Герда всхлипнула и продолжила:
— Когда осадой под Линтакой стояли, не успевали в срок взять крепость, я первенца у неё в родах принимала. А тут сейчас такое! В бездну этих водных демонов!
Я опустил взгляд под ноги. Натворил Андрюха дел!
— Всё наладится. У меня зелье есть на такой случай.
Герда всхлипнула, вытерла ладонью слезы с лица, а потом развернулась и заорала на солдаток.
— Что вы ползаете, как раздавленные улитки?! Я кому сказала — живей?!
Она подскочила к костру и со всей дури заехала кулаком в челюсть одной из женщин, а потом увидела крадущуюся за палатками оруженоску Клэр.
— Ли-и-инда, задница ты ленивая! — зло протянула Герда. — Почему ты ещё не помогаешь кашеварке? Её Сиятельство будет солдатской похлёбкой давиться?! Живо сыр и ветчину резать, и не приведи Небесная Пара, я увижу, что ты сама их жрёшь!
— Я… вот… госпожа умыться изволила, — запинаясь, пробормотала оруженоска.
— А почему ты, лягушонка жирная, до рассвета не встала?! Не скажешь?! И чтоб без доспехов я тебя не видела! Жизни лёгкой захотелось?!
— Но я… — промямлила Линда.
Глядя на это безобразие, я тоже вставил слово, процитировав Великих:
— Тяжело в учении — легко в бою.
— Вот! — наставительно подняла палец Герда. — Слышала, что господин халумари сказал?! Живей, лягушонка!
Оруженоска сломя голову бросилась к речке, где чуть не поскользнулась на сырой траве и не рухнула в воду.
Тем временем в костёр подкинули сухого хвороста и подвесили над ним небольшой медный котёл. Пламя начало с треском пожирать ветки и облизывать закопченное днище котелка. В небо уносился дым. А я глядел на шатёр Ребекки. Плотная серая парусина крепилась на ровных жердях, а те, в свою очередь, поддерживались толстыми верёвками, привязанными к вбитым в землю колышкам. По краям входа свисали слегка выцветшие полотнища гербовых цветов. Почему-то вспомнились фильмы, где палатки рыцарей были разукрашены всеми цветами радуги, но в реале никто не станет просто так расходовать дорогущую краску, ограничившись стягами. А ещё у входа был вбит кол с крестовиной и подвешенным на нём щитом. А вот щит как раз был очень яркий. Щит — это паспорт рыцаря. Любому местному будет понятно, что здесь обитает госпожа такая-то, и если проявить непочтение, то можно лишиться части тела, в лучшем случае — языка, ушей или носа.
Вскоре котелок закипел. Кашеварка схватила его рукой в толстой рукавице за проволочную ручку и растерянно поглядела на нас. В принципе, на нас украдкой поглядывали вообще все: и ухаживающие за скотом, и разбежавшиеся по краям дозорные. Тайных пока решили не выставлять, земли расположены в глубине королевства, и вражеских рейдов можно не опасаться, а обычные разбойничьи шайки не рискнут связываться с большим вооружённым отрядом, да ещё под руководством целой графини. Напасть — означало привлечь внимание сильных мира сего, и повсеместно начнутся рейды стражи, регулярных войск, да и просто отрядов охотников за головами, вешая вообще всех, кто хоть близко похож на разбойницу. Постоянно грызущаяся между собой знать и гильдии в этом плане проявляли редкую солидарность. Разборки знатных — это дела знатных, и стоит кому-то проявить неуважение к власти — давят без жалости, включаясь в круговую поруку.
— В шатёр, — произнёс я и сам направился внутрь. Ребекка по-прежнему взахлёб рыдала, пуская сопливые пузыри. За мною внутрь скользнули кашеварка с котелком, Герда, Катарина и хмурый Андрей, а ещё немного погода залетела и Клэр.
— Ребекка. — Юная графиня подбежала к ней, опустилась на колени и взяла свою наставницу за руки. Оглянувшись, я увидел, что стоящая у входа храмовница тоже шмыгала носом и глаза её покраснели.
— Ты-то что? — тихо спросил я.
— Госпожу Ребекку жалко, — прошептала девушка и вытерла одинокую слезинку. Это было так не похоже на ту невозмутимую наёмницу, хладнокровно добивающую разбойниц и расчётливо идущую на вражеские клинки и шальные пули. И в этом было отличие земного Средневековья от местных реалий. Вооружённое бабье царство могло рыдать в три ручья, а потом бросаться в бой с остервенением, недоступным земным мужчинам, словно они всё поголовно берсеркерши. Они здесь сильный пол, но женские слабости не вытравить никакой магией, никакой химией и никакой генной инженерией. В противном случае это уже будут не люди, а совсем другой вид хомосапиенсок.
