«Он жив и снова победил Волдеморта, лучше и быть не может, — думала она. — А с родителями мы все обсудим, как только вернемся домой. Никаких проблем».
Сейчас Линда Олсен с миссис Грейнджер стояли на площади возле соседнего дома, ожидая вызванные такси (дом номер двенадцать водители, понятное дело, не видели). Сириус с Гарри вышли, обсуждая предстоящий день рождения и список приглашенных, и Элин с Гермионой остались в комнате одни.
— Послушай, Эль... — Гермиона замялась, не зная, как правильно сформулировать давно мучавший ее вопрос. — Я все хотела спросить, но как-то не получалось... Я помню, ты говорила, что Виктор тебя не интересует, но... Ты правда не ревнуешь? Потому что если да, то... Знаешь, это совсем нехорошо, когда двум подругам нравится один человек. И если тебе он тоже нравится, то мне лучше расстаться с ним сейчас, пока дело не зашло слишком далеко, потому что потом... ну, это уже будет нечестно, а если мне придется выбирать между Виктором и нашей дружбой...
— Да с чего ты решила, что он мне нравится? — прервала ее Элин. — Меня вообще... Ладно, это все равно уже секрет Полишинеля, половина школы сегодня утром видела, как мы с Сашей целовались. Это не любовь, но да, мы провели вместе ночь, и мне понравилось. Так что не беспокойся насчет Виктора, мужчины меня вообще не интересуют.
— О... — растерянно протянула Гермиона. — Но тогда... я ведь много раз замечала, как ты реагировала, когда видела нас с Виктором. И какими глазами смотрела на него, когда думала, что тебя никто не видит. А сегодня утром на корабле, когда ты заметила, как я его целую, у тебя было такое лицо, как будто...
Гермиона замолчала, поняв, на кого именно на самом деле смотрела ее подруга, и, прежде чем она успела задать следующий вопрос, Элин, не давая себе шанса на то, чтобы испугаться, подошла к ней и поцеловала в губы. Руки Гермионы дрогнули, как будто она хотела ее обнять, рот чуть приоткрылся, и на один короткий миг Элин показалось, что Гермиона готова ответить ей взаимностью. Затем Гермиона отстранилась назад, в ее глазах мелькнул ужас, она закрыла рот рукой и бросилась вон из комнаты. Хлопнула входная дверь, Элин развернулась и со всей мочи врезала кулаком по стене, ободрав костяшки до крови.
От автора:
Изначально эта сцена должна была стать финальной, но потом я все же добавил еще одну главу. Она немного нарушает хронологию повествования, но логически относится именно к этой части, а не к следующей.
Девятнадцатая глава, завершающая четвертую часть, выйдет в понедельник или вторник.
========== Глава 19. Все имеет свою цену ==========
5 июля 1995 года
Люциус Малфой понял, что он труп.
Правда, его тело еще не начало гнить, более того, оно все еще дышало, мыслило и говорило, но это было лишь временно. И он сам, и все его товарищи, стоящие сейчас в этой темной албанской пещере, были уже мертвы, хотя далеко не все из них успели осознать этот факт.
— Жалкие трусливые твари! — шипела парящая над их головами тьма. — Не вы ли только что унижались, молили меня о прощении, клялись в вечной верности? И что теперь? Ни один из вас не хочет пустить меня в свое тело! Даже ты, Людо! Разве я не был к тебе милостив? Разве не выделил среди других? Где же теперь твоя верность?
— Милорд, вам стоит лишь приказать... — пробормотал Бэгмен. — Любой из нас с радостью...
— Ложь! — выплюнул дух Волдеморта. — Я не могу овладеть тем, кто сопротивляется!
Лишь ценой огромного усилия Люциус сдержал нервный смех, когда до него дошел двойной смысл этой фразы. Самое смешное было в том, что когда-то сопротивление жертвы, наоборот, лишь раззадоривало Темного лорда. Правда, это было довольно давно, еще в ту пору, когда он не утратил интерес к подобного рода развлечениям.
— Вы все верны мне лишь на словах, — продолжал между тем Волдеморт. — Ваш страх сильнее верности, вы трясетесь за свои жалкие душонки, боитесь умереть до того, как я верну себе истинный облик!
