Смутившись, он понял, что его второй пилот был прав. Он позволил зрелищу внизу приковать свое внимание. Перестроившись в трудный спиральный поворот, он начал подниматься, смотря вниз на броневик, так как тот крутился позади пылающего «Шмеля». Вершина башни машины имела нарисованный белый крест, показывая, что это была машина полкового командира, наиболее вероятно Тимокина.
По крайней мере, парень был в безопасности в настоящий момент, думал он мрачно, развернувшись, что бы рассмотреть оборонительные эшелоны, которые предстояло преодолеть. Они взломали первую линию, но все еще оставалось преодолеть три линии, прежде чем они перейдут через железную дорогу в тылу.
— Положите следующий снаряд точно в амбразуру, черт побери! — проорал бригадный генерал Григорий Тимокин, командир первой бригады броневиков, смотря вниз со своей высоты в верхней башне на наводчиков внизу. Не дожидаясь ответа, он обратил свое внимание вперед, затем медленно развернул башню к кормовой части, прочесывая береговую линию внимательным взглядом. Первая волна штурмовых лодок находилась на берегу, по крайней мере, то, что осталось от них, солдаты сидели на корточках низко на берегу реки, большинство из них все еще на половину в воде, держась укрытия из низкой возвышенности. Он видел столбы огней вздымающихся от удара зажигательных бомб Джека, но непосредственно впереди враг все еще держался.
Полудюжина броневиков с правой стороны от него уже была на берегу, сминая проволочные заграждения, ведущий броневик добрался до первой линии бункеров и укреплений, его «гатлинг» крошил в капусту бантагов, тех, кто запаниковал и в открытую поднимался, чтобы убежать.
Сзади, по ту сторону реки, все казалось в безумном беспорядке. Множество разломанных парусиновых шлюпок захламляло мутные воды, которые все еще взбалтывались от взрыва артиллерийских снарядов и выстрелов из мортир.
Парни барахтались по грудь в воде, одни пробивались вперед, другие, в панике, пытались возвратиться к западному берегу, в то время как остальные неуклюже падали ничком, больше не двигаясь.
Это было похоже на катастрофу, но опыт подсказал ему, что, по крайней мере, первая стадия нападения, захватывание опорной точки на восточном берегу, очевидно, достигла цели.
Когда впервые Пэт О'Доналд обратился с планом, что он и его броневики попытались бы перейти реку вброд в лобовом нападении, он думал, что это безумная схема.
— Будь все проклято, даже если мы не утонем, их артиллерия расколошматит нас еще на полпути, — спорил он. — Доберемся до побережья, и их ракетницы уничтожат нас на грязных насыпях, пока мы там будем барахтаться.
Ну, вот он и пересек ее. Что касается встречного огня, его было весьма немного, сила залпа из всего возможного человеческого вооружения почти вывела из строя или заставила паниковать передний эшелон обороны бантагов.
Новая волна лодок вышла из клубящегося дыма, ребята еле-еле гребли.
Он снова повернул башню вперед, поскольку наводчики внизу закричали с триумфом, их следующий выстрел разорвался прямо в бантагском бункере.
— Гони вперед, — закричал Григорий. — Все смотрите в оба, канонир заряжай картечью.
Он медленно вертел свою башню назад и вперед, рассматривая землю впереди, поскольку они медленно двигались по речной набережной.
Сминая провода, он мельком увидел одетую в синее пехоту, продвигающуюся вперед с каждой стороны его машины, прыгающей в траншеи. Поднявшись вверх на вершину бункера, он увидел ораву бантагов, бегущих вдоль коммуникационной траншеи, возвращающихся ко второй линии обороны. Меткая очередь из «гатлинга» проредила половину из них до того, как выжившие скрылись за бруствером в траншее. Земля впереди была открытой и плоской, вторая вражеская линия обороны теперь была ясно видна, словно грубый разрез в земле четвертью милей впереди.
План требовал, чтобы броневики вели лобовое нападение и захватили позиции, при поддержке «Шмелей» и наземных войск, вооруженных ракетными пусковыми установками. К тому времени, когда они приблизятся к самому сильному эшелону обороны, третьей линии в миле еще дальше назад, воздушные корабли Джека должны были приземлиться, перевооружиться, и вернуться, чтобы накрыть траншеи длинной в милю более чем четырьмя тысячами галлонов пылающего бензина.
