- Сейчас восемь вечера! На улице почти ночь, а за окном зима! Ты предлагаешь мне зимой уйти в отдаленное место, а такое у нас только глубоко в лесу?!
«Да. И немедленно» - холодный, жесткий приказ, который неожиданно остудил мою голову и заставил от бессилия стиснуть зубы. А ведь Фонг может быть далеко не одуванчиком с такой-то работой и стилем жизни.
Противно.
Смотря на кончики пальцев, представляя пощипывающие ощущение пляшущего алого пламени и представляя его, я чувствовала, как по спине пробегает толпа мурашек. Холодные пальцы страха и ужаса скользили по коже.
Кажется, теперь я знала, чего боюсь больше пауков.
Я боялась красного, бесконтрольного бешеного пламени.
- Хорошо… - выдавила я, чувствуя, как сводит зубы. – Поняла. В трех часах езды от города есть деревня, тихая глухомань, там гораздо безопасней, а всякие странности списывают на болото. Байки сплошные, люди суеверные. Туда и направимся.
Кто бы мог подумать, что я в десять часов вечера из-за отсутствия транспорта, я буду стоять на трассе с тяжелым рюкзаком и полной экипировкой на все случаи жизни. На улице был уже как неделю март, и теплая весна вступила в свои права, о чем говорит темнеющий по бокам дороги в канавах снег.
Я поступала как сумасшедшая, отправляясь пешком в сто восемьдесят километров до глухой деревни, оставляя квартиру, работу, заботы, друзей, топая в ночь по трассе и искренне радуясь, что спустя почти сто километров ноги еще способны идти, а полдень можно встретить в придорожном мотеле.
Подарочек, мать ее, в деревню Камышовка на восьмое марта к бабушке Алене приехал. Последние сто километров, я безучастно просмотрела сидя в автобусе в стекло. Ноги гудели, глаза слипались, но страх, дикий страх гнал меня, запрещая спать.
Я боялась, что сорвусь.
Потеряю контроль.
«Прости. Мне очень жаль»
- Похуй.
Тишина. Почему-то именно сейчас я чувствовала, как медленно, но верно, я снова становлюсь серой. Будто свет взяли, и выключили, а мир потерял все краски. Противно, но сил бороться и что-то менять нет. Признание Фонга, что он относится в том мире к Теневому Миру, да еще и занимает не последнее место, заставило меня что-то сломать в себе, или сломаться.
«Елена…»
- Заткнись, Фонг, не мешай пейзажем любоваться.
«Елена, я бы сделал все что можно, но я никак не могу повлиять на ситуацию»
- Да. Я понимаю…
«Елена!» - Фонг никогда не повышал голос и не давил своим авторитетом, но сейчас, когда он чуть-чуть, но все, же ярче обозначил свое присутствие в моей голове, я не испугалась, а только безразлично пожала плечами.
- Все в порядке Фонг, правда.
«Я все прекрасно вижу» - начал учитель, но я не обратила на него, ни малейшего внимания и на его попытки достучаться до меня.
- Мне вот только одно интересно…
«Что?»
- Когда… я стану ненужной?
«О чем ты?» - до меня донеслась эмоция… страха? Опасения? Неверия?
Да плевать если честно.
- Когда я сдохну?
«Елена» - жестко печатая слова начал, как оказалось мафиози. – «Я никогда не…»
- Ой, да брось Фонг! Это же ваша работа и вы не оставляете свидетелей? Просто интересно, когда вы меня убьете?
«Елена…»
А я засмеялась. Чуть истерично и нервно, вытерла выступившие слезы на глазах рукавом и двинулась с вокзала в сторону улицы, на которой живет бабушка.
На душе было на редкость паршиво.
И страшно.
А еще, как-то одиноко и тускло. Противно.
Разочарование.
Я уже ничему не верила.
Комментарий к Глава 5 или проблемы
Мрачновато как-то… но мы легкий путей не ищем.
========== Глава 6 или жесткий урок ==========
— Привет, моя хорошая, скучала, маленькая?
Веста утвердительно гавкнула, и замахала хвостом, заставляя расслабиться и улыбнуться. Собака уже давно не была малышкой, вымахав выше колена и отрастив клыки, которые без труда дробили почти любого вида кости. Я помнила эту собаку еще неуклюжим, белым щенком, с рыжеватым отливом короткой шерсти, который вразвалочку, словно бочка на ножках, бежал ко мне на зов.
