- Ты шёл к себе в комнату? - Георгий жестом показал в сторону лестницы, - пойдём. - Они не торопливо шли рядом и молчали, сердце от волнения у восьмого почти остановилось, он не знал, что делать и как быть и почти не дышал. - Я хотел бы с тобой, если не возражаешь, завтра вечером поговорить, вот по какому вопросу..., - Георгий шёл рядом, заложив руки за спину и глядя не перед собой, а куда-то далеко вперёд, - в книге, которую ты иногда по вечерам читаешь, сказано: "...прибудешь в Аид, освободившись вот от этих так называемых судей, и найдёшь там судей настоящих, тех, что, говорят, судят в Аиде, ... которые в своей жизни отличались справедливостью. Что меня касается, то я желаю умирать много раз, если всё это правда.... И, наконец, самое главное - это проводить время в том, чтобы распознавать и разбирать тамошних людей точно так же, как здешних, а именно кто из них мудр и кто из них только думает, что мудр, а на самом деле не мудр. Чего не дал бы всякий, о мужи судьи, чтобы узнать доподлинно человека...", - мне интересно было бы услышать твоё толкование того, что он имел ввиду, сказав всё это, зачем? Особенно то место, где он говорит, что желает умирать много раз?
Они подошли к проходу в комнату восьмого, в этот момент раздался звук гонга, Георгий обозначил еле заметный поклон головы, развернулся и направился в обратную сторону, всё также заложив руки за спиной. Восьмой в растерянности и полном недоумении смотрел вслед уходящему от него Георгию. Потом прошёл к себе в комнату и сразу лёг в кровать. Лёжа под одеялом, свернувшись калачиком, он чувствовал, как его трясёт от пережитого волнения, как в лихорадке.
- Он хочет со мной поговорить, и о чём? О том, о чём же я сам думаю, у меня даже сложилось определение представление о том, что лежит в основании, за сказанным. Ведь слово только оболочка, а что внутри, и он вдруг неожиданно спросил меня именно об этом. Просто, обычно, но в то же время, как разговаривают с человеком, которого уважают и ценят его мнение, а не как господин с рабом, вот что странно, он говорил со мной на равных.
На сердце у восьмого было как-то очень хорошо, весело и волнительно. Впервые за долгие годы он заснул спокойно, не ожидая чего-то плохого и не опасаясь никого, а даже с улыбкой.
Прибежав утром к развилке Георгий остановил строй, спустился по тропинке чуть ниже дороги и немного в стороне в скрытой за поворотом отвесной стене открыл широкие ворота в пещеру, в которой лежали всевозможные в большом количестве строительные дорожные инструменты. Пройдя дальше к дальней стене Георгий открыл ещё одни ворота, за ними находилась огромная пещера, в которой лежали кучи темно-серого, почти чёрного, как порошок, песка или массы и сложенные в штабеля ровные по толщине плоские камни. Четыре человека, в том числе и восьмой, побежали дальше, заканчивать расчищать от камней дорогу, а остальные начали от развилки укладывать, как мозаику, ровный слой песка, а затем камни. Уже с самого утра у восьмого было приподнятое возбуждённое настроение. Обычно он безошибочно просыпался за несколько минут до гонга, потом он либо лежал и ждал, когда тот прозвенит, либо вставал, одевался, мылся и с гонгом сразу шёл к кухне. Сегодня всё было как обычно, за исключением того, что сразу после еды, восьмой пришёл к себе в комнату и открыл книгу на том самом месте, где звучала фраза, которую вчера произнёс Георгий. Восьмой понимал, что ему только сейчас удастся немного освежить в памяти те мысли, которые когда-то возникли в его голове, и он готов был ими поделиться с Георгием. В течение дня, ворочая без остановки тяжеленые камни, не очень-то подумаешь о чём-либо.
Восьмой часто задавал себе один и тот же вопрос, как правило вечером - тогда, в начале, той ночью, когда он достиг некоего порога своих физических сил и остановился, он тогда понимал, что резерв его исчерпан, он его реализовал полностью без остатка, но за ним всё равно что-то есть ещё, иначе он бы тогда не выжил. Он, с тех пор, знает свой физический порог, за который переступать нельзя. Но каждый день, работая, он соизмеряет каким-то образом свои силы так, что, добравшись до своей комнаты, всегда стоит на пороге резерва, перед ним, но не переступает его и, в то же самое время, не бережёт его. Но, почему? Почему никогда он не старается даже в мыслях сэкономить силы во время работы, а всегда изо дня в день находится на грани остановки перед неким невидимым и неосязаемым порогом неизбежности, за которым следующий шаг сделать будет уже невозможно!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
- Создателя трудом здесь Мир твой сотворён!
