— Вы намекаете, что это из-за меня сорвалось наступление? Ведь это против меня немцы бросили часть своих подкреплений и науськали на партизан ренегатов? — приподнял я левую бровь. Хотелось добавить, что те части, которые устроили партизанам «сладкую» жизнь и попытались прищучить меня, были сняты с фронта, а не прибыли из тыла. Но подумал и не стал. Возможно, союзники решили посмотреть, как я выкручусь, и что может магия. Или, что более вероятно, в их рядах сидит вражеский агент, который смог так ловко подать разведданные, что по ним выходило всё наоборот, чем в реальности. Либо занимает он высокое место, достаточное для того, чтобы отложить наступление, приведя ряд доводов и данных.
— Что вы, ничуть. Я просто пояснил некоторые моменты… — изобразил он намёк на улыбку. — Понимаете, товарищ Киррлис, сейчас такое шаткое положение на данном участке фронта, что удача может легко упасть в те или иные руки от самого крошечного вмешательства. Таким стали карательные акции полицейских и охранных частей против партизан и мирного населения. В результате чего мы лишились проводников и важных разведсводок, передаваемых нам партизанами и подпольем в Витебске. И таким может стать ваша помощь. Возможно вы, товарищ Киррлис, как-то сумеете помочь своими особенными возможностями?
Я откинулся на спинку самодельного стула и отвёл взгляд в сторону окна, принявшись рассматривать серый пасмурный пейзаж за стеклом. Вот уже второй день я общаюсь с Озеровым и слышу только пустую «воду» в ответ на мои слова и просьбы (почти требования) предоставить амулеты, суперсолдат, ресурсы и прочее, чего так «не хватает Красной Армии для мощного удара по захватчикам». Я-то не против, но пока что не вижу серьёзного шага навстречу со стороны СССР. Без этого не будет сотрудничества, построенного на взаимном уважении. И чем больше стану делать уступок, тем меньше стану получать помощи и больше требований с условиями. Мне такого точно не нужно.
— Сейчас я могу только сдерживать те силы, которые немцы используют против меня и перебросят в этот район в ближайшее время.
— А вы знаете, какие именно? — заинтересовался он.
— Триста шестьдесят первый пехотный полк из сто восемьдесят четвёртой дивизии сейчас пополняется и отдыхает в Минске. Снят с фронта неделю назад. Ещё один полк, вроде бы пятьсот восьмой, стоит там же и прибыл из Германии в конце февраля для пополнения частей первого эшелона четвёртой армии. Также в Полоцк вот-вот должны прибыть два литовских батальона, набранных из ваших бывших солдат, которые перешли на сторону немцев в июне прошлого года. Если не ошибаюсь, то служили они в сто восемьдесят четвёртой и сто семьдесят девятой территориальной стрелковой дивизии.
От моих слов лицо военинженера перекосилось, словно он съел дико кислое яблоко. Видно, что эта тема для него очень болезненная и неприятная.
— Виновные в этом уже понесли серьёзное наказание, — выдавил он из себя.
— Мне от этого не легче. Самое интересное, что в Минск вскоре должна прибыть свежесозданная специальная лёгкая бригада, которую уже успели прозвать «охотниками на партизан». В ней количество солдат на три обычных полка, с миномётами, лёгкими орудиями, танками. По слухам в Витебск перебросят три или четыре кавалерийских эскадрона из пятой конной дивизии для рейдов в лесах против меня. Теперь враги знают, что ожидать от меня и по глупости не полезут в ловушку. Вот потому я и прошу ударить по немцам всеми силами. Хотя бы сымитировать наступление в направлении Витебска, чтобы эти полки или их часть были переброшены на фронт. Этих сил немцам может хватить, чтобы прорваться в мой лагерь. А там… — я замолчал, не став договаривать фразу.
«Ночь вервольфов» сказалась очень положительно на судьбе моих вассалов из числа оккупантов. Так Ганс Мейер и Адольф Беккер сумели перебраться в Минск, заняв там серьёзные посты в интендантской и медицинской службах. Немалую роль в том сыграли и деньги с золотом, что я стабильно им передаю. Благодаря меняльной лавке я не испытывал недостатка в рейхсмарках. Больше всего информации мне слал штабсинтендант, за это и премировался в больших масштабах, чем бывший главврач Лепельского военного госпиталя. Деньги и ментальные амулеты позволяли получить море ценной информации. Причём для меня полезной оказывалась лишь малая часть.