Я зло глянул на Андрюху, который виновато пожал плечами и сделал сконфуженную физиономию. Тем временем кашеварка поставила котелок с кипятком на треногу и, сгорбившись, отошла в угол.
— Чарку, — коротко произнёс я и пододвинул ногой поближе небольшую табуретку и сел на неё. На колени легла медицинская сумка, в которой я начал рыться. Конечно же, с леди Ребеккой ничего плохого не случится. Она всегда пила воду из чистой реки, не загаженной промышленностью, и всегда оставалась здорова. Максимум — пронесёт разок. А сейчас нужно просто успокоить её, лишив повода для истерики.
Я вытащил упаковку с большими таблетками шипучего витамина С и несколько капсул от поноса — так, на всякий случай. Как только кашеварка подбежала ко мне с деревянной чаркой, я подошёл к Ребекке и сел на колени.
— Госпожа… — тихо позвал я рыцаршу, но та меня не слышала, рыдая перед походным алтарём. Пришлось осторожно взять под локоть. — Госпожа, выпейте.
Я кинул таблетку в воду. Та сразу зашипела, поднимая пузыри и растворяясь в сосуде. Я немного подул, чтоб был не совсем кипяток.
— Госпожа, испейте. Это изгонит демонов гнилой воды и спасёт ребёнка.
Ребекка поглядела на меня заплаканными глазами, а затем припала к чарке, давясь водой и кашляя, хотя питьё не успело толком остыть. Она выпила всё до последней капли, так что пришлось дать кашеварке, чтоб набрала ещё, а потом я дал капсулы.
— Глотайте не разжёвывая.
Ребекка так и поступила, и я заговорил, стараясь, чтоб голос звучал мягко и доходчиво.
— Это снадобье изгонит их, вы слышите? Всё будет хорошо.
Рыцарша судорожно кивнула, а потом всхлипнула, пытаясь сдержать слёзы.
— Спасибо, Юрий. Я перед вами в неоплатном долгу.
— Нет, это мой долг помогать вам, госпожа.
Ребекка подалась вперёд и заключила меня в крепкие объятия.
— Спасибо.
Я улыбнулся и облегчённо вздохнул, а потом услышал за спиной шёпот Андрея:
— Это зелье, делающее иммунитет сильнее.
— А кто такой иммунитет? — так же тихо спросила Герда.
— Ну, это внутри… — протянул Андрей, и я мысленно выругался, а после мягко отстранился от Ребекки и, скрипя зубами, поглядел на лейтенанта, отчего тот поджал губы и замолчал.
— А кто такой иммунитет? — повторила вслед за ней Клэр.
Я, уже не стесняясь, процедил проклятие, а лейтенант почесал в затылке и выдал, видимо, только что придуманную ахинею.
— Это такой дух-защитник.
— Бля! — процедил я, но отступать было некуда, при том, что хотелось выставить товарища из шатра взашей. Может, правильно делают в Средние века, когда вырывают язык?
Хотелось выругаться покрепче, но в этот момент магодетектор завизжал на высокой ноте, словно тёрли большим куском пенопласта по стеклу. Визжали оба детектора — уличный и мой персональный. А вслед за ними по поляне разносился истошный крик, принадлежавший Джеку:
— Помогите!
Все разом переглянулись, а когда крик повторился, срываясь на высокой ноте, и вслед ему заорали солдатки, выскочили наружу.
Глаза открылась сюрреалистичная картина. Соколятника обвило длинное прозрачное щупальце толщиной с ногу человека и тянуло к реке. Писарь цеплялся за колышки от палатки, пытаясь удержаться, но щупальце обвивало его, словно удав лягушку, сдавливая в кольцах всё сильнее и сильнее.
— Спасите! — орал, надрывая глотку, Джек. Солдатки разбежались в разные стороны и осеняли себя всевозможными защитными знаками, но боялись подойти к потусторонней твари.
— Да что вы стоите?! — закричал я и, подхватив лежащую на земле оглоблю, подбежал к монстру и изо всех сил ударил его. В разные стороны полетели брызги. Палка вошла в щупальце до середины, но оно даже не вздрогнуло. Я вытянул палку и снова ударил. На этот раз тело твари быстро расступилось перед оглоблей, пропуская сквозь себя, а потом снова схлопнулось, отчего я с треском шлёпнул по земле. Палка в моих руках разломилась пополам, не причинив чудовищу никакого вреда. Оно лишь плотнее затянуло кольца.