- Но Ты забыл что время служит мне
Ты можешь прекратить его или замедлить убив меня
Но Сам тогда не будешь быть!
- Ты есть когда есть Я и не иначе
Вот слово о противоречии твоём!
- Я без тебя не буду?
- С чего ты возомнил не весть что о себе?
Не Я ли создал Мир?
- Не Ты!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Перед ними была отвесная стена к вершине, очертания будущей дороги извивались змеёй и пропадали, там, высоко, на небе. Они понимали, что за вершиной видимо дорога заканчивается, иначе их бы не было сейчас всего четверо. Камней на дороге было не много, во всяком случае, значительно меньше, и они были не такими большими, как до подъёма, потому работать было значительно легче. К вечеру восьмой чувствовал, что даже не устал так, как всегда. За день они практически расчистили четверть подъёма, оставалось работы всего на несколько дней, не более. Уже в темноте они добежали до развилки, строй их ждал, и все бегом вернулись в пещеру.
У себя в комнате восьмой быстро вымылся и лёг на кровать поверх одеяла, максимально расслабился, чтобы как можно быстрее прийти в себя, отдохнуть и восстановиться. До гонга оставалось немногим более часа и нужно было торопиться, восьмой не хотел терять время, отведённое неожиданно ему для беседы с Георгием. Он на короткое время по обыкновению, как бы отключился, и буквально через несколько минут встал уже отдохнувшим, направился быстро в колонный зал.
Выйдя на середину зала, он огляделся и никого не увидев, не спеша пошёл по направлению к библиотеке, но неожиданно обернулся, позади него с лестницы спускался Георгий, он был в своём обычном длинном сером балахоне. Восьмой подождал, пока Георгий своим неторопливым шагом не поравнялся с ним.
- Пойдём, выпьем чаю, - Георгий жестом пригласил восьмого следовать за ним. Дойдя до кухни, прямо напротив неё он открыл небольшую деревянную дверь и вошёл в большую комнату, очень высокую. По стенам висели полки, на которых стояло множество стеклянных банок, коробок, пакетов. Посередине комнаты был большой каменный восьмиугольный стол, на нём стояло несколько разной формы чайников. Георгий налил из одного из них чай в две глубокие чашки и одну из них подал восьмому. Чай был горячим, душистым и удивительно вкусным.
- Сюда никто не заходит, а напрасно, чай очень хорошо восстанавливает силы после работы, - Георгий пил не торопливо, с чувством, небольшими глотками, как бы даже размышляя над вкусом после каждого глотка. Восьмой же испытывал просто наслаждение от необъяснимо охватившего его чувства полного покоя. Выпив в молчании чаю, они вернулись в зал и пошли по направлению к библиотеке. Не останавливаясь, прошли мимо неё, потом прошли то место, до куда вчера дошёл восьмой и минут через пять свернули в боковой высокий арочный проход и метров через сто вошли в гигантскую пещеру. Восьмой застыл от неожиданности, перед ними был большой сад, прямо в пещере. С высокими деревьями, полянами, клумбами, водоёмами, повсюду слышалось щебетание птиц, было влажно и тепло - здесь царило вечное лето.
- Это даже теперь и не сад, а, как видишь, большой лес, в котором не посвящённому легко заблудиться, он простирается в глубь на много, много километров, - Георгий свернул на боковую, вымощенную небольшими каменными плитами дорожку, - мудрец в одной фразе объединил три важные идеи: желаю, умирать и много раз. Что ты думаешь по поводу этих идей? - Георгий смотрел на восьмого.
- Да, пожалуй, это так, но, как ни странно, меня больше поставило в тупик не сама фраза, а её продолжение или окончание: если это правда. Всё им сказанное имеет значение, смысл и природу только если это правда, но как это узнать, правда ли то, что говорят об Аиде и судьях? Кому это ведомо, кто может ответить, кому верить?
- Замечательно, - на лице Георгия появилось, что-то вроде внутренней улыбки, - значит, в том, что сказано для тебя нет сомнений, ты принимаешь идею даже если этого в природе нет, но возможность постичь её остальными людьми для тебя важнее, не так ли?