— Прости, что так долго. Дела, они сама знаешь какие, — Веста согласно что-то проворчала, утыкаясь острым носом мне подмышку и тараня лбом. — А бабушка Алена дома?
— Р-рав!
— Ну, будем считать, что да.
Напоследок потрепав собаку по холке, я встала с корточек, и направилась к ступенькам. Те скрипнули, пропуская меня на веранду, где были постелены чистые половички, на которые я, быстро сняв ботинки, отставила обувь и прошмыгнула в коридорчик, ногами в, скрывающих шаг, носочках аккуратно ступая по полу.
В доме пахло выпечкой и яблочным повидлом, заставляя меня с удовольствием вдохнуть божественный запах моего детства.
— Один раз в год, сады цветут… — тихо доносилось из кухни.
Быстро и бесшумно свалив рюкзак и развесив одежду, я проскользнула по коридору и из гостиной на кухню, остановившись в дверях, облокачиваясь на косяк.
Маленькая, сухонькая фигурка бабушки, ловко нарезала пластики теста, украшая сеточкой пирог. Ее фартук и руки были запачканы белой мукой, а седые, стянутые в тугой пучок, волосы, были прикрыты белым платком. Такой знакомый образ из детства. Только запаха парного молока не хватает, но, увы, бабушка уже не в состоянии держать Буренку.
— Давненько ты ко мне, не забегала, внучка, — тянет бабушка, не оглядываясь и заставляя невольно вздрогнуть, и улыбнуться. — А коли прибегаешь, то ненадолго, да все торопишься.
— А ты вечно все знаешь, — качаю головой и указываю глазами на любимый пирог, который бабушка пекла только тогда, когда я приезжала.
— Все не знаю, но многое, — улыбается бабушка. — Мне, как молодежь говорит, «по статусу положено».
Фыркаю, и обнимаю родного человека, прикрыв глаза.
— Фу, проказница, вся в муке будешь!
— Ну и ладно, не беда!
У бабушки стало больше морщин, но глаза, несмотря на старость, удивительно ясные. Она внимательно смотрит через очки, щурится и прицокивает языком, крутя меня за плечи то в одну сторону, то в другую.
— Ну, что я могу сказать? Изменилась ты, внучка, в хорошую, или плохую сторону я не знаю, но с кем-то ты встретилась на своем жизненном пути, и тебе он мозги вправил. Сильнее стала, что телом, что духом, умнее, — бабушка Алена отпустила меня и повернулась к плите. — У тебя в глазах ураган бушует, а сама без царя в голове. Куда-то ты, девонька моя, впуталась, но лезть не буду, большая уже. А коли помощь нужна, только скажи — помогу.
— Ты всегда была слишком проницательной, бабушка, — качаю головой, с горькой усмешкой на губах.
— Ну, почти век живу, мне положено, — кивает головой бабушка в сторону столика. Ловко управляясь с чайником, заваривает сбор трав, и ставит на стол печенье, на которое я покосилась и отодвинула в сторону. — Ишь ты, кто этот молодец, что тебя от твоей любимой забавы лишил?
— Да вот, вкусы поменялись, — хмурюсь, но ведь правда, так как, теперь смотря на печенье, аж плохо становится, или это не мне?
Поставив чашку, прикрываю глаза и поджимаю губы. Ну, точно! Фонг.
Будь добр, свали, а?
Мысленно запираю его в самой глубине и возвращаюсь обратно.
— Да, внучка, — качает головой бабушка, внимательно смотря мне в глаза. — И давно у тебя так?
Мой выход из реальности в гости к моей шизофрении?
— Достаточно, — тихо вздыхаю, моментально теряя весь свой веселый вид и становясь мрачной. Апатия надавила со страшной силой. — Я не знаю, что с этим делать.
— Ничего, все образуется, — гладит меня по голове бабушка. — Ты надолго ко мне?
— Пока не знаю, — мотаю головой. — Возможно, надолго. На неделю так точно.
— Ну, вот и хорошо. Подруга твоя извечная, Ксюшенька, приехала.
— Ксюша? — я моргнула и улыбнулась. Яркая рыжая Ксюша была одним из самых дорогих мне людей. Подруги с детства не разлей вода, жили на соседних улицах. Мы с ней уже год, как не виделись, а тут такая удача!
