— А у орков остались староверы? — спросил я, довольно невежливо перебив разгорающийся спор между Годрохом и Амалайей.
— Кто? — уточнил ментат.
— Те, кто не согласился принять новые правила, когда вы отказались от ритуальной магии. Откуда-то же известно об этих обрядах, получается, что знания сами по себе не утрачены, а лишь находятся под запретом. Вот я и подумал, а не появились ли у нас орки, которым новое время не по нраву, и они решили тряхнуть стариной.
Агенты некоторое время смотрели на меня с недоумением, после чего вдруг совершенно синхронно рассмеялись. Эльфка звенела хрустальным колокольчиком, гном гулко хохотал, орк словно бы кашлял, утирая вступившие слезы.
— Антон! Ну это же основы! — между хохотками выдавил Ноб. — Серьезно, у вас что, в школах не преподают историю Старших рас?
Вот, значит, как! Основы! Ну, ладно, я потом про это вспомню, на изъятии вещдоков, например. Тоже буду ржать, как припадочный.
— Представь себе, нет, — холодно отозвался я. — Мы со своей собственной историей разобраться не можем, куда нам еще чужую учить.
Амалайя прекратила рассыпать хрустальный звон резко, будто колокольчик кто-то со всего маха впечатал в бетонный пол. Вслед за ней, как по команде, остановились и прочие сотрудники Секции.
— Прости нас. Мы не подумали, — сказала она. — Это естественно для нас, но вы этого знать не обязаны.
— Скрываете, что ли?
— Знаешь, Антон, было бы желание. Ты совершенно верно подметил про то, как люди относятся к собственной истории. Ничего мы не скрываем. Просто не говорим всего, а вам не интересно.
По кругу она была права и от этого было немного обидно. Живем вместе на одной планете, пройдя несколько войн научились не только сосуществовать, но даже сотрудничать. Но по-прежнему ничего друг о друге не знаем.
— Так из-за чего был этот смех?
Годрох выступил вперед, вытянув вперед здоровенные свои ладони-лопаты в древнем, как Земля, символе мира.
— Орки зовут таких «барак-шисат», буквально — отставшие от стаи. Они есть у каждой расы. Наши, например, живут в северной части острова, в горах. Практически не выходят к цивилизации, с «недоорками», то есть со всеми, кто не придерживается древнего уклада, не общаются. К ним порой отправляют помощь, чтобы они там не передохли в своих скалах от холода, но даже это приходится обставлять так, чтобы они не поняли, что их спасают. У шаманов «барак-шисат» есть информация о ритуалах, не только о Бренн или Тосур, но и куда более могущественных. И они умеют их проводить.
— И? — видя, что орк замолчал, подогнал его я.
— Мы не вмешиваемся, — развел тот руками. — Это их выбор. Если они хотят резать своих братьев, пусть режут.
— Но они могли начать резать людей!
— Вот с этого мы и смеялись. Опуская тот факт, что я слабо представляю, как шаман с северных гор Британии садится на самолет, летит в южную провинцию Российской Империи, где проводит ритуал Бренн, чтобы излечиться от ран… Понимаешь, Антон… Они Отставшие. Они никогда не спустятся к людям. Скорее, сдохнут.
— Вам хотя бы не придется долго ждать, — с грустной улыбкой вмешалась эльфка. — Лет триста-четыреста. А вот наши еще пару тысячелетий кровь будут пить.
Я пристально оглядел коллег, ища на их нечеловеческих лицах следы того, что меня дурачат, но нет — агенты были непривычно серьезны.
— Ладно, пусть так. Но если вы предполагаете, что ритуал орочий или хотя бы созданный на основе орочьего, то информация о нем, она что — в сети лежит в свободном доступе? Любой ее может скачать? Я читаю все, что нахожу про магии, и мне ни разу не встречались подобные сведения.
— Нет, конечно, Антон, — задумчиво проговорила эльфка. — Тут ты, кстати, прав. Годро, ты можешь сходу назвать полный список ингредиентов, нужных для проведения Бренн?
— Нет, госпожа. Я и с подготовкой не смогу. Это же запретная магия. В общих чертах знаю, но… А, вон что ты имел в виду!