- Да... - восьмой даже не задумывался об этом когда говорил, это Георгий открыл перед ним сейчас, своим вопросом, это, несомненно, абсолютно так, восьмой был поражён, проникновенным мышлением Георгия, - мы не знаем, а можем только верить в это, что между смертью и жизнью нет никакой разницы для мудрости. В том, в чём заключается то понятие, сказанное им - познать человека! Они одной природы для него, через суд справедливых - это самое важное в его словах..., я так думаю, - несколько смущённо пробормотал в конце восьмой.
- Суд в Аиде, я должен тебя разочаровать, совсем не то, что многие для себя представляют. Суд, по большом счету, простая формальность. Да, как ни странно, обычная формальная рутина и задают там только один вопрос, и от того какой будет ответ зависит не всё, как предполагается, а совсем ничего. Там только обмануть не удастся..., ответ каждый видит сам, он не судьям нужен, а тебе... и всё, больше ничего..., совсем ничего.
- Так зачем тогда суд, если от него ничего не зависит? Для чего он..., ну не просто же так Творец судит лично? В чём тогда его смысл, если ничего он не несёт, даже наказания?
- Творец никого не судит, судит человек себя сам, и только осознав вопрос, а вот непосредственно сам вопрос задаёт именно Творец, это правда, только он и только на суде. Потому человек снова возвращается к жизни, чтобы ещё раз попробовать на него ответить, это загадка..., вечная загадка Сфинкса, как ты помнишь.
- Какой вопрос, о чём он спрашивает?
- Вот это я тебе не могу сказать, вопрос для всех один, но у каждого он свой, у каждого... и у тебя будет свой вопрос от Творца, когда предстанешь перед ним.
- Мудрец потому и сказал получается, что, не решив эту загадку, ты будешь снова и снова возвращаться к жизни, потому что смерти нет, а есть загадка, так что ли? Не умирать он желает много раз, а именно возвращаться к жизни, чтобы, наконец, разгадать её..., это он называет - познать человека? Только так?
- Да, что-то в этом роде, - Георгий внимательно смотрел на восьмого, - неприятно это осознавать, но загадки тоже нет....
- "... Что же это у вас, чего ни хватишься, ничего нет! ...", - восьмой с сомнением покачал головой, - один раз это уже было сказано.
- Это потому стало загадкой, что человек отрицает сам вопрос, как таковой. Вопрос есть, но человек отрицает его..., хотя знает его и всегда знал, потому даже и вопроса не стало..., хотя, он сам его задал..., сам себе. Творец не задаёт никаких вопросов, а напоминает о том, что человек хочет понять - самого себя - загадка, на которую нет решения..., вопрос, на который нет ответа. Вот куда сейчас загнал сам себя человек, подумай об этом и завтра мы с тобой обсудим этот казус.
- Ты хочешь сказать, что каждый человек, умерев, и попав в Аид, представ там перед судьями, услышит вопрос: "Как ты жил?", да...? Но мудрец уже ответил на него, он уже дал нам понимание истинной жизни человека в обществе, это хорошо известно, тогда в чём загадка..., может, он что-то не учёл? Совсем малую часть, которую просто не счёл для себя нужным упомянуть, думая, что все и так знают о ней, а теперь мы, после него, её ищем, а она на самом виду лежит?
- Нет, она на самом виду не лежит и не упомянул он её не потому, что счёл не важной, совсем не в этом дело, - Георгий глубоко задумался на время, потом, посмотрев на восьмого, продолжил, - человек должен сам задать его себе. Сам! Только после этого он станет вопросом, а не загадкой Сфинкса. Ведь в чём проблема, она в том, что человек его пока не задал..., потому и вопроса нет. Скоро твоя работа здесь закончится и дорога, которую ты строишь, вероятно, приведёт тебя к человеку..., там за перевалом, с которым тебе может быть придётся встретиться..., а для тебя, я думаю, что неизбежно..., она приведёт тебя к нему, но не подготовленным с ним лучше никому не встречаться. Ты уже познал предел физического мира и открыл для себя, что им не ограничено сознание, оно простирается значительно дальше. Ты, пока, не познал суть истинного значения, но допустил такую возможность, что смерти нет, а есть лишь переход из одного мира в другой и обратно, столько раз, сколько необходимо для того, чтобы постичь человека - постичь себя. Теперь ты готов к самому главному - понять, что вопрос не просто должен быть задан, а на него необходимо дать ответ - в нём смысл жизни. Но должен тебя огорчить, Творец не даёт бесконечное количество попыток. Рано или поздно завод в часах всегда заканчивается, и они останавливаются. Он без сожаления сотрёт все миры, а начнёт ли в этот раз заново - неизвестно! Скорее всего, нет.