— Да-да, рыжая твоя приехала! Ну теперь уже завтра свидитесь, ешь пока и иди отдыхать. Вон какие глаза красные!
— Хорошо! — настроение стремительно поползло вверх.
***
Медитация… Как много в этом слове. Сделав привычный утром комплекс упражнений, я вытащила дедовы охотничьи лыжи и быстро дошла до старых разрушенных зданий бывшего колхоза. Крыша и не до конца разбитые стекла мешали набиться туда снегу, так что простора для тренировок было достаточно.
Усевшись поудобнее, я попыталась найти ту самую золотую середину, ту самую гармонию. В первый день у меня ничего не вышло. Я просидела там до девяти утра и плюнув на все ушла обратно отогреваться дома с яблочным пирогом. Все отрицательные эмоции я тут же пыталась гасить, хотя как по мне, Фонг очень старался вывести меня из себя, чем вызвал только раздражение и слабо тлеющие где-то внутри угольки злости, готовые в любой момент перерасти в бушующую ярость.
Еще и Ксюша в город до больницы смоталась, — для чего не знаю, но дня три ее точно не будет. В глубине души тут же всколыхнулись лепестки ярости на угольках злости, которые я задавила усилием воли.
Хрен тебе.
Фонг продолжал меня выводить из себя и на второй день, и на третий. На четвертый пламя удержать в узде не удалось. Ярко-алые язычки пламени, объяв мою руку, которую я решила разбить, в надежде на отрезвляющую боль, сделали мой удар чудовищным. Бетонная плита, оставшаяся валяться со штырями арматуры, которую я часто использовала в качестве площадки для медитации, рассыпалась в труху, вместе с арматурами.
С одного, не слишком сильного удара.
От шока я плюхнулась на землю и попыталась унять дрожь в теле. А если бы это был человек?
«Теперь тебе ясно, чем может грозить потеря контроля?» — голос Фонга был все также спокоен и ровен, но в голосе проскальзывали стальные нотки, от чего, если бы я стояла, то у меня подогнулись ноги.
— Ты… ты этого и добивался все это время, чтобы я могла осознать все масштабы катастрофы? — безжизненным голосом спросила, чувствуя себя полной идиоткой.
«Да. Надеюсь, урок усвоен»
— Ты же мастер боевых искусств и из-за этого боец только на близких дистанциях, — я потрясла головой, только представив, что можно сделать с человеком, если как следует ударить. Фонг уже как-то говорил, что чем лучше контроль пламени, тем больше будет сила удара. Я шарахнула по бетонной плите вообще без контроля, а такой результат.
А ведь у Фонга просто чудовищный контроль. К тому же он мастер боевых искусств. Более того, как мне подсказывает интуиция, он самый лучший, в какой-то степени уникальный боец. В начале нашего знакомства я прошерстила интернет и что-то мне показалось, что против Фонга не потянет никто. Тогда мне показалось, что это ошибка, так как Фонг…
Какое же он чудовище…
Тогда в подворотне, когда мы познакомились, мой сожитель мог тех бедных гопников, небрежно отмахнувшись рукой сравнять с землей. Единственно, что спасло тех неудачников, так это то, что Фонг не видит смысла в смертях посторонних людей и предпочитает решать все мирно, за чашечкой чая, но ведь все решить, таким образом, не удастся. Он же Акробалено, Мафия и все такое, а ведь идиотов в любом мире хватает.
Почему-то стало жутко только от мысли, что если бы я была помехой, а Фонг не так добр и подвержен своим принципам и убеждениям, что со мной бы могло стать…
Жуть, какая.
— Господи боже… — я спрятала лицо в ладонях, понимая, что на самом-то деле все это время ходила по краю. Что на самом деле могла уже давным-давно отправиться к праотцам на встречу.
От таких открытий пересохло горло, и я потянулась к рюкзаку за бутылкой воды.
— Мастер… — я сжала кулаки, со страхом смотря на свои руки. — Я буду стараться. Я усвоила ваш урок и все поняла.
«Рад, что ты все правильно поняла»
Но бояться тебя, я все равно стала гораздо больше…
— Что надо делать, Мастер?
«Медитировать»
Этот жесткий урок я усвоила на примере. Без примера, на живом человеке я испытать его не хочу.
Спасибо Фонгу, что он такой учитель. Кажется мне, что если был бы на его месте кто-нибудь другой, то было бы мне ой как тяжко, и наглядными примерами на живых людях вполне бы показали урок.
