Рогозин вздохнул, мечтательно глядя вдаль.
— Россию вспомнил? — спросила вполголоса Луна по-русски. Гермиона горячо спорила с Невиллом и их не слышала.
— Угу… Вот бы сейчас мне на мою дачу! К речке, к родным берегам… — слегка грустно улыбнулся Вячеслав.
— Я тоже скучаю по своему коттеджу… У меня столько всего там есть!
— Ребята, — дробно стуча зубами проговорил Невилл, — пойдемте в замок! Очень похолодало… — он начал прыгать на месте, пытаясь согреться, но неловко поскользнулся на замершей луже и чуть было не упал, чудом удержась на ногах.
— Тебе бы в России пожить, — хмыкает Рогозин, — у нас там зимы гораздо холоднее, чем здесь!
— Угу, — заметила Полумна. — Я согласна со Славой!
Слава получил долгожданное разрешение от матери, и сейчас они с Полумной с чемоданами стояли в очереди к камину, который должен был переместить их в коттедж. МакГонагалл проверяла списки, старательно вычеркивая отбывших. Только после того, как очередной ученик или ученица благополучно отбывали, она кричала фамилию следующих. Камин был специально настроен на все направления и части света — многие проводили каникулы вне своих домов, например Малфой, под завистливые взгляды слизеринцев-сокурсников, отбыл на известный итальянский курорт.
Вместе взяв пригоршню летучего пороха и крикнув координаты («Россия, поместье Лавгудов!») их, прежде чем они прилетели в камин коттеджа Луны, основательно потрясло и припорошило золой с пеплом.
Дмитрий Юрьевич сидел перед камином, выжидательно глядя на то, как двое выбирались из него. В руке у него был бокал с красным вином.
— Крестный! — чумазая и перемазанная сажей с ног до головы Луна вмиг вылетела из камина в объятия к любимому крестному отцу, при этом выпустив чемодан из рук, который «удачно» ударил Славу по ноге. Тот, не сдержав болезненного восклицания, зашипел от боли, выбираясь из камина.
— Прости, Слав! — испуганно выпутываясь из теплых объятий мужчины и оборачиваясь к парню, сказала Полумна, — очень больно?
— Да нет… — мальчик, выпустив чемодан из рук, начал растирать ушибленное колено, — все нормально… Здравствуйте, Дмитрий Юрьевич!
— Здравствуй, Вячеслав. Идите оба мыться. — Приказал им Александров. — Все вы с ног до головы в этой золе!
— Да, — заметил Рогозин, глядя на свое отражение в серебряной большой вазе и удивленно поднимая брови. — Неплохо бы было… Помыться и переодеться…
Коттедж Луны производил впечатление большого дворца — все роскошное, аристократическое и дорогое. Витые мраморные лестницы казались воздушными, и словно бы парили в воздухе, на стенах висели прекрасные картины природы, в основном — родные просторы, но встречались и откровенно авангардистские полотна. Они не очень вписывались в общую… картину и быт. Очевидно, это были нововведения отчима Полумны. Все было выдержано в спокойных темно-коричневых, нежно-зеленых и светло-серых тонах. Дом производил впечатление очень и очень богатого поместья.
Пол под ногами был роскошный, лаковый с рисунком. Иногда встречались ковры и ковровые дорожки. Иногда было видно богатые портьеры и струящиеся ткани, которые участвовали в украшении интерьера. Все было продумано до мельчайших деталей: шкафы, диваны, кресла и стулья со столами — все стояло на своем месте. Не было только живых цветов.
У коттеджа было пять этажей. На каждом — не меньше пяти-десяти комнат. Посредине — то есть на третьем этаже, был сделан роскошный, широкий балкон с колоннами, почти обегающий дом со всех сторон. В окна струился свет; было видно лес с парком и прудом, газоны и клумбы; так же были качели и парочка шезлонгов. Но сейчас все это было в снегу…
— Ничего себе «коттедж», — присвистнул Рогозин, рассматривая все вокруг, — это же целый дворец!
— Мой род владел этим поместьем с еще двенадцатого века. — Коротко проговорила девочка. — Наш основатель рода жил здесь, и здесь, после окончания всего, буду жить я и мои потомки… Вход моему отцу сюда запрещен. Мать специально настроила замок только лишь на меня. Именно я являюсь хозяйкой всего этого…
— Мы… где-то под Москвой, да? — спросил парень.