- Почему, что его беспокоит? Он больше не верит в человека, и не надеется на него?
- Его беспокоит только он сам. Как-то очень давно Он задал себе вопрос: почему из раза в раз, от человека к человеку, от рода к роду, от цивилизации к цивилизации... и так всегда - всё оканчивается смертью, а не продолжает жить? И, что самое главное, - никто не хочет жить! Что он не учёл в человеке, что тот не знает своей сущности? Почему его это совсем не волнует, не трогает и не беспокоит? Только единицы, и то лишь в рассуждениях, пусть интересных, поучительных, но только в рассуждениях затрагивали те вопросы, которые Творцом положены в основу Мироздания..., в основу!..., а они никого, ни то что не волнуют, а даже не рассматриваются, как существенные. Может Творец сам не понимает, что творит? Но, возможно ли такое?
Они вместе вышли из сада-леса в колонный зал и пошли по направлению к лестнице, дойдя до колонны у входа в комнату восьмого они ненадолго задержались.
- У нас с тобой осталось не так много времени, я очень надеюсь на тебя, что ты всё-таки сумеешь постичь суть противоречий, ведь не решённые вопросы не остаются без дела, а имеют свойство возвращаться, при том всегда в самое не подходящее время. Таков уж закон, который ты уже высказал в притче о куске хлеба. Осталось пересечь пустыню.
С лёгким кивком, Георгий развернулся и пошёл от восьмого, заложив по обыкновению руки за спину и погруженный в раздумья. Когда он скрылся из глаз за колоннами, прозвучал гонг.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
- Нелепость в устах твоих: ты есть лишь потому что Я тебя создал!
- Ты не меня создал а образ свой а я "стал" тем кем есть - Собой!
Я сам себя создал - я есть! Тебя же нет
Никто не знает про тебя и не узнает от меня секрет.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
На следующий день расчищать дорогу от камней отправились уже только двое. Восьмой с напарником трудились весь день, не прерываясь по обыкновению даже на короткий отдых, оставалось уже менее половины пути до вершины, когда быстро начали сгущаться сумерки. Они быстро побежали назад, пока солнце совсем не скрылось за горами. Бежать в полной темноте в горах очень опасно, их уже ждали и строй быстро начал возвращаться домой. Восьмой отметил для себя, что дорогу выкладывают камнями очень быстро. Они столько времени и сил потратили на то, чтобы её расчистить от каменных завалов, а сейчас он увидел, что всего за два дня выложено уже половина дороги и через несколько дней работа будет закончена.
У себя в комнате восьмой быстро вымылся и, не тратя время на отдых, сразу пошёл по направлению к саду-лесу, где он надеялся найти Георгия. Проходя мимо кухни, восьмой задержался и после короткого замешательства, быстро открыл деревянную дверь и вошёл в чайную. В одиночестве выпив чаю, восьмой уже чуть успокоившись, направился к саду-лесу, по дороге удивляясь самому себе, отчего он так нервничает и торопится. Он ходил по дорожкам, по которым они вчера гуляли и никого не видел, пока неожиданно не заметил невдалеке большой пруд и сразу услышал еле уловимый звук струящейся воды. Восьмой вышел к пруду и увидел Георгия, тот сидел перед небольшим водопадом на каменной скамье и смотрел на воду, как та стекает с небольшого каменного уступа. Георгий был погружен в себя, на его лице, да и во всём облике чувствовалась усталость, опустошённость и некоторое даже ощущение обречённости. Восьмой подошёл и остановился в ожидании в стороне, не решаясь близко подойти к Георгию, чтобы не нарушить его размышлений. Тот через некоторое время задумчиво посмотрел на восьмого, стоящего в ожидании. На лице Георгия он заметил еле уловимое выражение мимолётной радости: "Неужели он рад встречи со мной!?", - не решаясь признаться себе в этом, удивился восьмой.