Видя мои попытки вызволить мужчину, оживились и солдатки. Они начали рубить щупальце алебардами и стрелять в него из мушкетов, но, кроме брызг, ничего сделать не могли.
— Держите его! — закричал я, всё ещё слушая истошный визг детектора.
К Джеку подбежали женщины и, схватив его за руки, потянув на себя. Щупальце в ответ дёрнулось и забилось вправо-влево, попытавшись стряхнуть солдаток со своей жертвы. Вскоре ему это удалось, и тогда оно потащило соколятника к речке.
— Держи его! — прокричал я, а потом услышал бормотание Катарины.
Она тараторила молитву, а когда закончила, громко выкрикнула: «Идемони!»
Тварь дёрнулась и ещё быстрее потащила Джека к воде. Впрочем, она и сама состояла из воды.
Я побежал следом, слушая истошные вопли соколятника.
— Помогите! Юрий! Помогите!
Я попытался ухватить его за руку, но в самый последний момент поскользнулся на сырой траве и упал. До воды осталось всего три метра, и щупальце быстро утянуло Джека за собой. Река была неглубокая, и потому было видно, что происходило, а происходило странное. Когда ставший жертвой чудовища мужчина погрузился в воду, волны расступились вокруг него и образовали большой пузырь. Казалось, ему нацепили на голову прозрачный пакет с воздухом.
Джек дёргался даже под водой, а едва заметная тварь, теперь больше похожая то ли на громадного червя, то ли на гигантского угря, завязав на жертве узел, начала извиваться и плыть.
Немного ниже по течению над речкой возникло нечто похожее на громадную пасть, заглотившее воздух и ушедшее с ним вглубь.
— Он живой! — закричал я. — За ним! Вдоль берега!
Глава 20. Незадача проклятой воды. Часть 2
— Если ты не заткнёшь пасть и не перестанешь барахтаться, я тебе глотку перережу! — выдавила из себя Джинджер, зажимая рот Барбаре. Рыжая пыталась придавить коленом ползущую к разбитому лагерю здоровячку, упираясь ей в спину и вцепившись в плечо, но быть ловкой и сильной не значит быть тяжёлой, и здоровячка, мыча сквозь ладонь, ползла дальше. За нечленораздельными звуками скрывалось только одно слово: «Джек». Барбара неустанно повторяла имя своего мужчины и пыталась добраться.
— Если нас услышат, шею сверну, — процедила рыжая, бросая взгляды на поляну, где нечто прозрачное тащило к реке маленького мужчину, скребущего пальцами землю и цепляющегося за траву. Даже отсюда были видны изрезанные острыми травниками руки, а запах крови и страха перебивал ароматы парфюма, гарь костра и вонь навоза. Когда Джек уцепился за воткнутый в землю колышек от палатки, по прозрачному созданию прошла волна, как по червю, прокладывающему себе путь в земле. Незримое мясо на мгновение стало мутным, как будто в воду капнули молока, и пальцы жертвы не выдержали натиска, сорвавшись с колышков. Над поляной разносился вопль обречённого.
— Джек, Джек, Джек, — бубнила сквозь ладонь рыжей Барбара вперемежку с кашлем. Она тоже скребла землю, ползя вперёд.
— Да заткнись ты! — стиснув зубы, зло прорычала Джинджер. Ещё повезло, что из-за неразберихи никто не обратил внимания на вопли из леса. А уж слух у львицы всем на зависть. — Свели же нас дорожки с такой дурой! Будто мало других мужиков под светом Небесной Пары! — продолжила рыжая, негодуя из-за происходящего. Ей самой было плевать на этого Джека. Сдохнет и сдохнет, невелика потеря! А вот Барбара, рвущаяся спасать своего ненаглядного, бесила.
Волчица уже сделала вдох и достала кинжал, намереваясь прирезать неуёмную, когда рядом раздался голос Ёвена.
— Что здесь происходит?
Джинджер не ответила, сверкнув волчьим взглядом в сторону духа. Корчит из себя всезнающего, а очевидных вещей не видит.
Дух будто понял, что вопрос весьма глуп, так как молча опустился на колени рядом с беснующейся Барбарой и дотронулся пальцами до её головы. Здоровячка сразу обмякла, и лишь по частому дыханию можно понять, что ещё жива. И почти сразу же рыжая учуяла вонь свежей мочи. Неужели чахоточная обмочилась под себя?