— Да. Пойдем, твоя комната будет на первом этаже. Мы сейчас находимся на пятом. Там, на первом, обитаю я и Дмитрий Юрьевич… С моего разрешения, разумеется.
— На доме чары, я их чувствую…
— Да. Чары иллюзии, сокрытия… Да много их! — Отмахнулась от дальнейших вопросов Вячеслава девочка. — Защиту я обязана обновлять раз в пять-семь лет…
Рогозин, волоча свой чемодан по лестнице, думал о том, как содержится такой большой дом в идеальным порядке. Он не видел в доме ни слуг, ни охранников.
Комната была обычной — высокая, мягкая кровать с пологом, застеленная шелком, у зашторенного окна — стол и жесткий стул с высокой спинкой. Еще в комнате имелся шкаф, и другая дверь, проще входной. Было видно овальное, большое зеркало, стоявшее в углу на резных фигурных ножках.
— Там ванная и туалет. — Разъяснила ему девочка, перехватив его взгляд. — Мама никогда не любила совместные душевые… Во всех гостевых комнатах, кроме гостиных и кухни, есть такие вот комнатки…
— Здорово…
— Когда она уезжала, то запечатала дом на заклятие, и настроила его чары и защиту только на меня. Без моего персонального позволения сюда никто не проберется. Даже если это будет спецназ. Они просто не найдут дом на территории. Так работает магия.
— Класс!
— Ты голодный? Пойдем на второй этаж, в столовую залу.
— Эээ, залу? — Вячеславу показалось, что он недослышал. Но он шел за ней.
— Ну, я ее так в детстве называла, и название крепко за ней закрепилось, — развела руками девочка.
Они сменили мантии на простецкую одежду. Рогозин надел синие джинсы с черной рубашкой и ремнем, а Полумна — сменила школьную форму на классическое, прямое платье, светло-бежевого оттенка. Они оба привели себя в полный порядок и отмылись от каминной пыли и гари.
Дмитрий Юрьевич уже ждал их; зала представляла собой огромную белую залу. Тут был стол из красного дерева, стоявший четко посередине, вокруг — множество таких же стульев. На столе была белоснежная скатерть с тонкой золотой канвой. Посередине стола — большая фарфоровая белая ваза с веселым сюжетом — вся исписанная фруктами. Она делала пространство чуточку веселее. Занавески были шелковыми, с такой же канвой как на скатерти и с золотыми нитями, продетыми в ткань.
— Я вас жду, — улыбнулся мужчина. Он сидел посередине пустого стола, недалеко от окна. — Садитесь…
Рогозин сел молча, все еще полный впечатлений о новом месте.
Перед ним лежал столовый серебряный прибор, фарфоровая тарелка и белые как снег салфетки.
— Сегодня у нас пир, поэтому… — Тут Дмитрий Юрьевич сделал щелчок пальцами и перед изумленным Вячеславом предстали почти все его любимые русские кушанья. — Угощайтесь!
Щи, нежнейший язык с зеленым горошком и соусом, рыба под шубой и многое другое, не менее вкусное — и Рогозин понял, что сейчас просто лопнет. Никакого дурацкого поднадоевшего за месяцы тыквенного сока или невкусных мятных леденцов! Только русская, вкусная и питательная еда, морсы и свежевыжатые соки разных сортов.
— Кажется, я слегка переел, — Рогозин сыто откинулся на стуле. — Офигенно вкусно, спасибо! А то английская еда вся жирная и какая-то… топорная, без выдумки.
— Да, — Луна все еще держала вилку в руках, — а теперь можно и чай с кофе…
Вся еда быстро исчезла и на смену обеденному столу пришел чайный и кофейный. Пирожные, конфеты, печенье, булочки, масло и сахар… Два сладких пирога…
— Вау! Самовар! Это же… В нем самый вкусный чай на свете получается! — рассмеялся Рогозин увидев пузатого «гостя». — Классно!
— Черный или зеленый?
— Давай черный чай, Полумна, а Дмитрий Юрьевич?
— Кофе, чтобы взбодриться. С пирогом. Там творожный был… Луна отрежь, пожалуйста, мне от него кусочек!
