Рид скривился.
– В столицу…
А там праздники, чествования… домой хочется. А не получится.
– Я, наверное, дня через два и поеду в Равель. И девчонку с собой возьму, оттуда уж сама до отца доберется.
– Свита у нее…
– Степняки, – спокойно махнул рукой Рид. – Полукровки, думаю, из личной гвардии кагана.
– Что?
– Есть у них такой обычай. Отдавать детей в гвардию кагана, своего родного обычно жалко, а вот от рабынь… кто их там считает?
Артан задумался.
– И ты, зная это…
– Оставил их в живых? В крепости? При Шарлиз?
При каждом перечислении Артан кивал, и Рид махнул рукой еще раз.
– Знаю. Но у них свой кодекс чести. Думаю, каган приказал им оберегать девчонку. Если сейчас всех этих людей от нее забрать – начнутся скандалы. Сделать они ничего серьезного не смогут, из башни-то, и приглядывают за ними как следует, но… тебе скандалы нужны?
Артан подумал.
Действительно, глупо как-то переживать из-за четырех степняков, когда их…
– Степняков было тысяч тридцать. Где-то тысяч десять мы перебили, еще тысяч шесть, по первым подсчетам, в плену. Остается четырнадцать тысяч.
– Думаешь, догоним?
– Думаешь, удрали? – в тон Торнейскому осведомился Артан.
– Уверен. Даже ради добычи не остановятся. Каган погиб, сражение проиграно, остается сделать то, к чему они и привыкли, – удирать на всех парусах. А нам – чистить территорию, чтобы случайно кто не затерялся по дороге.
– Что с пленниками делать будем?
Интересовался Артан исключительно ради очистки совести. Рид отвечал так же.
– Пусть отстраивают, что порушили. Потом с Дораном то же самое, и Интару пусть почистят. И в Равеле работ хватает. А потом пинка под зад – и в Степь. Кто жив останется.
– Коней много взяли. Не прокормим.
– Гнать этих тварей табуном в Степь и торговаться за пленных. Все равно на них никто, кроме степняков, не сядет.
Артан подумал пару минут и кивнул:
– Да, пожалуй. Ты раньше поедешь, а я все обустрою – и тоже в столицу.
– Да я тоже могу задержаться.
– Нет. Ты поедешь как можно скорее.
– Почему? – насторожился Рид.
– Из столицы доходили плохие вести. Король, похоже, приболел, если что – тебя его высочество послушается.
Рид застонал в непритворной тоске.
– Ладно. Еду завтра же.
Артан развел руками.
Выиграть войну?
Вы попробуйте мир выиграть! Вот это будет ставка!
Если пациент хочет жить, то медицина бессильна. Лорена была живым подтверждением этого постулата. Несмотря на все усилия лекарей, она поправля- лась.
Сотрясение мозга постепенно проходило, нога, правда, не срасталась, но ведь и сколько времени прошло? Считай, нет ничего. С такими переломами и по полгода лежат…
Лоран сидел рядом и держал сестру за руку. Лицо его переливалось всеми оттенками синего и фиолетового.
– Вот так, сестренка.
– Стерва, – прошипела Лорена. – Я тебе еще когда это сказала?
– Признаю, ты была права, а я ошибался.
– И что мы теперь будем делать?
– Разумеется, подождем. Пусть она вступит в права на наследие, а уж там…
– Там – что? – прищурилась Лорена.
– Я снял один симпатичный домик. Кричи, не кричи – не услышат. А и услышат, не забеспокоятся. Отвезу ее туда и буду спать с девчонкой, пока она не затяжелеет.
– Думаешь, у нас есть на это время?
– Уверен.
– А если Найджел лишит ее девственности?
Лоран фыркнул.
– Так будет еще лучше. Если что – я и королевского ублюдка приму как своего, понимаешь?
Лорена понимала.
Когда у женщины есть ребенок, она на все пойдет. Ради малыша она солжет, украдет, убьет… разумеется, если это нормальная женщина. Вот сама Лорена вышла же замуж! И Силли стала падчерицей герцога и получила все, что пожелала.
Мария-Элена тоже будет сговорчивее с пузом. Или с ребенком.
