного ими государственного переворота? Думаешь, они рвались к власти, чтобы закрывать тюрьмы и раздавать всем цветы и конфеты?
- Это был бы первый и единственный случай в мировой истории, - криво усмехнулся Карел. - Захватившие власть генералы обычно не закрывают тюрьмы, а открывают новые. Кстати, это ведь мы предупредили вас тогда…
- Да, Карел, мы помним. Еще в числе реабилитированных были развалившие целые военные округа бездарные самодуры и алкоголики вроде Блюхера. И мерзавцы, оклеветавшие многих честных людей, в том числе таких, как Мерецков и Рокосовский. Арестованные либо расстрелянные при Берии костоломы кровавого наркома Ежова - лучшего друга нашего сверхпушистого разоблачителя тиранов, Никиты Сергеевича, между прочим. Хрущев был из особой и очень мерзкой породы людей. Из тех, что очень любили называть себя “верными ленинцами” и “ленинской гвардией”. Амбициозные, но малообразованные, эгоистичные, не приемлющие критики и грубые, абсолютно непригодные для управления хоть чем-нибудь стоящим. И настоящий, непридуманный Ленин, разумеется, не доверил бы им даже заведовать колхозной фермой или заводским складом. Но они, к тому времени уже сумели превратить его из жесткого сверхпассионарного вождя и политика в картавого дурачка, юродивого в кепке. Кстати, уже тогда они договорились между собой и уже собирались устроить новый громкий судебный процесс - теперь уже над “предавшим дело революции бывшим агентом Охранки” Сталиным. Который вздумал вдруг
в 1937 году предложить проводить выборы на альтернативной основе и ограничить власть Партии. Папка с этим “делом” была обнаружена в служебном сейфе Ежова. Милыми сердцу российских демократов оказались также Зиновьев и Каменев, мечтавшие бросить Россию в топку Мировой революции. Зиновьев, кстати, на протяжении семи лет был руководителем III Коммунистического Интернационала - довольно жуткой организации профессиональных революционеров и фанатичных террористов-боевиков. ВКПб входила в Коминтерн на общих основаниях, и, теоретически, ее генеральный секретарь - И.В. Сталин, был обязан подчиняться любым, даже самым безответственным решениям вышестоящих “товарищей”, типа Розалии Залкинд (более известной как Землячка) и Белы Куна. Договориться с ними было невозможно, слушать их безответственные разглагольствования о Мировой революции - невыносимо, выполнять их постановления - преступно. При первой же возможности их уничтожили, как бешеных псов. Сталин был созидателем с большой буквы и прагматиком до мозга костей. И потому мешающих ему революционеров всех мастей терпеть не мог. И своих, которые никак успокоиться не могли, и чужих, из Коминтерна. Именно поэтому бред резуновского “Ледокола” ни один серьезный историк даже и в расчет не берет. Потому что этот, написанный группой британских советологов пасквиль, строится на изначально ложной посылке о том, что Сталин, самый непримиримый и последовательный враг Троцкого и возглавляемых им экстремистов, якобы, на самом деле, только и мечтал о Мировой революции. К сожалению, к настоящей власти в стране Сталин пришел только в 1939 году, когда, возглавив правительство, он полностью взял все дела в свои руки. А Коминтерн ему удалось распустить только в мае 1943 года.
Алексей замолчал, давая возможность официанту поставить на стол заказанные блюда. Продолжил, когда он отошел от их стола на три шага.
- Не был забыт нашими горе-реформаторами и неудавшийся Горбачев - Бухарин, все время проводивший в размышлениях: перед кем бы из геополитических врагов Советскому Союзу капитулировать на почетных условиях? Продвигавшие опаснейшие идеи создания отдельной российской коммунистической партии России и государственного обособления РСФСР Кузнецов и Вознесенский, предтечи Ельцина. Извращенец и педофил Авель Енукидзе. Откровенно глумившийся над историей России академик Покровский, которому было все равно, на кого из великих правителей, просветителей, полководцев лить даже не ушаты, а цистерны грязи - лишь бы он был русским. Многие высокопоставленные казнокрады, воры и мошенники. Несостоявшиеся террористы. И, ты не поверишь Карел, настоящие шпионы и явные агенты влияния. Но оправдать и реабилитировать остальных даже эти дураки не смогли и не посмели. Собранные доказательства не оставляли сомнений: все они были осуждены справедливо.