Но в этот момент ключом плана было сохранять движение, держать бантагов выведенными из равновесия и отступающими, пока их складские запасы в тылу не будут захвачены и уничтожены.
Вспышки света появились со стороны второй линии траншей, пули и осколки мортирных снарядов начали свистеть вдоль брони. Приоткрыв верхний люк, он высунул свой сигнальный пистолет и выстрелил, отправляя вверх зеленый сигнал, указывающий, что он находится по ту сторону бантагской прибережной позиции. Второй, затем третий броневик появились в зоне видимости справа от него, башня у одного из них поворачивалась, командир машины высунул руку наружу из узкой смотровой щели, чтобы махнуть. Тимокин усмехнулся.
«Сумасшедший глупец, я поставлю тебя на бумажную работу за это, когда все закончится», подумал он, стараясь припомнить имя молодого лейтенанта с борта Святого Галвино. Головная рота начала выстраиваться вокруг него, располагаясь с каждой из сторон. Ракета прорезала воздух около его башни, ошарашив его. Он мельком увидел бантагский ракетный расчет, скатывающийся обратно в траншею, разорванный на части огнем броневика слева от него. Осторожно он снова приоткрыл люк и высунул голову наружу, чтобы быстро осмотреть все вокруг. Рядом было около дюжины машин и сотни пехотинцев расположились в траншеях позади него.
Не было никаких известий о том, что, черт возьми, происходило на обоих флангах, но прямо впереди путь выглядел чистым. Он увидел полковой штандарт и флаг бригадного генерала рядом с ним. Заметив взгляд генерала, он двинулся вперед; тот подал знак рукой в согласии.
Позади на берегу реки он увидел еще больше волн прибывающих хрупких парусиновых шлюпок, некоторые из которых несли мортирные и ракетные расчеты. Наверху сверкнул «Шмель» грохочущим «гатлингом», трассирующие пули рванули на позиции впереди.
Прямо впереди солнце появилось над горизонтом, очерчивая вражескую линию обороны. Четвертое Июля, думал он. В этот день янки вложили великую память; назвав его День Независимости. Также в этот день отмечали годовщину Битвы при Испании. Он был слишком молод, чтобы сражаться в тот день.
«Будет ли сегодняшний день овеян такой же славой?» — задался он вопросом.
На какой-то момент он почувствовал колебание. Так или иначе, береговая линия давала чувство безопасности, защищенный участок к которому можно отступить, где тебя не могли обойти с флангов, но он знал, что мысль была бесполезной. Весь план, план который он помогал составить, был основан на скорости. Прорубить путь сквозь защитные эшелоны, выйти на оперативный простор, добраться до их главного железнодорожного узла и уничтожить его. Победа была в пяти милях впереди, и больше он не мог ждать, еще более отдалив шанс ухватить ее. Перезарядив сигнальный пистолет, он снова выстрелил, затем быстро повторил это же, но уже с другим патроном, сигнализируя, что он двинулся на вторую защитную линию. Он соскользнул вниз назад в башню и захлопнул люк.
— Машинист, полная мощность; водитель, прямо вперед!
— Я отправляюсь туда, — заявил Пэт.
Эндрю в этот момент безмолвно стоял, наклонившись и припав взглядом к трехногому телескопу, пристально присматриваясь к руинам у Капуа на восточном берегу и в нескольких милях вниз по течению.
— Сообщение упало от Петраччи, который был над целью, — заявил Эндрю. — Там определенно что-то есть, видны клубы дыма.
— Ну, мы действительно ожидали своего рода контрманевр, — ответил Пэт. — Там менее двух дюжин броневиков. Тимокин мажет разобраться сам.
Эндрю разогнулся, потянулся, стараясь не обращать внимание на случайный снаряд прожужжавший наверху. В течение двух часов с начала атаки они захватили плацдарм приблизительно в две мили глубиной и в некоторых секторах уже прошли третью линию обороны. Рассматривая суть нападения, можно считать, что потери были маленькими, пока двадцать пять сотен. Марк уже ушел вперед, настояв над возражениями Эндрю, так как он должен быть там впереди со своими ребятами из 9-го корпуса. Первый из понтонных мостов был почти закончен, и он на минуту посмотрел, как его инженерные войска, трудясь словно рой муравьев, закрепили на место последнюю понтонную лодку, в то время как половина полка, вооружившись кирками, и лопатами, трудилась над тем, чтобы срезать низкую набережную с восточной стороны реки и как раз заполнить лабиринт траншей.