Кстати…
– А где Силли? Я ее давно не видела…
Лоран пожал плечами:
– Где-то. Я за ней не слежу, ее вообще взяла в тиски графиня Ардонская.
– Стерва!
– Повторяешься, сестренка.
Сестренка повторилась еще раз – и с удовольствием. И покрепче.
Лоран махнул рукой.
– Вкус у нее есть, одеть девчонок сможет, вывести тоже, а больше и не надо. Ты сейчас этим заниматься не можешь, пусть она занимается.
Лорена скрипнула зубами.
И повторилась еще раз.
Восьмилапый этой стерве малолетней ворожит, не иначе! Откуда еще бы взялась такая удачливость?
Синий нос Лорана был тому хорошим подтверждением. И дернул же его шервуль попробовать что-то подслушать? Под дверью, которая открывалась наружу!
Сам виноват, думать надо было.
Нос откровенно болел. Хорошо хоть, не сломан, но все равно приятного мало. И сопровождать племянницу не получится, такое – не замажешь даже известкой.
И Лоран впервые задумался, стоит ли семейная жизнь таких переживаний. А то так женишься… и оставишь жену вдовой через годик-два. Веселой и довольной. И приданым попользоваться не сумеешь.
Стоит ли?
Ответа не было, а опасения к делу не пришьешь. А правда, где Силли?
Наверное, ленты примеряет. Или волосы укладывает… бабы!
Силанта была занята.
Она решила сегодня пойти на приступ. Дорак Сетон все ускользал и ускользал из ее рук, а скоро мать встанет на ноги и вновь потребует своего любовника… нет, надо действовать решительно!
Вот представьте, приходите вы в свои покои, а там интимный полумрак создан, ароматические свечи горят, и обнаженная девушка в кровати изогнулась.
И шепчет этак призывно: «Возьми меня, я твоя!»
Что сделает в такой ситуации настоящий мужчина?
Разумеется, сорвет с себя всю одежду, упадет на кровать… дальше Силанта представляла себе процесс не слишком хорошо. Но разумеется, все у них будет.
А потом он будет целовать ее пальчики и шептать, что стал самым счастливым мужчиной на свете. Разве нет? Это же все романы пишут!
И время удобное.
Дядюшка у матери, Малена и графиня уехали ко двору, а девчонки упросили отца и брата сопровождать их по лавкам.
Отлично!
Так что Силанта порхала по покоям Дорака, приводя все в «романтический вид», и готовилась к бурной любви. Уже скоро, вот-вот… со служанкой она договорилась. Та позовет Дорака в нужный момент.
Достойная дочь Лорены и Никора Колойских стянула с себя платье и обнаженной легла на кровать. Распустила жиденькие волосенки и улыбнулась.
Никто не устоит перед такой красотой! Точно!
Какого шервуля?!
Это была единственная мысль Дорака Сетона.
Вот представьте, у вас был бурный вечер с игрой в кости, потом бурная ночь с хорошенькой девушкой, потом вам пришлось выполнять свои должностные обязанности, и мечтаете вы только о том, чтобы отоспаться.
Заходите в свои покои, а там…
Шторы задернуты, какой-то удушливой пакостью воняет, и голая дура на кровати шипит чего-то страстное.
Что в такой ситуации должен сделать настоящий мужчина?
Дорак романов не читал, потому и не знал, что чего-то там должен. И выбрал свой вариант – расчихался.
Да так, что сопли в стороны полетели. Потом все же прочихался, высморкался в два пальца прямо на пол, подошел к девице, которая валялась на кровати, даже не узнав в ней Силанту – полумрак плюс слезы от чиханий действовали лучше любой маскировки, – схватил ее за руку, вытащил из комнаты, даже не вглядываясь, отвесил пинка на прощание и хлопнул дверью. И засов задвинул.
Силанта так ошалела, что и слова не вымолвила. Пискнуть не успела.
Не было ни в одном романе варианта «обчихать и выкинуть». Не было! Нечестно!!!
Неясно, сколько бы простояла оскорбленная девушка, тупо глядя на дверь покоев Дорака Сетона, но в чувство ее привел кашель за спиной.
– Гхм… госпожа?