Пир закончился далеко за полночь — от такого стола не хотелось расходиться по постелям. Все трое за чаем разговаривали о школе, о новых впечатлениях, об учителях и учебе.
В итоге полусонные Луна и Слава только с напоминания Александрова расползлись по своим комнатам. Весь дом был освещен «вечными» магическим свечами, и таинственные, дрожащие тени бежали по стенам и потолкам от каждого дуновения ветерка.
Рогозин едва успел натянуть на себя одеяло, как уже крепко спал.
Его с утра разбудила смс-ка следующего содержания: «Слава, я знаю что ты сейчас в России. Ответь.»
Иван, его крестный… Отследил по браслету. Что же, придется…
После второго гудка, Тихонов взял-таки трубку:
— Привет, Слава.
— Привет, крестный… Я сейчас в гостях у подруги… Не говори маме, что я вернулся в Россию раньше. Я хочу сделать ей сюрприз… — быстро проговорил в трубку Рогозин-младший.
— Она тебя по головке не погладит за это… — изрек программист.
— Да не собираюсь я гулять по Москве! — Рогозин удобнее улегся на подушках. — Я в коттедже у Полумны Лавгуд! Мама знает, говорю же! Я — ни ногой с территории, а она — охраняемая! Еще с ними крестный Полумны, Дмитрий Юрьевич…
— Знаем-знаем… Он теперь часто к Галине Николаевне заходит. — В голосе был неприкрытый легкий сарказм.
Рогозин-младший усмехнулся. Конечно, все считают, что он мал, но он-то прекрасно осознавал и видел что мама одна — без мужчины. Тем более, он тоже являлся «стоящей» причиной — не заводить романы. Если у них с Александровым что-нибудь получится, то он будет только рад за мать. Тогда Луна станет ему сестрой. А это круто — он ведь очень хочет сестру или близкого человека!
— Ладно, я тоже вам всем подарки везу… — сдал себя с потрохами Рогозин. — Через три дня клятвенно обещаю прибыть в ФЭС! Честно! Только… Организуй всем нам троим пропуски, а? Ну пожалуйста!
— Оʼкей. До связи, мне пора, твоя мама идет… — Тихонов заговорил тише и едва ли не шепотом.
— До связи!
Рогозин сбросил кнопку вызова.
Следующие дни Рогозин проводил слишком весело, совершенно позабыв об учебе и домашних заданиях. Они с Луной катались на коньках и санках, обстреливали друг друга снегом и строили снежные крепости…
Возвращаясь раскрасневшимися, мокрыми и с ног до головы в снегу, оба бежали к самовару, который мигом согревал их, не давая ни малейшего шанса разыграться простуде. За эти дни пришла посылка Гермионы обоим из Франции с подарками к Рождеству. Конечно же, это были книги…
Невилл (оказывается, у его дяди был комп с инетом) связался с ними, и живо рассказал как проводит он дни отдыха — постоянно приглядывая за двумя редкими экземплярами магических растений, так как дядя был довольно занятой человек — и на Рождество решил остаться у друзей на пару дней. Вместо дяди приехала за ним смотреть его родная бабушка, и поэтому Невилл был под очень плотным «колпаком» досмотра. Как только его позвали (это было слышно даже по связи), он мгновенно попрощался с друзьями, и связь прервалась.
Накануне привезли костюмы Деда Мороза и Снегурочки. Рогозин весело нацепил пушистую белую бороды с колпаком, веселя Полумну, которая говорила, что он сейчас — вылитая копия их незабвенного директора. В мешок аккуратно были сложены все подарки, и аккуратно прощупана «почва» через Ивана Тихонова. Они только что, буквально пару часов назад, закрыли очередное дело, и народу очень хотелось праздника. А вместо всего этого, им пришлось дописывать бесконечные отчеты, и разбирать старые бумаги — надо было передать все в архив, чтобы все старое было сдано, и освободилось бы место для новых папок и новых дел.