О прибытии свежей бригады из опытных солдат, научившихся почти за два года войны Германии в Европе воевать с партизанами, сообщил он. Хоть немцы и держали это в строгой тайне, но тыловые службы — это армия в армии со своей разведкой и аналитикой. При желании через накладные, приказы, нормы обеспечения, полученных и списанных вещей и боеприпасов можно узнать буквально всё. А у Ганса желания было хоть отбавляй.
— Никто не в курсе этих данных, — после недолгого молчания, ответил мне Озеров. — Сегодня ночью передам их в Ставку. А дальше остаётся верить, что там посчитают их важными.
— Буду только рад. В свою очередь гарантирую передачу некоторого количества амулетов в части, которые ударят по гитлеровцам.
— Сколько и каких? — военинженер аж подался ко мне, наклонившись вперёд и облокотившись руками на стол, за которым мы с ним сидели.
— Тридцать защитных и столько же лечебных. Пока только такие, других мне самому не хватает, а получать их непросто.
Я мог купить самых дешёвых у Озары в лавке хоть тысячу, но даже при такой цене это обошлось бы мне в гору золота. На подобные траты ради союзников я пойти не мог. Позже расскажу об этом и разрешу Озерову самостоятельно обратиться к полуэльфийке, подав всё это, как огромную уступку союзникам.
— Вы же их покупаете, если не ошибаюсь, товарищ Киррлис. Советский Союз готов платить золотом за эти вещи.
«Демонов Шелехов всё растрепал. Правда, я сам виноват, что не особо скрывал источник», — без особой злости подумал я, догадавшись, откуда у Озерова эта информация. Впрочем, это никак не влияло на мои планы, о которых только что думал. — Покупаю, но это магические вещи, не овёс какой-то. Они — то есть, то их нет.
Мне пришлось поюлить, набивая цену и подводя собеседника к мысли о самостоятельном приобретении. Можно было бы испугать его ценой. Вот только совсем недавно я хвастался возможностью передать безвозмездно СССР тонну золота. После такого сто раз нужно подумать, что уж говорить о цене амулетов.
— В наступлении будут участвовать десятки тысяч красноармейцев. Шестьдесят амулетов на такое количество — это ничто, — покачал головой мужчина.
— Тридцать человек с защитными амулетами легко преодолеют нейтральную полосу и ворвутся в немецкие траншеи, где свяжут врага в рукопашной и выведут из строя пулемёты и орудия. За ними последуют остальные бойцы. А лечебные амулеты сумеют спасти жизнь нескольким сотням смертельно раненых, которые с их помощью дождутся врачей.
— Это бы сработало с тремя сотнями защитных амулетов. А тридцать человек сметут огненным валом.
— Три сотни? Да у меня даже сейчас столько не наберётся, если посчитать все амулеты у моих людей, — я слегка повысил голос.
— Товарищ Киррлис, вы, наверное, просто не представляете, что такое наступление на фронте. Это сотни тысяч человек, тысячи пушек и танков, сотни самолётов и многие тонны снарядов и бомб, сжигаемых за час сражения. Тридцать человек, пусть даже неуязвимых на какой-то срок, не смогут переломить ситуацию и вытащить победу нашим войскам.
Я на минуту задумался, потом спросил:
— А если у немцев не будет поддержки с воздуха, и они лишатся части своих танков, возможно, каких-то складов со снарядами, то наступление будет?
На этот раз взял паузу мой собеседник. Молчал он несколько минут, при этом иногда постукивал пальцем по столу, за которым мы с ним сидели.
— Да, будет, — наконец произнёс военинженер. — Разумеется, для этого гитлеровцы должны понести существенный урон в своих тылах, а не лишиться десятка этажерок и батальонного склада с ручными гранатами.
«Демонов вам в гости, — с раздражением подумал я, «держа» лицо, чтобы настоящие эмоции не отразились на нём. — Я прошу о помощи, а в итоге только ещё больше заявляю о своей опасности немцам и делаю то, что должны делать союзники. Тьфу!», — вслух сказал. — Жду сведения о тех местах, где нужно совершить нападение. И, Илья Иванович.