Силанта взвизгнула, обернулась и поняла, что ее злоключения только начинаются.
Одна Аманда – полбеды, одна Ровена – тоже. Но обе? И еще двое лакеев позади?
Пока господа уехали, дамы решили пройтись по комнатам, посмотреть, где что подправить. А тут…
С достоинством уходить со сцены Силанта не научилась. Она завизжала – и бросилась наутек, сверкая голым задом. Аманда и Ровена ошарашенно переглянулись.
– Надо госпоже сказать…
– Вернется она из дворца – и скажем.
– И к Сетону зайти?
– Обязательно.
И Ровена постучала в двери покоев капитана Сетона.
Трехэтажные ругательства, которые донеслись оттуда, свидетельствовали, что капитан жив, здоров и пребывает в отвратительном настроении.
– Капитан, это Ровена! Откройте!
Дверь распахнулась.
Ровену Сетон знал и не опасался. И вообще…
Домоправительница и компаньонка осторожно заглянули в комнату. Ровена расчихалась первой, Аманда оказалась крепче.
– Боги, что это?
– Это какая-то с… – прошипел Дорак. – Убил бы!
Женщины переглянулись.
– Капитан, вы ее не узнали?
– Нет… – Дорак начал подозревать, что случилось нечто страшное. – Сами видите, эта идиотка и навоняла, и шторы задернула, и свечи идиотские зажгла… тут мать родную не узнаешь.
Дамы переглянулись еще раз, и роль предвестницы бури взяла на себя Ровена.
– Это была Силанта Колойская.
– М-мать…
Просить о соблюдении тайны? С тем же успехом можно было носить воду топором или резать море ломтиками. Дорак и не пытался. Вместо этого капитан доплелся до кровати, которую Силанта усыпала лепестками роз, уселся на нее с размаху, так, что половина оных лепестков тут же оказалась на полу, и безнадежно поинтересовался:
– И что теперь будет?
– Уборка, – отозвалась Аманда. – Сейчас пришлю горничных.
Ровена была настроена куда как более оптимистично.
– Капитан Сетон, не расстраивайтесь. Я лично попрошу ее светлость и не думаю, что будут какие-то репрессии. Учитывая, что вдовствующая герцогиня сейчас не командует, а ее брат лечит нос…
Дорак хмыкнул. И поглядел на Ровену с искренней признательностью.
– Спасибо вам, госпожа.
Ровена улыбнулась в ответ.
– Не за что.
Тем временем карета Марии-Элены подъехала ко дворцу.
– Давай лучше ты, – шепнула Малена подруге. – Я боюсь…
– Трусиха, – беззлобно проворчала Матильда. Но командование перехватила.
И – вперед!
В незабвенном солдатском стиле Людмилы Прокофьевны. Да-да, той самой, Калугиной, из бессмертного «Служебного романа». Она и прототипом послужила, откровенно говоря.
К чему ругаться, давить мужчинам на психику, бить их во все места?
Сделайте так, чтобы вас не захотели, вот и все. Для этого даже усилий не надо.
«Ладно, вру. Надо».
Одежда, грим, походка и повадка – вот составляющие части девичьего плана, которые и были претворены в действие. И по дворцу его величества шла…
Это была вдохновляющая картина.
Если смотреть снизу вверх, Малена сейчас выглядела так.
Туфли с подковками, чтобы топать погромче. Поувесистее, как слоняра.
Платье великолепного трупно-лилового цвета поверх темно-серого. Чтобы кожа казалась бледной и нездоровой, да и вообще эти цвета придавали Малене нездоровый вид. Никаких украшений, ничего такого. Траур, вы что – не понимаете?
Лицо.
О, этот шедевр вдохновенного кошмариста! Отродясь Матильда не знала, как называется художник, который рисует разные ужастики, но ее лицо сейчас таким и было. Шон Косс одобрил бы, а Здислав Бексиньский и руку пожал бы[8].
Немного мела, сажи, капелька румян в нужном месте – и что это? Лицо изжелта-серое, усталое, и выглядит герцогесса лет на десять старше своего возраста.
И волосы. Побольше воска, зализать их до супергладкого состояния, и готово!
Можно сделать из чудовища красавца? Можно. И наоборот – тоже, главное тут – задаться целью.