Колонна пехоты, держащая винтовки и патронташи высоко над головой, медленно продвигалась по своему пути через реку вброд, длинная змеевидная колонна синего цвета дерзко торчала из мутной коричневой реки.
Уцелевшие парусиновые шлюпки теперь использовались, чтобы переправить ящики боеприпасов, мортирные и ракетные расчеты, медикаменты, и даже баррели пресной воды, так как денек обещал быть жарким и со всеми вытекающими последствиями из-за мертвецов и отходов засоряющих реку. Эмил выпустил самый строгий из приказов против использования такой воды.
Эндрю посмотрел поверх плеча туда, где уже вовсю работал пункт эвакуации раненных. Те, кто мог пережить поездку, были погружены в санитарные повозки для доставки к военно-санитарному поезду, который вернул бы их в Рим до полудня.
Жертвы были тяжелы в первых двух волнах, почти пятьдесят процентов 1-ой бригады, 1-ой дивизии, 9-ого корпуса утонули.
Он сдерживался, пытаться утешить себя, что потери были примерно теми, что ожидались, но это было слабое утешение почти для двадцати пяти сотен мертвых и раненных. Он думал о смотре, проведенном только неделю назад, помня лица, задаваясь вопросом, кто из них был частью жертвоприношения.
Эндрю посмотрел на Пэта.
— Я отправляюсь с тобой. Ганс, ты остаешься здесь в штабе.
— Нет, Эндрю, мы не соглашались на это, — протестовал Пэт.
Эндрю кивал, выдавливая улыбку. Это было более чем просто находиться на фронте, побывать рядом, чтобы ощутить то, что там происходило, и вдохновить войска.
Начиная с того его ранения, всего в нескольких милях от этого места, он не находился под сильным огнем. Внутри он был испуган; было трудно не подскакивать каждый раз, когда мортирный снаряд скользил наверху или пуля свистела мимо, а тут была всего лишь тыловая линия, он должен был лично убедиться, сможет ли он принять это. Его друг смотрел на него оценивающе. Пэт также повернулся, выказывая свою точку зрения Гансу, пытаясь убедиться, что старший сержант согласен с важностью того, что Эндрю должен остаться подальше от сражения. Эндрю знал, что Ганс понимает настоящую причину, почему он должен пересечь эту реку. Ганс бессловесно закивал в согласии.
— Будь оно все проклято, — прорычал Пэт. — Не обвиняй меня, если ты получишь дырку в своей глупой голове.
— А что же тогда насчет тебя? — спросил Эндрю. — Что насчет твоей глупой головы?
— Такая пуля еще не отлита, — ответил Пэт со смешинкой в глазах, отступая от этого аргумента.
Покинув вершину бункера, Эндрю подошел к своему ординарцу, который держал уздечку его любимого коня, Меркурия. Он потер нос лошади, затем покачал головой. Нет, там будет горячевато, а Меркурий уже в годах. Кроме того, после всех кампаний вместе он хотел, чтобы конь остался в живых.
— Приведи другую лошадь, — сказал Эндрю.
— Не можешь рисковать своим старым конем, но собой рискнуть, без проблем, не так ли? — злобно спросил Пэт.
— Что-то наподобие этого, — Эндрю неловко качался в седле массивной кобылы, животное, порожденное от лошадей, захваченных в войнах с тугарами.
По размеру похожи на клайдесдала[3], обычное явление почти для всех лошадей в этой армии, и чертовски неудобно, подумал он, когда поднял уздечку и подтолкнул лошадь вниз к ближайшему оврагу.
Достигнув края мелкого овражка, он колебался долю секунды. Даже при том, что инженерные войска прорезали дорогу на его склоне, здесь все еще был крутой спуск.
Затем он подогнал лошадь вперед, присоединяясь к колонне пехоты, замечая красный Мальтийский Крест на их фетровых шляпах с широкими мягкими опущенными полями, указывающими, что они были солдатами 1-ой дивизии, 5-ого корпуса.
— Там горячо, сэр? — спросил один из сержантов, мужественно смотря на Эндрю.
— Мы получили устойчивый плацдарм, сержант. Девятый корпус выбил их.
— Очень странно! — донесся из толпы рядовых возглас с издевкой.