Я кивнул. Маги! Мышление у них устроено совершенно по-другому. То, что для меня очевидно, они понимают только когда им в лоб об этом скажешь раза три. Привыкли, что магия часть их жизни, столь же естественная, как для других дыхание, и не могут сделать правильных выводов.
— Если наш убийца не шаман Отставших, откуда у него знания о древних обрядах?
После этого наш мозговой штурм пошел куда бодрее. Мы решили исходить из того, что ищем представителя Старшей расы, а виденные свидетельницей неизвестные были лишь его помощниками. Людям магия не дается, даже полукровкам. Некоторые признаки рас-доноров порой проявляются, как моя способность отличать правду от лжи, и невосприимчивость к ментальному сканированию. Но к построению заклинаний — хоть стихийных плетений, хоть ритуалов — мы не способны.
Я в свое время, еще пацаном совсем был, как узнал, что прадедушка — не совсем человек, навоображал себе, что вырасту и стану великим магом. Старик моего взросления ждать не стал, вернув с небес на землю рассказом о том, что полукровок и до меня было предостаточно, и ни один в магических науках не преуспел. Он наблюдал за мной до гормонального взрыва, во время которого у большинства одаренных просыпаются способности, а после озвучил вердикт — слабенький ментат.
В результате мы наметили два вектора расследования. Первый — узнать о требуемых для проведения ритуала, будь это Бренн или Торус, ингредиентах, после чего попробовать поискать тех, кто в последнее время их покупал.
Этим должны были заняться Амалайя и Годро — единственные в группе, кто понимал в обрядах достаточно. Мы же с Нобом должны были выяснить все, что удастся о новоприбывших в Екатеринодар представителях Старших рас. И заодно проверить, не попадал ли на городские камеры наружного наблюдения кто-то из них.
Работка предстояла адовая, почти ничем не отличимая от того же поквартирного обхода. И с результативностью, схожей с просеиванием пустой породы в поисках крупиц золотого песка.
Глава 5
— Что значит, смогу? — возмутился Ноб. — Кто по-твоему всемирную сеть создал?
— Неужто ты? — в притворном восхищении всплеснул я руками.
— Гномы! — мой собеседник воздел короткий и толстый палец вверх. — А что сделал один гном, всегда может повторить другой! Или сломать…
Разговор наш проходил во второй, до этого еще не знакомой мне «кладовке» в тупичке Серебряной Секции. Эльф с орком уехали трясти черные и белые рынки ингредиентов, которые мог использовать для ритуала наш убийца, мы же с гномом должны были заняться сбором информации.
Признаться, я уже представлял, как мы сидим, просматривая документ за документом до тех пор, пока в глазах не начнут двоиться буквы, цифры и фотографии въехавших в Екатеринодар нелюдей, когда мой «напарник» предложил более изящный выход:
— Я сейчас быстренько напишу руноскрипт, который соберет для нас всю нужную информацию по служебным сетям пограничной службы, миграционной, таможенной и полицейской. Отбракует тех, кто нам не нужен, каталогизирует тех, кто подходит. Нам потом останется только отсмотреть результаты и принять решение. Такой же скрипт можно запустить и в сеть муниципального диспетчерского центра, в ведении которого находятся все камеры наружного наблюдения, кроме ведомственных.
Предложение гнома подкупало. Если он справится с задачей и его детище соберет нужную нам информацию, мне не придется убивать глаза на чтении сотен документов. Останется только вдумчиво изучить максимум десяток файлов. Я не сомневался, что Нобу эта задача вполне по плечу — гном он или погулять вышел?
Волновал меня совсем другой аспект — законно ли это?
Любое не установленное администратором на сервера ведомств программное или артефакторное обеспечение априори считается вредоносным. Значит, активируются спящие охранные системы, которые будут всеми силами бороться с вторжением. Руноскрипт гнома будет их обходить, возможно, даже повредит в процессе. И повиснет на нас кроме «преступного завладения служебной информацией» еще и «нанесение ущерба имуществу государственных или муниципальных учреждений». В свете двух этих статей уголовного кодекса идея Ноба уже не выглядела так выигрышно.
С другой стороны, сперва многочисленные запросы в различные службы, затем вал информации, которую никто не постарается сделать для нас удобоваримой.