Вот и нужная дверь.
Сначала прием приватный, потом, если все будет хорошо, Малену представят ко двору. Или не представят.
– Ее светлость герцогесса Мария-Элена Домбрийская…
И девушки, сейчас они обе, остаются наедине с потрясающим красавцем, словно сошедшим с картины.
«Лоран!» – ахнула Малена, заставляя тело склониться в реверансе и застыть так до позволения встать.
«Только помладше будет», – согласилась Матильда.
И верно, если поставить его высочество рядом с Рисойским, они оказались бы похожи, как братья. Светлые волосы локонами, большие голубые глаза, мужественные, хорошей лепки лица, очаровательные улыбки… у принца она медленно пропадает, это хорошо.
– Поднимитесь, герцогесса.
Матильда послушно распрямилась. Теперь именно она. И подавила желание отрапортовать: «Товарищ принц, по вашему распоряжению прибыла в расположение дворца».
Маскарад достиг цели. Смотрел на них потрясающий красавец, смотрел без всякого удовольствия и долго смотреть не собирался.
– Итак, вы Мария-Элена Домбрийская.
Реверанс.
– Наследница герцогства Домбрийского.
– Если на то будет воля вашего высочества и его величества.
Найджел кивнул. И задал провокационный вопрос:
– Почему я должен передать вам право наследования?
Матильда, которая перехватила управление, противно сощурилась и закачала головой.
А что?
Как известно из популярного (и поди не стань популярным с такой продолжительностью) сериала – не надо родиться красивой. Вместо этого можно вести себя как дура, корчить рожи и бить по головам директоров. Главное ж что?
Правильно, интеллект.
– Не мне, ваше вели… высочество.
Угадала, Найджел заметил оговорку и расплылся в улыбке.
– Женский ум не предназначен для таких сложных вещей.
И вновь улыбка. Шовинист! Клары Цеткин на тебя нет, чтоб вломила промеж ушей.
– Моему будущему супругу.
Найджел насторожился.
– У вас уже есть кандидатура?
Матильда покачала головой.
– У меня, ваше вели… высочество…
– Называйте просто – сир, – благородно решил не перегружать дамский ум лишними тонкостями Найджел.
– Сир, у меня нет, сир. А у короны наверняка найдется.
– Хм-м… и вы так просто об этом говорите, герцогесса?
Матильда скривила рожу. Принц поморщился, но не шарахнулся. Храбрый юноша. Тут главное – не переиграть, чтобы все-таки не решил «облагодетельствовать».
– Сир, позвольте мне быть откровенной?
– Ну… пожалуйста.
– Могу ли я рассчитывать на глубокую и искреннюю любовь, такую, как пишут в романах? С моей-то…
Матильда глубокомысленно замолчала и обвела свое лицо. Принц вздохнул.
Вот как тут быть?
Жестоким по отношению к дамам Найджел отродясь не был и вломить в лицо девушке, что если ее на огороде выставить, то вороны за тот год урожай вернут, просто не мог. По счастью, девушка это и сама понимала. И развела руками.
– Я не глупа. И все понимаю, сир… может быть, найдется кто-то, кто оценит мой ум, а не только внешность?
Ага. Сразу же, после дождичка в четверг. И оценщики, и опробщики в очередь выстроятся, надо только про приданое рассказать.
Найджел задумался.
– Что ж, это в любом случае дело не одного дня.
– Тогда, сир, можно пока назначить наследницей меня, а когда я выйду замуж, оговорить с супругом, что наследником будет наш первый или второй сын, а мы будем местоблюстителями…
Идея была неплохой.
– Да, пожалуй.
– О сир! Благодарю вас!
В порыве восторга Матильда всплеснула руками и бросилась на колени, восхвалять ум его высочества.
Крохотная сумочка, висящая на поясе, оторвалась и раскрылась.
Из сумочки во все стороны полетели игральные карты. Сама лично рисовала, взяв за основу колоду «Тобаго» художника Бориса Митина. Уж очень выразительная и в духе эпохи, а рисовать умели и Матильда, как внучка архитектора, и Малена, как аристократка.
Да, не цветочки, ну и что? Кому тут нужна ботаника?