Комментарий к Глава 6 или жесткий урок
Вот так-то.
========== Глава 7 или неравноценный обмен ==========
Не знаю как, но в процессе быстрого скидывания в рюкзак всего необходимого в подготовке к незапланированному походу, я не заметив, запихала все свои самоучители с тетрадками в рюкзак. Ничего плохого, в общем-то, только теперь сидела после тренировок уставшая телом, но на удивление чистым сознанием и учила языки. Как оказалось, учить их для меня теперь было не проблемой, из-за чего Фонг во время тренировок, которые перешли на новый уровень, решил давать дополнительную нагрузку, только теперь на ум. Поэтому я начала ударными темпами осваивать итальянский, который был мне ближе всего и легче.
Почему-то сила Фонга, о которой я имела хоть и смутное, но представление, не оттолкнула меня от учителя. Я прониклась до глубины души и сама решила пойти на контакт и довериться. Со слов Фонга, я очень недоверчивая особа, но мне это в жизни очень поможет.
Впрочем, о вопросах доверия еще пока сложно говорить. Я доверяю Фонгу, как учителю, но вот как другу — нет. Фонгу можно рассказать при случайной встрече что-нибудь наболевшее и забыть, как страшный сон. Учитель из тех людей, который выслушает и даст совет, но все узнанное им, останется в тайне.
Заразительно зевнув, я угрюмо перевернула страницу самоучителя. В единственной кафешке на всю деревню было спокойно и тепло. Да и пирожки здесь отменные, не бабушкины, конечно, но тоже ничего.
Когда в кафе появилась рыжая макушка — я не заметила, но Ксюша поспешила уведомить меня о своем присутствии, сразу же, с присущей ей бесцеремонностью залезть в мои вещи. Настолько привычное действие, что я даже не сразу обратила на это внимание.
— Итальянский? — Ксюша открывает первую пухлую тетрадь, а потом начинает заглядывать в другие. — Английский? Японский? Французский? Китайский?!
— Ага, — киваю, уткнувшись в словарь.
— С чего бы?
«С того, что в моей голове теперь живет непрошибаемый мастер боевых искусств…»
— Это… для саморазвития…
— Охереть у тебя эволюция… — тянет Ксюша, щупая мой лоб. — Ну-ка, руки вытяни!
— Ты офигела?!
— Дорогая моя, ты колешься?
— Нет, — наклоняюсь к ней доверительно, шепча на ухо. — Я схожу с ума.
— Ну, да-да, конечно, — скепсис на Ксюшеной мордашке был непередаваем, но зеленющие колдовские глаза, выдавали ее своим веселым блеском с потрохами.
Такие быстрые и не всем понятные диалоги ни о чем и обо всем сразу, были у нас в порядке вещей. Ксюшка была все такой же яркой и заводной. Улыбка до ушей и счастливый взгляд. Пацанка еще та, но теплое платье говорило о том, что все меняется.
— Я смотрю, ты стала походить на женщину, хоть и отдаленно… — протянула, пытаясь ее поддеть.
— Ленка, Ленка, ты просто не знаешь, что со мной произошло за эти полтора года!
— А что произошло? — недоуменно моргнула.
— Я влюбилась! — Ксюша радостно и нежно улыбнулась и повертела на пальце кольцо. — Прости, что не позвали тебя на свадьбу, но мы решили все по-семейному. Тихо-мирно без всякого триумфа. Решили сэкономить денег на квартиру, вот.
— Ксюша… — я подорвалась с места и обняла ее, стиснув со всей силы. — Поздравляю! Ой!
У подруги из-за расстегнутой куртки был виден характерно округлившийся животик. Пораженно замерев, я аккуратно присела на корточки, и не думая, как это выглядит со стороны, потыкала в округлый живот пальцем.
— Щекотно же!
— Ксюша… — я покачала головой. — Ты невероятна!
— Я знаю, — смущенно улыбнулась подруга, сверкая счастьем во все стороны.
Она была такой счастливой. Нежный взгляд зеленых глаз был обращен на животик и руки, которые она положила на него в защитном и счастливом жесте, не заставили остаться равнодушной. Она очень сильно изменилась. Была той еще пацанкой с задорным взглядом зеленых глаз, которая всех ухажеров хуком с правой выносила на раз два, а теперь почти мама. Ксюшка стала женщиной. Повзрослела.