Я всё еще ходила в домашнем костюме, который мужчина приобрёл для меня, поэтому особо не стеснялась, пока не увидела, как трикотажные брюки облепили мои бёдра. Появилось дикое желание оттянуть тунику, чтобы прикрыться, но она была слишком короткой, и я смутилась.
— Виола, ответь честно, — Феликс, словно издеваясь, ласково убрал от моей щеки непослушный локон, заправил его за ухо и спросил так нежно, что меня будто током прошибло, — почему у тебя нет опыта общения с мужчинами? Ладно, про поцелуи мы выяснили, но ты ведь даже ни разу не сидела у мужчины на коленях. Это как-то странно. Вроде не монашка, не лесби, всю физиологию мужчин знаешь, как опытная женщина. Что в тебе не так?
Весь боевой запал тут же улетучился. Я сидела лицом к манаукцу и чувствовала себя такой беззащитной, открытой.
— А может, не со мной, а с теми, с кем я общалась? — тихо буркнула себе под нос. Вот честно, почему всегда и во всём виновата я, а не кто — то другой?
— Общалась не с теми мужчинами? Плохие парни тебя не заводят? Или, наоборот, привлекают, раз только с ними тебе доводилось общаться?
В глазах Феликса царило странное удовлетворение. Он осторожно поправил мои волосы, не предпринимая попыток пошловато подвигать бёдрами или же полапать мой зад. Мы сидели и общались как друзья. Просто поза была слишком откровенной для просто друзей. Нет, я заставила себя вспомнить, что мы сообщники. У нас одна цель — научить меня писать жаркие эротические сцены.
— Может ты и прав, и я вечно знакомлюсь с неправильными мужчинами. Но я рада, что с тобой не ошиблась.
Рука манаукца замерла в воздухе, мой малиновый локон нехотя опал. Алый взгляд вдруг стал колючим, словно заледенел, и я поёжилась. Что я сказала не так, рассердив его?
— Ты так уверена во мне? — Вызывающий вопрос утонул в тишине гостиной.
Я недоумевала, смотрела в его глаза и не понимала вопроса.
— Как и ты во мне, — шепнула, так как боялась повысить голос. — Ты же мне доверил себя и позволил делать с тобой всё-всё, помнишь? — уточнила у мужчины, вдруг он передумал. Да и его странные перепады настроения напрягали меня.
Феликс наконец отмер и вновь стал добродушно улыбаться.
— Я доверяю тебе, Виола. И ты можешь доверять мне, поверь.
— Верю, — шепнула, заворожённая его голосом, чувствуя, что это правда.
— Тогда приступим. — Манаукец чуть придвинул меня к себе ближе за бёдра, спокойно и собранно стал объяснять, что от меня требовалось, а я опять утонула в смущающих жарких ощущениях нашей близости. — Итак, раз ты никогда не сидела на коленях у мужчины, то сначала просто потрогай меня везде где вздумается. Исследуй меня всего. Обними, пусть твоё тело почувствует моё.
Я сглотнула очередной раз. Было страшно немного просто коснуться моего порочного Ангела, когда он так соблазнительно и проникновенно улыбался. Ведь знал, как мне было неуютно сидеть на его коленях. Как сложно начать. Я решила прикрыть его глаза ладонями, чтобы не видеть этот снисходительный и всё понимающий взгляд. Ласково провела пальцами по густым белым бровям и поняла что теряюсь. У Феликса удивительно горячая, но твёрдая, словно камень, кожа. Белая, как мрамор. Ничего подобного не трогала никогда.
ГЛАВА 6
Феликс
Улыбка не сходила с губ альбиноса. Идея была изумительная. Виола не подкачала — смущалась так мило. Феликс чувствовал себя героем её романа. Опытный воин Роберт и невинная принцесса Алиса. Манаукцу нравилось перечитывать, как главнокомандующий дразнил и приручал к себе робкую Алису. Однажды вечером он так же усадил к себе на колени будущую королеву, позволив ей трогать своё лицо. Теперь Феликс знал каково это, когда тонкие, холодные и слегка подрагивающие от волнения пальцы исследуют каждую чёрточку твоего лица. Безумно приятно, особенно следить за тем, как румянец на щеках Виолы переливался разными оттенками от красного до бордового и обратно. Виолетта сильно нервничала, ёрзала на его коленях. Он слышал, как гулко стучало её сердце, как тяжело и прерывисто она дышала, как, задержав дыхание, набиралась смелости коснуться его.
Альбинос не беспокоился о контроле, хотя ощущения были очень волнующие, лёгкие, чувственные. Сам того не заметив, манаукец положил ладони чуть пониже спины Виолетты и придвинул к себе ближе, заставив девчонку вспыхнуть от волнения ещё ярче.
— Говори со мной, — попросил он, не дав шанса Виоле поругаться.
Да, теперь она сидела еще ближе к его паху и пыталась натянуть тунику пониже, чтобы прикрыть свою промежность. И Феликс радовался. Да неужели у кого-то возникли проблемы с контролем? У кого — то, но не у него. Самооценка мужчины медленно стала подниматься. Правда в том, что он желал подразнить девушку, потому что она сама утверждала, что хотела раздвинуть перед ним ноги и вот наконец сделала это, а то одни пустые обещания. Как же Энтос устал от них.
— Что говорить? — сипло спросила Виола, а альбинос прикрыл глаза, почувствовав, как улыбка сильнее растянула губы.
Как же ему нравилась эта землянка, такая открытая, прямолинейная и наивная. О чём еще говорят мужчина с женщиной наедине? Обычно о сексе. И, казалось бы, эта тема стала для них обыденной, но всё не так.
— Расскажи, что чувствуешь. Ты, например, очень мягкая.
Пальцы сами сжались в подтверждении его слов. Виолетта дёрнулась и приподнялась на коленях, улизнув от его прикосновений. Когда же Феликс неохотно убрал свои руки от её ягодиц, девушка вновь опустилась на его бёдра, вернув им своё тепло.
«Контроль», — мысленно шептал себе мужчина, по венам которого прокатилась сладкая дрожь. Нужно держать себя, сдерживаться, ведь он планировал дать Виоле поскакать на его коленях, потереться о бёдра, даже о грудь. Манаукец открыл глаза, чтобы не видеть перед внутренним взором откровенную фантазию.
— Ты горячий, — облизав губы тихо шепнула Виола.
— Манаукцы все горячие, — отозвался он, желая успокоить девушку. Он не хотел, чтобы веселье быстро закончилось, видя, как тяжело переживала землянка это испытание.
— И очень твёрдый.
Феликс стиснул зубы и зажмурился от приятного жара, растёкшегося по венам. Да она просто соблазнительница! Он ведь даже не показал каким твёрдым может быть!
— Я не знала, что кожа может быть такой твёрдой, — прошептала Виола.
Её пальчики ласково гладили его скулы, а взгляд голубых глаз блуждал по лицу, не коснувшись его глаз. Она боялась столкнуться с ним взглядом, и мужчина это знал. Догадывался, какой пожар вспыхнул бы на её щеках, стоило только этому случиться. И ждал, ловил её взгляд, неотрывно наблюдал за землянкой.
Если бы она только знала, какой соблазн для манаукца. Для любого манаукца землянки больше чем просто женщины, они надежда, они шанс на выживание. Чуть опустив взгляд, Феликс не удержался и посмотрел на плоский живот. Она могла рожать, могла дарить жизнь. Любой манаукец был бы счастлив опекать её. Сглотнув непрошеную горечь, Феликс прикрыл глаза, позволив девичьим пальчикам вновь коснуться его век.
Любой манаукец был бы счастлив, и Феликс не исключение. Только это всё пустые мечты. Всё, на что мог рассчитывать Энтос, это лёгкие прикосновения землянки к своему лицу. Виола не рассматривала его в качестве покровителя даже в такой сложной ситуации, в которой оказалась. Она попросила взаймы, не потребовав решить её проблемы, как манауканки. Феликс мог бы рассказать землянке о некоторых правилах манаукского общества, даже подсказать хорошего покровителя, вот только не хотел. Сама мысль о том, что она могла уйти так скоро из его жизни, приносила боль. У него было ещё время до конца романа, и он собирался использовать его по максимуму, насладившись общением с Виолой, так не похожей ни на кого из его знакомых.
Мысли плавно текли в голове альбиноса, и он сам не заметил, как вновь стал обнимать девушку за ягодицы, медленно заставив её двигаться в плавном неспешном ритме. Вожделение постепенно всё сильнее опаляло пах. В груди ворочалось тёмное желание обладать нежным хрупким телом.
Виола робко коснулась его губ, приоткрыв свои.
— Они мягкие, — шепнула девушка, с восторгом посмотрев Феликсу в глаза.
Он улыбнулся ей чуть грустно. Да, губы у него были мягкие, но не такие, как у Виолы. Он помнил, какие они тёплые, шелковистые. Помнил своё желание коснуться их поцелуем, прикусить зубами, осторожно пососать, чтобы девушка задохнулась от страсти.
— Обними меня, — вырвался у манаукца полуприказ-полумольба.
Он хотел, чтобы её грудь соприкоснулась с его, и ткань одежд ему не была бы помехой наслаждаться. Он мог представить себе её обнажённой, как её соски тёрлись бы о его твёрдую грудь. Он мог услышать в своей фантазии её тихие стоны.
Виола осторожно обвила руками его шею, настороженно взглянула в глаза, будто уловила ход его мыслей. Но нет, доверчивая, потому и нужная ему сейчас. Она обняла его, неловко положила голову на своё плечо, примерялась, явно боясь быть более раскованной.
Феликс прижал руку к её спине, заставив коснуться себя грудью, ему нужно было почувствовать её тепло, пусть даже через тунику. И как же хотелось потребовать снять лифчик, который всё портил. Но вместо этого спросил о другом:
— Ну как ощущения?
Он внимательно следил за мимикой её лица, за выражением глаз. Смущение было ей к лицу. В который раз Феликс сравнил Виолу с прекрасным цветком пустыни на Шиянаре, с даряном, насыщенном манной, придающей его лепесткам яркий алый цвет. Жаль, что подарить его землянке он никогда не смог бы, если только показать.
— Удобно, — прошептала в ответ Виолетта, а альбинос рассмеялся, зарывшись рукой в малиновые волосы, ласково сжав их в кулак.
Удобно ей, а у него член стал колом. Как же сложно соблазнять девственниц, ведь они даже не знали, какие ощущения испытывали двое, когда занимались любовью. Даже если плохая девочка мастурбировала тайком от всех. Играть соло совсем иное, чем в паре и на полную катушку.
— Стой на коленях, — приказал он девушке, не пожелав дать ей шанс расслабиться. Это урок. Она госпожа, а не сабмиссив. Она должна почувствовать разницу. Управлять намного сложнее, чем подчиняться. А манипулировать Виола умела, в чём он убедился, понаблюдав, как ловко она общалась со своими читателями и с той женщиной-оператором.
Манаукец прикрыл глаза, отпустил её мягкие локоны из захвата, придержал за талию и помог подняться, когда Виола, подчинившись, нависла над ним, ласково зарывшись нежными пальчиками в его волосы.
— Ой, они такие жёсткие, — вырвалось у землянки, и в её глазах отразился исследовательский азарт, а Феликс, прикрыв веки, подсматривал за ней сквозь полуопущенные ресницы, за её улыбкой, за тем, как она прикусывала губу, увлёкшись новой забавой. Мужчина млел под её руками, плавился от ласковых поглаживаний. Виола пропускала его волосы сквозь пальцы и с немым восторгом наблюдала, как они рассыпались по плечам.
— Ты красивый, — прошептала девушка, и Феликс зажмурился от острой боли в груди.
Сколько раз он это слышал от других и знал, чем всё закончится. Да, он красивый самец, от которого могут быть красивые дети, поэтому он обязан…
— Хотя мало кому нравятся альбиносы. Вы пугаете своей запредельной нереальной внешностью, — сбила с мысли Виолетта, и Феликс распахнул глаза. Какая коварная — сделала комплимент и тут же опустила с небес на землю.
— Но тебе-то нравлюсь? — уточнил, так как его Эго опять было ущемлено и требовало возмездия.
— Я от тебя в восторге. Ты странный и мне нравится в тебе эта таинственность.
Мужчина вновь расслабился и стал наслаждаться голосом Виолы, её ароматом, теплом, и тем, как её бедра сжимали его, а живот тёрся о грудь.
— А почему у тебя нет женщины? Ты же красивый.
Фыркнув, манаукец взглянул на любопытную писаку женских романов, которая не смогла бы никогда придумать историю его жизни, слишком нежная для подобных жестокостей.
— Ты тоже красивая, так почему у тебя нет парня?
Невероятно чарующей оказалась мысль, что такой раскрепощённой и дерзкой её знал только он. Ни одному мужчине она не открывалась с этой стороны своей женственности. Аппетитная, сочная девственница, знающая о сексе достаточно многое, чтобы отказаться от него с принципиальной жёсткостью. Девушка молчала, и Феликс открыл глаза, поймал потемневший взгляд, услышал, как тяжело она задышала. Он любовался на то, как она задумчиво проводила языком по губам. Странная игра затягивалась. Энтос прижал свои ладони к ягодицам девушки и толкнул её на себя, не разорвав зрительного контакта. Казалось, писака наконец вошла в раж, уловила те эмоции, которые он пытался открыть для неё.
Хмыкнув, Виола подмигнула ему, робко спросив:
— Я могу сжать тебе волосы, как ты мне делаешь?
— Если дёргать не будешь, то даже доставишь удовольствие.
Глаза у Виолы на миг раскрылись шире, прежде чем она, чуть рассмеявшись, заверила манаукца:
— О-о-о, я постараюсь. И всё же я не понимаю, что ты хочешь мне показать.
Слишком многое он хотел, но нельзя. Он мог бы окунуть девушку в такую пучину изящного искушения, что она бы билась в экстазе, выкрикивая его имя. Хотел бы увидеть её обнажённой, трогать её тело как руками, так и языком, исследовать каждый сантиметр бархатистой кожи. И он собирался сделать это. Она сама не заметит как сдастся. Сегодня, в его мечтах перед сном, в душе, или когда он просто будет смотреть на неё.
— Феликс, — тихо позвала его Виола, вернув в реальность. Он уткнулся ей лицом в грудь, услышал, как она сипло выдохнула, ухватившись за его голову, и обдал горячим дыханием, насладившись быстрым ритмом её сердца. Она волновалась. Энтос проклинал бюстгальтер. Как же было бы забавно прикусить сосок через домашнюю тунику. Жаль, защита груди слишком плотная.
С трудом оторвавшись от Виолы, он поднял голову, счастливо улыбнулся и пояснил, вернув себя к причине, по которой они, собственно, и сидели на диване.
— Я хочу, чтобы ты добавила эмоций в Доминику. Она у тебя описана как робот. Тебе нравится исследовать меня, изучать, трогать, запоминать руками?
— Да, это занимательно.
Альбинос глухо вздохнул. Ничего она не поняла и требовались слова, чтобы писака словила идею.
— Ты описывала сцену со стороны сабмиссива, но не доминанта. Почувствуй надо мной власть, Виола.
И вновь в землянке проснулась настоящая женщина, та, которая не могла причинить боль, та, которая жаждала быть услужливой, любимой своим мужчиной, та, что отдавала, а не брала.
— Я вообще-то люблю сильных мужчин, которые любят доминировать.
— Это игра, Виолетта, — несколько раздражённо прошептал Энтос, опустив руки и расслабившись. Виола больше не играла его волосами, а внимательно слушала. — Порой и сильный властный мужчина любит отдаться в руки слабой, но амбициозной стервочке, чтобы она раскрыла свою страстную натуру перед ним, а потом вспороть её сознание, перекроить, перевернуть всё вверх дном, заманить её в ловушку и трахнуть так глубоко и жёстко, чтобы у неё звезды из глаз посыпались, а голос сорвался от экстаза. И, возможно, не одного, — нравоучительно закончил Феликс и полюбовался недоверчивым взглядом Виолы. Он видел в её глазах тень любопытства, азарта и желания.
— Да ну, так не бывает, — вздохнула она потрясённо.
— Как так? — удивился Феликс. Вроде они уже выяснили, что среди них он опытнее и мудрее. Чему она не поверила?
— В таких играх сразу оговариваются роли: или ты дом, или ты саб, иначе это уже обман. И ни о каком доверии речи идти не может.
— Чудо, — усмехнулся Феликс, который подумал, что придётся доказывать Виолетте опытным путём, что женщина может испытывать оргазм многократно. Тут всё зависело от опыта мужчины. Но землянке опять удалось его позабавить. — Ты же понимаешь, что никто черты не переступает? И каждый игрок желает удовлетворить партнёра максимально полно, чтобы самому получить наивысшее наслаждение. Так и Доминика играет Максом, чтобы насладиться его экстазом. Поверь, доминант может удовлетвориться одним лишь зрелищным оргазмом саба.