— Да?
— Прошу учитывать мои возможности и не взваливать на меня слишком много. Иначе мне придётся уйти в глухую оборону и тогда никакой помощи Советскому Союзу я не смогу оказать. Мы поняли друг друга?
— Я вас понял, товарищ Киррлис, — после небольшой заминки кивнул он в ответ.
*****
Мне требовалось, как говорят местные, кровь из носа, но найти резервы энергии для постройки новых объектов Очага. Зал воинов, Зал мастеров, Загон грифонов, Рынок. Эти постройки были самыми важными и первоочередными. На одних оборотнях далеко выезжать не смогу, из них кадровые и регулярные войска не самые лучшие. Без мастеров-артефакторов я остаюсь уязвимым для ударов с воздуха. А собственная авиация мифриловым зонтиком закроет Очаг от врагов. Рынок позволит решить проблему с ресурсами, но и потребует колоссальное количество маны для этого. Потому я всё ещё не стал возводить его: стоит, как императорский дворец, а смысла в нём на данном этапе развития немного из-за нехватки магической энергии.
— Найди мне Прохора или Машу, — приказал я старшей фее. С недавних пор я ввёл дежурство у них. По часу-полтора по очереди старшие феи находились рядом со мной, чтобы отправиться с сообщением или на поиски нужного человека, вот как сейчас. Такие своеобразные вестовые.
Уже скоро рядом со мной находились они оба.
— Помните, кто-то из вас рассказывал о явлениях ваших богов рядом с какой-то деревней у родника?
— Богов? — нахмурился беролак, потом просветлел. — А-а, святой источник. Он находится не так далеко от нашей родной деревни.
— А тебе он зачем? — полюбопытствовала Маша. — Хочешь ещё одно место силы взять под контроль?
— Было бы неплохо, но нет, — ответил я и следом пояснил. — Хочу слегка раскачать его и очистить энергоканалы вокруг него. Потом разрушу корку на тех, которые проходят между тем родником и Очагом. Так к нему будет поступать больше энергии и я смогу построить новые объекты, которые нам очень срочно нужны.
— Понятно, — в один голос сказали дед с внучкой.
— И когда отправляемся? — поинтересовался беролак.
— Сегодня вечером, чтобы светлым днём осмотреться и провести разведку на месте. Пойдёшь ты, один из твоих беролаков и пара волколаков, плюс сокол. Второй сокол останется здесь.
— А я… можно я тоже с вами? — умоляюще посмотрела на меня девушка.
— Хорошо, — разрешил я. — Но слушаешься деда во всём.
— Да, да, конечно, — часто закивала она с довольной улыбкой на лице.
В семь вечера наш небольшой отряд покинул лагерь. Я и Мария ехали в санях, которые тащила одна лошадь. Несмотря на рыхлый, напитанный водой весенний снег, животинка резво пёрла вперёд, будто и не тащила груз за собой. За энергию и силу ей стоило благодарить меня, точнее, качественный амулет, который я купил специально для лошади. В обозах имперской армии, в её элитных частях, используются такие же, но качеством чуть-чуть ниже. Оборотни в своей звериной ипостаси крутились вокруг нас в радиусе двухсот-трёхсот метров. Удивительно, но до самой дороги к северо-западу от лагеря мы не встретили ни одного немецкого патруля. А вот пост на дороге рядом с селом Семецк был увеличен и усилен. В данный момент с трёх сторон его прикрывали ДЗОТы и одна линия окопов, в центре стояли две с зенитные установки калибром двадцать миллиметров и ещё одна на позиции в траншее, контролировала дорогу в обе стороны.
— Прохор, вот эти пушки нужны в нашем лагере, — я указал на «флаки». — Пусть сокол слетает до наших и приведёт сюда фей с оборотнями.
— Будь сделано, Киррлис, — откликнулся тот. — Два взводика оккупантов на глазок где-то. Хех, как детей их наши парни передавят.
— Но чтобы тихо, а то из Полоцкого гарнизона сюда подмога выдвинется.
— Да и их перебьём.
— Не нужно шуметь, пусть немцы считают, что мы зализываем раны и тихо сидим у себя в лесах. Нам сейчас передышка требуется.