Эндрю продолжил двигаться вперед, игнорирую оскорбление, даже при том, что Пэт обернулся, готовый устроить хорошую взбучку. Все еще была некоторая враждебность между русским и римским корпусами, особенно к 9-му и 11-му, которые были разбиты за время осады. Это было частью причины, чтобы поручить нападение 9-ому, шанс очистить их репутацию и разрушить проклятье.
«Странно, — думал он — там, в прошлом, у 9-ого старой Армии Потомака также происходили несчастья, чертовски хорошие бойцы, но кое-что всегда, казалось, шло не так, как надо для них».
Достигнув дна оврага, он проследовал по контурам вьющейся промоины. Обломки битвы в беспорядке валялись на скалистых склонах, сломанное оборудование, пустые ящики боеприпасов, раскиданные мертвецы, пойманные заградительным огнем бантагов. Последний поворот в овраге показал прямо впереди реку.
Было сказано, что, побеждали ли вы или проигрывали, местность в тылу сражения всегда была похожа на катастрофу, и он колебался с минуту, набираясь мужества, пока принимал все это в себя.
Разбитые вдребезги парусиновые шлюпки беспорядочно захламляли береговую линию, дюжины тел, и части тел валялись на пляже или плавали на поверхности грязной воды, прибитые к берегу медленнотекущим потоком.
Фрагменты тел, почерневшие из-за огня, были размазаны на фоне склона оврага, наиболее вероятно так вышло из-за разрыва зарядного ящика.
Воздух был насыщен зловонием грязной воды, порохового дыма, и таким незабываемым, хорошо знакомым запахом смерти; смеси экскрементов, рвоты, и кровоточащей вскрытой плоти. В дальнейшие несколько часов добавится надоедливое зловоние распада, пока в конце концов, все можно будет ощутить так, словно он на самом деле мог увидеть скрытый полный сил запах смерти.
Он выправился в седле, сдвинув животное с дороги, поскольку колонна пехоты, без колебаний, бултыхнулась в реку колоннами по четыре, держа винтовки и патронные сумки, вещмешки, заполненные пайком над своими головами. Линия кавалерии расположилась ниже по течению реки, готовая вытащить любого парня, который мог потерять опору под ногами и начать тонуть.
Эндрю ехал верхом вдоль кромки воды, направляясь к следующему оврагу, откуда строился понтонный мост.
Мортирный снаряд просвистел наверху, взорвавшись у вершины утесов, которые возвышались с левой стороны от него, посылая вниз поток кусков скальной породы и грязи. Он попытался не вздрогнуть, а затем застенчиво посмотрел на Пэта.
— Ты вернешь мужество, — сказал мягко Пэт. — Я прошел тем же путем, когда получил ту пулю в живот.
Эндрю кивнул, ничего не ответив.
Прямо впереди мост быстро принимал законченный вид. Последнюю понтонную лодку уже закрепили, и продольные балки между лодками были разложены почти на полпути через реку, бригады лихорадочно работали, чтобы прикрепить тяжелые брусья к укрепленным планширам понтонных лодок.
Множество парней, большинство из них раздетые по пояс, поднимали доски размером четыре на десять, которые были положены поперек продольных балок и служили в качестве дорожного полотна. После того, как они закончат, можно будет срочно отправить вперед тяжелую артиллерию, второй полк броневиков, и сотни тонн припасов.
Повернув свою лошадь, Эндрю залез в реку, вода залилась в его ботинки и была на удивление прохладной. Кобыла продвинулась вперед, нервно ступая в поисках опоры, когда они достигли середины реки, Пэт держался в стороне.
Пятьюдесятью ярдами ниже по течению по воде шлепнул снаряд, подняв гейзер брызг. Он старательно проигнорировал его, не спуская глаз с дальнего берега.
Его лошадь нервно и быстро шарахнулась в сторону и почти сбросила его. Тело, на которое наступила лошадь, выскочило из темной воды, затем утонуло, утянутое обратно вниз под весом тюка привязанного ремнями, в котором находились три ракеты непосредственной поддержки, связанных в нем вместе.
Он ничего не произнес, задумавшись о человеческой вьючной лошади, которая утонула таким образом. Он попытался сделать отметку в памяти, успокоить боль в своей душе, что, если бы речное нападение было другим, то первые волны должны были пойти только с винтовками и личными боеприпасами. Но тогда, сколько бы погибло из-за отсутствия непосредственной ракетной поддержки… снова уравнения смерти.