Пожиратели еще ниже склонили головы, не смея возражать. Люциус точно знал, что многие его товарищи думали о том же, о чем и он: насколько все было бы проще, если бы они сейчас просто завалили вход в пещеру, вернулись домой и забыли обо всем произошедшем. Если бы только они могли доверять друг другу, не боясь, что кто-то струсит и вернется, чтобы вымолить у Лорда прощение и помочь ему возродиться вновь...
И поэтому когда там, на кладбище, Петтигрю заявил, что знает, где находится убежище Лорда, и предложил немедленно туда отправиться, ни один из них не осмелился возражать.
— Повелитель, — произнес, наконец, Петтигрю, — мы ваши ничтожные слуги и опасаемся лишь того, что окажемся слишком слабы, чтобы выдержать вашу силу... Но если вам нужно тело, которое не будет сопротивляться, то, возможно, вы согласитесь принять...
Услышав предложение Петтигрю, Малфой едва сдержался, чтобы не врезать себе по башке. Почему он сам не додумался до такой простой идеи? Если бы он ее высказал, то, может быть, Лорд вернул бы часть своего к нему расположения и не стал наказывать его слишком сильно.
Хотя сути дела это не меняло. Как бы верно Темному лорду не служили те, кто пришел тогда на кладбище, но он их уже не простит. Да, Волдеморт может еще какое-то время позволить им жить, но едва в них минет надобность, он убьет их всех одного за другим. И не за то, что они не искали своего господина все эти годы, и даже не за то, что не захотели впускать его в свои тела.
Темный лорд никогда в жизни не простит своим слугам того, что они стали свидетелями его унижения.
8 июля 1995 года
Этого разговора Драко ждал всю неделю. Собственно, он честно намеревался поговорить с отцом сразу же, как только они вернулись с вокзала в Малфой-манор, однако не успел он произнести первое слово, как Люциус вдруг побледнел, схватился за предплечье и скрылся в своем кабинете, откуда и аппарировал. Около полуночи он вернулся, перекинулся парой слов с женой, в спешке собрал кое-какие вещи и тут же исчез, бросив напоследок, что не знает, сколько времени будет отсутствовать.
Всю следующую неделю Драко провел в напряжении, не понимая, чего ему больше хочется — чтобы отец вернулся как можно скорее, и он смог бы перед ним отчитаться, или наоборот, чтобы отсрочка продолжалась как можно дольше. Наконец, в субботу утром отец внезапно вышел из камина в компании с Брутусом Гринграссом, и Драко понял, что его ожидание закончилось. Спустя полчаса дрожащий от ужаса домовик передал, что Люциус ждет сына в своем кабинете.
— Его гость все еще там? — спросил Драко.
— Он ушел, — ответил эльф, — но перед этим он долго кричал, и теперь хозяин очень сильно сердится.
Драко кивнул и отправился на экзекуцию.
— Сядь, — велел ему отец, едва он вошел в дверь. — И изволь рассказать, почему я только что узнал от лорда Гринграсса, что мой сын, оказывается, не желает заключать помолвку с его дочерью.
— Я хотел сказать тебе сразу, как только мы вернулись, — ответил Драко. — Но ты был слишком занят...
— Что ж, сейчас я свободен, — Люциус откинулся на спинку кресла, — и я жду объяснений.
— Причина проста, — Драко пожал плечами. — Мы с Дафной не подходим друг другу и не сможем быть счастливы. Мне потребовалось некоторое время на то, чтобы во всем разобраться, но как только я это понял, я сразу же сообщил Дафне, что не могу считаться ее женихом и не хочу ставить ее в неловкое положение, отказавшись от официального предложения. И Дафна после некоторых размышлений со мной согласилась.
— Интересно... — задумчиво произнес Люциус. — А могу я поинтересоваться, почему ты решил, что Дафна Гринграсс тебе не подходит? Она умна, красива, воспитана, богата... Чего же тебе не хватает?
— Любви, — просто ответил Драко. — Я не хочу связать свою жизнь с той, кому я безразличен, равно как и портить жизнь той, кто безразлична мне самому. Уверен, что такая замечательная девушка, как Дафна, легко найдет себе супруга, с которым она сможет быть счастлива.
— Да неужели? Тебе известно, что из двадцати восьми безупречных семейств мы единственные, с кем Гринграссы могут заключить брак без опасений за будущих наследников?