— Когда они найдут этот пост мёртвым, то сазу на нас подумают, — хмыкнул беролак.
— Всё равно не стоит шуметь, — повторил я. — Два взвода солдат, из которых половина будет спать, это не рота на грузовиках с броневиками, спешащая в бой[EP3].
— Да прирежут хлопчики супостатов без единого звука, прирежут, — усмехнулся в бороду собеседник.
К полудню наша компания сидела на небольшой вершинке среди крохотной березовой рощицы и наблюдала за крупным селом, рядом с которым был нужный мне магический источник, если мои проводники ничего не напутали и слухи не врали про чудеса. А с этим могли быть проблемы, так как ближайшие энергоканалы были покрыты крайне прочной коркой, чего быть не могло вблизи источника маны. Или тот истощился настолько, что энергии сейчас в нём пара капель. Как в земных церквях, построенных в местах силы, которую молящиеся и жрецы выбрали подчистую.
Ещё я обратил внимание на то, что каналов в окрестностях проходило как-то слишком много. Что-то по этому поводу крутилось в голове из старых знаний, по верхам которых я прошёлся во время обучения, когда создавал матрицу для Очага, но ухватить нужную мысль за кончик никак не получалось.
«Ладно, пока сам не гляну, не узнаю, в чём проблема», — подумал я и сказал спутникам: — Перед сумерками сходим к источнику. Сейчас можете отдыхать, если устали.
К вечеру крайне удачно для нас повалил мелкий мокрый снег и задул порывами промозглый северо-западный ветер. Людей и так почти не было на улице (местные жители сидели по домам, чтобы лишний раз не мозолить глаза оккупантам, а те торчали на постах и в казармах-избах), а испортившаяся погода прогнала под крышу самых неприхотливых. И пусть нас защищали амулеты отвода взгляда, но, как здесь говорится, бережёного и бог бережёт.
Родник оказался незамёрзшим. Лишь вокруг него образовалась толстая корка льда. Сильная струя била из земли, играя песчинками и крохотными камешками, и дальше вода уходила по узкому руслу в овраг, что был в паре сотнях метров. Вместе с водой из толщи земли выходил небольшой природный жгут силы, который в нескольких метрах над родником свивался с ещё тремя такими же.
— Узел каналов! — воскликнул я, когда увидел переплетение магических линий. — Точно! И как я мог забыть?
— Это важно? Плохо или хорошо?
— Наверное, хорошо. Будь здесь источник, то после его раскачки мана в большом количестве разлилась бы по окрестностям. А там и до поднятия нежити недалеко. От энергоузла её выйдет на порядок меньше и больше дойдёт до меня.
Не тратя лишнее время, я достал особый амулет из магической лавки, бросил его прямо в воду и стал шёпотом читать слова активации. Да-да! Амулет активировался вербально, так как был недорогой простой магической поделкой. Более дорогие проще в применении, но пока таких в лавке нет.
Спустя минуту сквозь «корку» на канале маны стали пробиваться ярко-голубые искры. Ещё через две минуты она развеялась, как пыль, а свет силовой линии перешёл на другие энергоканалы в узле.
— Экое светопреставление, — негромко произнёс Прохор. — Простые люди видели? Или только мы… ну енто… оборотни.
— Лично я всё видела, — произнесла Маша.
— Да, простые люди тоже это видят, — кивнул я в ответ и машинально посмотрел на деревню, которая едва угадывалась в темноте и сквозь пелену снега, который заметно усилился. — Только вряд ли кто-то что-либо понял.
— Немцы могут прийти, — добавил один из волколаков, вроде бы его звали Игорем. — О необычном происшествии любой караульный обязан доложить командиру, а тот отправить группу проверить.
Пока мы болтали, свечение пропало. Теперь потоки можно было увидеть лишь магическим взором, но в полной мере из присутствующих им владел только я.
— Всё, уходим, — приказал я. — Здесь мы закончили свои дела.
— Киррлис, а можно мне…
— Месть потом, сейчас запрещаю как-то привлекать внимание к нам. Любым способом привлекать, — оборвал я Прохора, поняв, что он хочет попросить у меня. В такой большой деревне обязаны быть полицаи, а на тех у старика зуб размером с драконий клык.