Рыжая брезгливо поморщилась, отпустила плечо своей унимирари, то есть спутницы в дозоре, убрала от её губ мокрую ладонь, которую тут же вытерла о палые листья и сухую траву, и поглядела на Ёвена. А тот поджал губы, приложил правый кулак к губам и задумчиво, даже обеспокоенно глядел перед собой. Казалось, он сейчас начнёт кусать костяшки пальцев.
Джинджер бросила взгляд на поляну, где Джека окончательно утянуло в реку, и позвала духа. Она уже поняла, что можно немного наглеть, главное — чтобы дело делаюсь, ибо Ёвену были чужды выяснения, кто главный в стае. Он и так считал себя неизмеримо выше смертных.
— Дозволь спросить, что ты сделал с Барбарой?
Что? — оторвавшись от размышлений, переспросил дух ветра.
— Барбара.
— Обездвижил. Она всё слышит, но пошевелиться не может. Простенькое заклинание, но из живых магов только самые искусные могут его использовать, — снизошёл до ответа дух. Казалось, ему доставляло удовольствие хвастаться своей силой.
— А та тварь? — указав кивком на лагерь, спросила Джинджер.
Ёвен не ответил, но потом вдруг улыбнулся.
— Слушайте меня внимательно. То, что случилось, нам на руку. Пока они будут пытаться спасти того мужичонку, вы должны пробраться в лагерь и добыть волшебный камень халумари. И не вздумайте сломать шкатулку с ним. Она тоже наверняка волшебная. А ещё лампу со светом.
Джинджер глубоко вздохнула и указала на Барбару.
— Она же повесится без своего полудохлика.
— Попробую поговорить, — легонько кивнул Ёвен. — Чувствую себя тупым лягушонком. В голове нет ни одной мысли, зачем ей Джек.
— Кому? — тихо спросила Джинджер.
— Волшебный камень и лампу, — произнёс вместо ответа дух ветра, а потом встал и направился в лесную чащу, тая по пути, как туман. А на поляне, где лагерь, начало разыгрываться прелюбопытнейшее действо…
* * *
— Что за дерьмо?! — прокричал Андрюха, подбежав в краю воды. Он схватился за голову и глядел то вслед уплывающему прозрачному чудовищу, то в речку, ища взглядом что-нибудь похожее на эту тварь. А та двигалось медленно, время от времени давая Джеку возможность сделать вдох, и тогда над мелкой речной волной вновь разносился вопль: «Помогите!»
— Ты у меня спрашиваешь?! — торопливо огрызнулся я. — Я сам впервые такую хрень вижу! Давай за ним!
— И как ты его из воды достанешь? А вдруг там ещё такая же лох-несская уродина водится?!
— И что ты предлагаешь?! — прокричал я. — Бросить человека на произвол судьбы?!
— Ничего не предлагаю! — заорал в ответ Андрей. — Я хочу знать, что ты будешь делать, когда догонишь! Оружием это угрёбище не возьмёшь! Из хватки вырвать не получалось.
Мы сверлили друг друга взглядом. Я действительно не имел плана, но ведь нельзя же просто так смотреть, когда коллегу утаскивают куда-то, чтоб сожрать в укромном месте.
Тем временем к нам присоединились Катарина. Герда, Глория и Клэр, обступив нас полукругом.
— Бросьте его, господин Юрий. Мы не имеем права рисковать вашими жизнями ради простолюдина, — отчеканила сержантка.
— Но он же человек! — закричал я.
— Знать, судьба его такая. Не печальтесь, — спокойно ответила Герда, но всё же скривилась, когда над водой снова разнёсся крик «Спасите!».
— Нет! Мы должны его спасти! — продолжал упираться я, вглядываясь в лица окруживших меня людей. Катарина, хоть ты им скажи. Ты же воительница света. Ты же поборница справедливости. Охотница на монстров. Это же твоя стезя.
Девушка неловко улыбнулась и опустила взгляд, начав поглаживать левой рукой запястье правой.
— Я сделаю, как ты скажешь, но если выбирать между твоей жизнью и его, выберу твою. Как-то на моих глазах громадный нобийский крокодил, такой, что одна только пасть в рост человека, утащил в воду мужчину, который полоскал бельё в речке. Ему бросились помогать, но там были ещё такие же чудовища. Никто из спасателей не выжил. Потому я против того, чтобы лезть за Джеком. Я помолюсь за беднягу. И обещаю заказать молебен за его упокой в храме! — Катарина немного сгорбилась и тихо сказала: — А ещё я боюсь глубины. Но если ты пойдёшь, я тоже.