Ряженные сейчас ехали в машине Дмитрия Юрьевича. Иногда машину сильно потряхивало — дороги за ночь прилично замело, и джип скакал по ухабам и ямам. Мешок с подарками был тяжелый, но дело того стоило. Все свертки были аккуратно подписаны. На всякий случай были взяты и три запасных «нейтральных» подарка. Мужикам были припасены бутылки с очень хорошим алкоголем — бренди, виски и ликерами, женщинам — дорогие (фирменные) английские косметические наборы. Для матери Слава приготовил чудо-крем из трав, который варил лично (конечно же тайно), и красивый канцелярский набор, который был одним из самых дорогих. Детям сотрудников — хитрые логические игрушки, которые несомненно им понравятся. Луна тоже приготовила подарок Галине Николаевне, но отказалась его показать — сказала, что пусть лучше она сама его увидит.
Джип остановился. Рогозин-Дед Мороз сразу же позвонил Ивану.
— А чего у нас тут собрание? — спросила Рогозина вопросительно приподнимая брови, входя в переговорную. Она была набита битком — были все. — Иван?
— Эээ… — программист зачесал лоб.
— Ну, здравствуйте! — раздался позади явно переделанный неестественный под бас голос, — я надеюсь, что все меня узнали… И мою… внучку. Кто как себя вел в этом году?
Шеф ФЭС круто обернулась — в дверях стоял невысокий Дед Мороз в красивом длинной шубе и красивая светловолосая Снегурочка в голубом.
— Хорошо, Дедушка Мороз, — дружно сказали все, и так же дружно рассмеялись и захихикали. Рогозина даже не успела что-либо возразить или сказать.
— А раз так, то… сейчас наш олень, — сказал Мороз, и все снова залились смехом, — принесет нам мешок с подарками!
Все покатались со смеху — и даже сама Галина Николаевна, когда увидела солидного мужика в пиджаке с погонами, и с ветвистыми оленьими рогами на голове. Это оказался Дмитрий Юрьевич. С оленьими рогами на голове.
— Итак… — Дед Мороз развернул список, — начнем… Хотя… Мне в этом дико жарко. — Признался Мороз каким-то другим голосом, отличным от баса.
Тут он сдернул фальшивую бороду с лица, шапку, варежки и распахнул шубу, и Рогозина узнала в нем своего любимого Славу. Снегурочка тоже сняла шапку и расстегнула голубую шубейку. Полумна Лавгуд рассмеялась.
— Слава! — возликовала женщина, — я думала, что ты в Англии!
— Сюрприз хотел сделать! Получилось? — весело сверкая глазами спросил мальчик.
— Очень! — сказал сидящий Круглов.
— Га-а-аль, — протянула Валентина, — а можно подарки-то всем нам раздать? Ну пожалуйста!
— Можно. Куда же Дедушке Морозу — и без подарков окружающим?
Рядовые сотрудники, получив милые вещицы для поднятия настроения, шушукаясь и весело смеясь разбежались по своим местам. Остался весь «основной» состав.
— Ух ты, Слава! Вот это да! Она же небось бешеных денег стоит! — Валентина аккуратно рассчитала сверток, предназначавшийся детям, и пришла в полный восторг — там была железная дорога! — Я думаю, что муж тоже будет в полном восторге! Спасибо тебе за косметику… Такое настроение сразу радостное!
— Не разбегайтесь, так, — Рогозин пошарился в полупустом мешке, — Иван Тихонов! — назвал он следующее имя.
Тихонов разорвал обертку и издал радостный боевой клич — там была пара новых компьютерных игр, которые еще даже не успели выйти в России, и очень хорошие наушники.
— Спасибо! Где ты их достал?
— Полумна помогла. Итак… Майский Сергей!
— Опа! Класс! Вискарь! Неплохо! — Майский хитро подмигнул Круглову. Намерение снять пробу с напитка появились почти мгновенно.
— Не на рабочем месте, Сережа! — сразу предупредила Рогозина.
— Обижаешь, Галь. Спасибо… А как вы их сквозь таможню протащили?
— Это все Полумна. — Рогозин мигом стрельнул в ее сторону глазками. Девочка, коротко послала улыбку оперативнику.
— Так… Круглов Николай Петрович!
Заместителю тоже достался алкоголь, только дорогой виски.
— Итак… Мама, с Рождеством… Ну… ты поняла с каким… тебя! — и смеющийся Рогозин-младший протянул ей объемистый сверток.
— А это — от меня, — Луна так же вытащила из уже почти пустого мешка сверток странной формы. — В знак признательности. Как-никак Слава — мой друг, и меня очень здорово оберегает в школе…