— Вообще-то я не обязан у тебя разрешения спрашивать, — сообщил мне гном, когда я поднял вопрос о законности его действий. — Это дело Секции, а значит, решения должна принимать Шар’Амалайя. В ее отсутствие — я.
Я хотел было возразить, но гном вдруг сделал глубокий вдох, а когда набрал полную грудь воздуха, выдал:
— Согласно уложению номер 14 Особой Сенатской Комиссии Российской Империи от 20 ноября 2001 года, любой агент Серебряной Секции, действующий в рамках проведения расследования, вправе рассчитывать на всемерную помощь органов власти всех уровней.
Отдышался и довольно крякнул.
— Вот! А что есть установка руноскрипта, написанного штатным сотрудником Серебряной Секции, как не использование этой самой всемерной помощи?
— Ты не гном, — произнес я, не скрывая искреннего на этот раз восхищения. — Ты орк какой-то! Как закон-то под свою аферу подводишь!
— Да я только этот и знаю, — отмахнулся гном. — Выучил, когда сюда… перевели.
— За что, кстати?
Я почувствовал, что Ноб готов рассказать об обстоятельствах, приведших его на службу в нашу провинцию. Но, как выяснилось, слишком рано решил «подсекать». Гном не ответил, только зыркнул на меня мрачно, и потянулся к обручу нейроинтерфейса, с помощью которого копался в руноскрипте.
— За дело, — буркнул он спустя минуту. — Знаешь, Антон, ты бы сходил погулял, что ли? Толку от тебя сейчас нет никакого, а меня от работы отвлекаешь. Часика через пол приходи, все уже готово будет. Вместе пройдемся по результатам.
И опустил на глаза непрозрачную пластину.
Стараясь не показывать эмоций, я вышел из мастерской и побрел к выходу из здания. Внутри бурлило раздражение, выплескивая на поверхность лопающиеся пузыри, из которых вылетали слова: «ловко он меня», «как мальчишку», «надо было с эльфкой ехать, хоть какой-то толк бы был». Нет, я понимал, что ни Ноб, ни тем более Амалайя не пытались убрать меня с дороги, все-таки я был полезен расследованию.
Я не то чтобы обиделся на гнома или психовал, просто нерастраченная энергия, которая должна была пойти на расследование, искала выхода, а я решительно не понимал, куда могу ее применить прямо сейчас. Все направления уже отрабатываются, а мои несогласованные с остальными участниками группы действия и правда сейчас только помешать могут…
Хлопнув себя по лбу, я остановился на лестнице между первым и вторым этажом. Выматерился в свой адрес. И пошел обратно. Но не в тупичок Секции, а в свой кабинет. Какой смысл «гулять», как выразился Ноб, если можно заняться делом.
— Василич, — бросил я в пустоту, усевшись за стол.
Так вышло, что Младшие расы куда охотнее сотрудничают с людьми, а не со своими старшими родичами. Не любят их, если уж совсем прямо говорить. Горя и крови от них хапнули немало. Как, впрочем, и люди, только мы живем меньше и память у нас, соответственно, короче.
Порученец был прописан в моем кабинете — одно из условий его контракта с управлением полиции Екатеринодара. Это был якорь — домовым он критично нужен: без привязки к материальным объектам они могут потерять связь с реальностью до полного развоплощения. Ну а я отсюда мог его позвать и где бы он не находился, мгновенно получал отклик. В теории дернуть я его мог и из Секции, только, как уже было сказано, Младшие со Старшими не особенно ладили.
За спиной почти сразу раздалось деликатное покашливание. Я не стал оборачиваться, дождался, пока метаморф выйдет к столу.
— Антон Владимирович? Хорошо, что вы сюда пришли, в комнатах Секции я без вашего вызова как-то опасался появляться.
Выглядел он как обычно: мрачный костюм гробовщика, аккуратно уложенная прическа, густая, но вполне опрятная бороденка, словно бы наклеенная поверх сморщенного личика-картофелины.
— Есть что мне сообщить?
— Никак нет. Просто в рамках, так сказать, получения инструкций.
— Ясно, орел ты мой канцелярский. Есть у меня к тебе дело, как раз по профилю.