— Известно, — кивнул Драко. — Но Британия не ограничивается двадцатью восемью семействами... А мир, если уж на то пошло, не ограничивается одной лишь Британией. Младшая Гринграсс, насколько мне известно, весьма увлеклась неким шведом.
— И еще неизвестно, что хуже, — сказал Люциус, — что у этого Андерссона в предках хульдра или что он иностранец. Лорд Гринграсс крайне настороженно относится ко всему континентальному.
— Возможно, лорду Гринграссу стоит пересмотреть свои взгляды, — пожал плечами Драко.
— Любопытное заявление... — Люциус помолчал. — Возможно, ты сейчас скажешь, что и мне самому тоже стоит «пересмотреть взгляды»? Кто она?
Драко удивленно посмотрел на отца.
— Не притворяйся идиотом! — взорвался тот. — Кто она? Грязнокровка?
— Чистокровная в восьмом поколении, — ответил Драко. — Из весьма влиятельной на Ямайке семьи.
— Джонсон? — удивление Люциуса Малфоя было вполне натуральным. До сего момента он почему-то полагал, что его сын неравнодушен к сводной сестре Олсена. — Что ж, ее семья действительно вполне уважаема, хоть и происходит из колоний... Вы с ней уже объяснились?
— Да, но...
— Надеюсь, ты не успел дать этой девушке никаких необдуманных обещаний?
— Нет, но...
— Никаких но, — отрезал Люциус. — Я не одобряю твое решение. Ты сегодня же напишешь мисс Джонсон письмо, в котором извинишься за недоразумение и сообщишь, что между вами не может быть никакой связи, поскольку ты в самое ближайшее время будешь помолвлен с Дафной Гринграсс.
— Отец! — не веря своим ушам, воскликнул Драко.
— Совершенно верно, я твой отец, — жестко сказал Люциус. — И пока ты живешь под моей крышей, ты будешь выполнять то, что я тебе велю! Ребби, подай Драко перо и пергамент.
— Нет, — ответил Драко.
— Ты не понял, сын. Я не прошу, я приказываю. Ты напишешь...
— Нет, — снова повторил Драко.
Люциус Малфой помолчал.
— Это твое последнее слово? — спросил, наконец, он. — Подумай хорошенько, прежде чем ответить.
— Я уже подумал. Нет, — в третий раз повторил Драко.
— То есть ты отказываешься мне подчиняться?
Драко пожал плечами.
— Очень хорошо, — Люциус кивнул. — В таком случае больше я тебя не задерживаю... Ни в этом кабинете, ни в этом доме. Иди. Когда ты переменишь свое мнение, пришли мне сову.
Драко изумленно посмотрел на отца, затем встал, коротко поклонился и вышел из комнаты, стараясь держать спину как можно прямее. Если бы он осмелился посмотреть на Люциуса Малфоя перед тем, как захлопнуть дверь, возможно, он заметил бы, каким странным взглядом тот провожал сына.
Но Драко смотрел прямо перед собой.
— Ребби, собери мои вещи, — распорядился он, едва войдя в свою спальню. — Все, что здесь есть, плюс метлу, набор для квиддича, мои книги из библиотеки... — он остановился. — Ты меня вообще слушаешь?
— Ребби просит прощения, — домовушка повесила уши, — но хозяин Люциус запретил домовым эльфам выполнять приказы молодого хозяина... Ребби очень жаль, мастер Драко, но Ребби не может ослушаться...
— Вот как... — Драко на секунду задумался. — А отец говорил что-то насчет моих просьб?
— Молодой хозяин... просит? — Ребби недоверчиво взглянула на Драко, и ее глаза просияли. — Да, да, лорд ничего не говорил про просьбы! Ребби сделает все, что попросит мастер!
Несмотря на серьезность ситуации, Драко не мог не улыбнуться.
«Общение с Грейнджер дурно на меня влияет, — подумал он. — Год назад я бы и не подумал, что домовиков можно о чем-то просить, а не приказывать им... Надеюсь, отец не догадается, откуда у меня такие идеи».
Потом он вспомнил, что мнение отца отныне ему безразлично, и снова помрачнел.
«Дорогая мама! Отец выгнал меня из дома. Я тебя люблю. Все будет хорошо».
Нарцисса Малфой передала записку мужу и с грустью оглядела пустую комнату сына
— Неужели не было другого выхода? — спросила она.