— Слушаю.
— Нужно выяснить у твоего племени, а также всей родни, до которой дотянуться сможешь, не приезжал ли в город подозрительный орк, гном или эльф.
— Чем подозрительный?
Никаких лишних вопросов — строго по делу все. И вид такой деловитый донельзя. Из внутреннего кармана пиджака появился перекидной блокнот и свинцовый карандаш. Я с трудом сдержал улыбку — маленький потешный похоронный агент. Почему, интересно, он именно этого образа придерживается, ведь может создать любой? Ведь на самом деле ни костюма, ни блокнота, ни карандаша не было. Весь этот образ не более чем пропитанная магией плоть метаморфа.
— Недавно приехавших по делу или без такового. Типа, родственника больного навестить или еще чего. Поселившихся отдельно от общины. Не общающихся с соплеменниками. Покупающих магические ингредиенты.
— Принято. Это наш убийца?
— С высокой степенью вероятности.
— Что-то еще?
— Как только узнаешь что-то, что посчитаешь важным, без промедлений найди меня, где бы я ни был.
— Сделаем.
— И еще одно, Василич…
Тот вскинул брови, почувствовав изменение тона. Я и в самом деле хотел попросить его о том, что за рамки служебных обязанностей немного выходило. Точнее, с ордером я мог просто приказать, но его не было, и получать его я не собирался — на каком, собственно, основании?
— Ты мог бы… хм-м… понаблюдать за семьей убитого? Знаю, коллеги из Секции с ней уже говорили, но они такие сыщики, что могли и упустить что-то. А оснований для того, чтобы идти к вдове второй раз у меня нет.
Взгляд домового метнулся в сторону, затем снова вернулся ко мне.
— Почему? — только и спросил он.
— Слушай, я не верю, что он случайный человек. Что-то должно быть! Если убийце просто нужен был разумный для ритуала, не проще ли было взять обычного бродягу или одинокого человека? А он выбрал — я уверен, что именно выбрал — Георгия Линькова. Почему? Звезды так сошлись? Избранным он был каким-то?
— Я понял. Сделаем. Шепну «соседям».
И все. Ни слова больше. Я только что попросил его пойти на превышение служебных полномочий, на слежку за гражданским без официального разрешения, и он согласился. Всего год мы с ним работаем. Все-таки человека и его домового связывает несколько более прочные узы, чем должностные инструкции предписывают. Что бы там в кадровом департаменте про это не думали.
После того, как порученец ушел, я решил, что сейчас и правда можно прогуляться. Пусть бы это и выглядело, как несвоевременный променад посреди рабочего дня — плевать. Как говорится, а судьи кто? Правильно — судьи в другой части города находятся. Кто может запретить следователю, если у него нет никаких дел, выйти на улицу и поразмять ноги, а заодно и голову проветрить? Зачастую именно во время таких вот прогулок и появляются в ней озарения, которые потом выводят на след.
В этот раз, правда, ничего похожего не произошло. Я старательно гнал из головы все мысли, чтобы не мешать подсознанию сделать свою работу — разложить по полочкам все имеющиеся факты, и выдать на-гора целеуказание на то, что в горячке пропустил или пометил, как неважное. Но — безрезультатно.
Я смотрел, как жаркий ветер треплет клен у входа в управу, а перед глазами стоял дрожащий лепесток пламени в чаше свечи из черного воска. Пытался раствориться в шуме города, но воображение заменяло его предсмертным хрипом жертвы, лежащей в «сильме». Заставил себя даже придумать какой-нибудь подарок для Лары — у нас же годовщина, так ее и разэтак! — но вместо этого начал представлять, как мог выглядеть ритуальный нож, которым перехватили горло Георгию Линькову.
Странное это дело. С одной стороны, древний магический обряд, с другой же, единственные подозреваемые — люди, у которых просто не может быть способностей для его проведения. Жертва — муниципальный служащий. Случайно схваченный на улице человек, во что я не верю, или подобранный по каким-то неведомым мне признакам? Почему убийца не прибрал за собой? Достаточно было стереть знаки на земле, убрать свечи и ритуальное убийство превращается в банальный криминал. Который при полном отсутствии мотивов становится висяком.