Люциус молча покачал головой и взял второе письмо, лежавшее на столе в распечатанном конверте без обратного адреса.
«Драко! Я не могу писать твоему отцу напрямую, так что, пожалуйста, передай ему мою благодарность. Надеюсь, однажды мне удастся ему помочь так же, как он помог мне».
Подписи не было, но Люциус Малфой прекрасно знал, кто написал это письмо.
«Итак, Олсен все же догадался, — подумал он. — Интересно, кто-нибудь из наших так же сообразителен, как этот мальчишка? Сам Лорд наверняка ничего не понял, иначе я был бы уже мертв. Нотт, скорее всего, что-то заподозрил. Петтигрю? Вполне возможно, он умнее, чем кажется. Бэгмен? Темная лошадка... Но вопрос в том, рискнет ли кто-нибудь из них поделиться подозрениями с Лордом? Если да, я в заднице... Впрочем, я в любом случае в заднице, разница лишь в глубине погружения».
Люциус тяжело вздохнул. Он понятия не имел, чем закончится игра, в которую он только что ввязался. Но одно он знал твердо: что бы ни случилось с ним самим, своего сына он Темному Лорду не отдаст.
Среди тех, кто не был близко знаком с Винсентом Крэббом, здоровяк-слизеринец слыл тупицей и обычно приводился в пример того, насколько может выродиться чистокровное семейство, лишенное притока свежей крови.
Лишь очень немногие знали, что Винсент вовсе не был настолько глуп, как казался, просто он предпочитал тщательно обдумывать каждое свое слово и действие, что воспринималось посторонними как признак заторможенности. Но те, кому хватало терпения дождаться, пока он-таки выскажет свою мысль, обычно к его словам прислушивались.
Сам Драко понял, что Крэбб не так прост, еще на первом курсе, после того, как тот попытался рассказать о последствиях неявки на дуэль с Олсеном. Драко тогда не воспринял предупреждение всерьез, о чем впоследствии пожалел, но с тех пор учел свою ошибку и стал более серьезно воспринимать то, что говорит Винсент.
Вот и сейчас, оказавшись внезапно изгнанником без дома и родительской поддержки, он отправился именно к Винсенту Крэббу.
— Сурово, — высказался тот, услышав его историю.
— Семейная традиция, — Драко пожал плечами с деланным равнодушием.
Крэбб помолчал, обдумывая очередную мысль.
— Может быть, дело не в традиции, — сказал он наконец. — Лорд вернулся. Ты не знал?
— Нет, — Драко удивленно на него посмотрел. — Так, значит, то похищение Олсена...
— Да, — кивнул Винсент. — «Пророк» пишет, что Бэгмен хотел потребовать выкуп. Это не так. Бэгмен похитил его для Лорда. Тот сумел вернуться и позвал всех. А потом Лорд захотел убить Олсена, но умер сам. Опять. Но не полностью. Опять. Его дух остался.
— Ничего себе новости, — присвистнул Драко. — Теперь понятно, куда отец так спешно собирался... Но как это связано со мной?
— Тебя выгнали. Мы едем на лето в Италию. Тео хотят перевести в Дурмстранг, — пояснил Крэбб. — Самые умные отправляют детей подальше. Самые глупые... Ну, ты понимаешь.
Винсент замолчал, обдумывая очередную мысль.
— Хочешь поехать с нами? — предложил, наконец, он. — Мама не будет против.
— Нет, спасибо, — Драко усмехнулся. — Раз уж так получилось, попробую жить самостоятельно.
— И что будешь делать?
— Пока поживу в «Дырявом котле», а там подумаю, — ответил Драко.
Крэбб тяжело поднялся из-за стола, открыл запертый ящик и принялся выкладывать перед ним золотые монеты.
— Деньги, — коротко пояснил он. — Тебе будет нужно.
— У меня пока есть... — попытался возразить Драко.
— Лишних не бывает.
— Ну... наверное, ты прав. Спасибо, Винс. Правда, я не знаю, когда смогу отдать.
Винсент лишь пожал плечами.
Спустя полчаса он, проводив товарища до камина, вернулся в свою комнату, уселся за письменный стол и глубоко задумался. Затем он достал чистый лист пергамента, обмакнул перо в чернильницу и старательно вывел: