— Что вы сказали, Поттер? — прошипел Снейп, делая шаг к нему. — Повторите!
— Нет, я… я просто… сэр! — Гарри поднялся со стула, уже предвидя, чем это может кончиться. — Я… я просто так спросил. Случайно… Я не имел в виду, что вы были летом у… — Гарри понял, что окончательно проговорился.
— КТО?! — заорал Снейп, делая ещё шаг вперёд. — КТО тебе рассказал?! Что ты об этом знаешь?! — Гарри показалось, что ещё секунда — и профессор вцепится ему в горло, поэтому благоразумно отступал назад к двери по мере приближения к нему Снейпа.
— Нет, я не… я… ДАМБЛДОР! — наконец выкрикнул Гарри в отчаянии, и это заставило Снейпа остановиться и немного остыть.
— Ах, Дамблдор? — произнёс он елейным голосом. — Прекрасно. И что ещё он тебе рассказал?
— Б-больше ничего, — запнулся Гарри, но тут же поспешил добавить: — Вы сами виноваты! Вы сказали, что торчите в школе из-за меня, вот я и спросил!
Снейп удивлённо поднял бровь.
— А причём тут это? — спросил он угрожающе.
Тут Гарри впервые в жизни пожалел, что он не слизеринец: ему явно не хватало выдержки и самообладания. Теперь он выдал профессору всё, что так хотел скрыть. Деваться было уже некуда и, понимая, что правда — это единственный способ достучаться до Снейпа, он решил признаться.
— Дамблдор сказал, что вы пошли работать в школу, чтобы оберегать меня и защищать. — Снейп тяжело вздохнул и закрыл глаза. Было ясно, что услышать это он не хотел больше всего на свете. — Сэр, он рассказал мне об этом, чтобы я был осторожнее, чтобы не лез… И про то, что случилось летом, он случайно обмолвился. — «Хотя у Дамблдора ничего не бывает случайно», — подумалось Гарри, но вслух он сказал: — Я рад, что узнал об этом. Наконец-то…
— И как, Поттер, — участливо осведомился Снейп с мерзкой ухмылкой, — помогло? Перестали лезть на рожон?
— Если бы знал раньше, никогда бы и не лез, — процедил Гарри сквозь зубы: он ненавидел эту манеру Снейпа так общаться.
— Вот и прекрасно, — улыбнулся зельевар, но через секунду выражение его лица поменялось. — А теперь вон из моего кабинета! Вон! Немедленно!!! — Гарри вздрогнул от такой резкой перемены, машинально сделал шаг назад, но уходить не собирался. — Я неясно выразился? Убирайтесь отсюда, Поттер! И никогда, слышите, никогда не смейте тут больше показываться! Я сегодня же пойду к вашему декану и исключу вас из своей группы. И больше, надеюсь, мы никогда с вами не увидимся. А теперь катитесь отсюда быстрее, пока у меня не возникло желания снова в вас чем-нибудь запустить!
Гарри покосился на полку, где стояла банка с тараканами, которую в прошлом году швырнул в него Снейп. Профессор проследил его взгляд и очень нехорошо ухмыльнулся. Но Гарри решил стоять до конца.
— Профессор, пожалуйста… Не… не выгоняйте меня. Я же не сделал ничего плохого! Я не лез ни в чьи воспоминания и не… я случайно об этом узнал, понимаете?
— Вечно вы во всё лезете, Поттер, — брезгливо поморщился Снейп. — Вы такой дотошный! Не думаю, что вы узнали это «случайно».
— Я не понимаю, почему вы злитесь! — в Гарри закипала такая злоба, что он уже не мог сдерживать себя, слова сами лились из его рта. — Хотя нет, я понимаю. Теперь я прекрасно это понимаю! Вы ненавидите меня, потому что я узнал что-то о вас, о вашей жизни, что-то личное. И не просто личное, а что-то хорошее о вас. Тогда, два года назад, вы не стеснялись при мне показать свою Метку Фаджу, а теперь же беситесь только потому, что я теперь знаю о том, что вы всё это время оберегали меня и спасали, знаю, что все ваши действия были направлены мне во благо, знаю, что из-за меня Волдеморт мучил вас всё лето, потому что пророчество разбилось по моей вине! Вы злитесь, потому что я теперь знаю много… хорошего про вас. Но вы бы предпочли, чтобы я и дальше считал вас трусом и предателем, ненавидящим меня исключительно из-за моего отца. Вы почему-то стыдитесь лучшего, что в вас есть, и упорно прячете это под маской злости и ненависти. Вам проще казаться в моих глазах злобным тираном, чем человеком, который способен помогать, чувствовать и переживать за кого-то. Вы не хотите даже дать мне возможности вас поблагодарить! Вы считаете унизительным принимать чью-то благодарность. Особенно от сына Джеймса Поттера, так? И вообще вы… вы просто… просто… — Гарри задохнулся в бессильной ярости и замолчал, не находя дальнейших слов.
К его удивлению, Снейп не перебивал и даже не злился, а стоял, спокойно и устало глядя на него с каким-то странным сожалением во взгляде.
— Вы закончили, Поттер? — наконец спросил он.
— Всё могло быть иначе, — процедил Гарри очень тихо.
— Но всё так. И никак иначе. И всегда будет так. И никак по-другому. Никогда, — с этими словами Снейп развернулся и пошёл к своему столу, на ходу бросая: — Кстати, советую вам самому поговорить с вашим деканом и отказаться от Зельеваренья по причине вашей неуспеваемости по этому предмету. Чтобы мне не пришлось выгонять вас из своей группы с позором. За последние двенадцать лет я не отказался ни от одного ученика.
У Гарри всё внутри будто упало. Снейп не собирался менять своего решения. И вся эта затея с Книгой катилась к чертям. Но Гарри решил предпринять последнюю попытку.
— Простите, профессор.
— За что? — откликнулся Снейп, присаживаясь на первую парту.
— Я не хотел всего этого говорить… Правда.
— Но ведь сказали. И это, в общем-то, хорошо. Человеку всегда нужно давать возможность выговориться. Но, можете себя поздравить, вы первый, кто позволил себе это в мой адрес.
— Но я же сказал правду! — Гарри почувствовал, как в нём снова поднимается злоба.
— Мне всё равно, что вы об этом думаете, Поттер, — невозмутимо ответил Снейп. — Я допустил ошибку, обещая подумать над вашим предложением. Как показала практика, наши дополнительные занятия ничем хорошим не заканчиваются. Впрочем, и обычные занятия тоже. Мне не нужно было давать добро на ваше присутствие в моей группе. К сожалению, я поддался любопытству. Я, конечно, понимаю, как велико ваше желание вернуть Блэка, но, поверьте, дальше унижаться не стоит — это бесполезно. Просто уходите.
— Профессор, — начал Гарри очень тихо: так плохо ему не было уже давно. — Я уйду, разумеется. Я больше не стану вас тревожить, особенно сейчас: тратить нервы на общение со мной вам не к чему. Но я хочу сказать: я говорил вам всё это вовсе не из-за Сириуса. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я пытался вас использовать. Я бы всё равно не смог, после того, что узнал. Я просто подумал, что вам это может быть интересно, даже если ничего не получится. Я всего лишь хотел… сделать что-то… вместе с вами. — Гарри не врал. После последнего разговора с Дамблдором затея с Книгой стала для него ещё более важной и навязчивой, и он сам не понимал, почему. Осознание того, что ему хочется хотя бы на йоту приблизиться к Снейпу, пришло только что. И неважно, каким способом: опять окклюменция, Зельеваренье или что-то ещё. Мысли Гарри просто не поспевали за его чувствами к профессору, которые теперь настолько изменились, что он не знал, что ему делать и как теперь на это реагировать. — В общем, извините. Я зря всё это затеял. Я просто думал, что теперь у меня появился шанс хотя бы немного с вами… сблизиться. Похоже, это было слишком смелым и наивным предположением с моей стороны. Извините, — и с этими словами Гарри резко развернулся и вышел из кабинета, не дожидаясь, пока Снейп ещё что-нибудь скажет.
Глава 10. Учебник
Гарри влетел в гостиную Гриффиндора не менее эффектно, чем влетал Снейп со звонком на урок, вот только мантия за ним не разметалась — её сейчас на нём не было. Гарри с ходу пнул стоявшее возле камина кресло, в котором обычно сидел.
— Кретин!
— Кто? — раздался голос с дивана у окна.
Гарри обернулся и увидел Рона и Гермиону, сидящих с учебником трансфигурации на коленях: Гермиона вызвалась обучить Рона нескольким несложным заклинаниям. Гарри ничуть не удивился их присутствию: с самого начала года гриффиндорские старосты каждый вечер лично следили за тем, чтобы Гарри вернулся в свою спальню.
— Кто кретин? — повторил Рон. — Снейп?
— И он тоже, — процедил Гарри сквозь зубы и рухнул в кресло.
Ему не очень хотелось передавать их со Снейпом разговор, да он бы и не передал его дословно — за него тогда говорили эмоции. А сейчас Гарри испытывал дикую смесь стыда и злости. Ему вдруг подумалось, что, наверное, то же самое испытывал Снейп, когда отец Гарри подвешивал его в воздухе вниз головой.
— Он согласился помочь? — спросила Гермиона, откладывая учебник.
— Нет, — вздохнул Гарри, откидываясь на спинку кресла и закрывая руками лицо. — Более того, он выгнал меня из своей группы по зельеваренью.
— Почему?!
Гарри подумал немного: с одной стороны, ему не хотелось рассказывать обо всём, что только что произошло, но с другой, ему необходимо было с кем-то поделиться.
— Потому что он узнал, что мне всё известно… И про это лето, и про то, из-за чего он работает в школе. Я проболтался, как дурак! — и Гарри со злостью ударил руками по подлокотникам. — Он взбесился и выгнал меня. Вот и всё.
— Совсем псих, — сочувственно покачал головой Рон. — Окончательно спятил.
— Ничего он не спятил, — заявила Гермиона, снова открывая трансфигурацию. — А что он сказал по поводу Книги?
— Гермиона, какая разница?! — изумлённо уставился на неё Гарри. — Ты разве не поняла? Всё! Он выгнал меня и больше не собирается со мной разговаривать. Я всё испортил!
— Может быть и нет, — ответила девушка, не отрываясь от чтения.
— Что ты имеешь в виду? — тоже уставился на неё Рон.
Гермиона вздохнула и закатила глаза: так она делала всегда, когда собиралась объяснять какие-то элементарные, по её мнению, вещи.
— Ты помнишь, Гарри, каким рассеянным ты был несколько дней после того, как Дамблдор рассказал нам всё о профессоре Снейпе?
— Конечно, помню. Но я же был в шоке! Если бы ты узнала, что из-за тебя…
— Вот именно! — перебила его подруга. — Так почему ты думаешь, что с профессором Снейпом сейчас не происходит то же самое?
— Чего?! — Гарри даже привстал с кресла, а Гермиона аж застонала от непонимания друзей.
— Того! Ты несколько дней переваривал новость о том, какую роль в твоей жизни он на самом деле играет. Но теперь ему тоже нужно время, чтобы привыкнуть к той мысли, что ты всё знаешь. Да, он, разумеется, взбесился, но это был только первый эффект. Ему тоже нужна пара дней, чтобы перестроить своё поведение и отношение к тебе. Вот и всё.
Она говорила это так, будто это была аксиома или теорема из учебника, а двое молодых людей сидели с открытыми ртами, зачарованно уставившись на неё.
— Гермиона… — наконец прошептал Рон. — Ты не хотела стать маггловским мозговым доктором?
— Это называется «психолог», Рон. Хотела. Но мне прислали письмо из Хогвартса.
Рон и Гарри уставились друг на друга. Так прошло несколько секунд. Наконец Рон нарушил тишину:
— Так он и про нас с Гермионой знает? Ну… Что мы тоже в курсе?
— Нет, я не сказал, — ответил Гарри. — Но, думаю, догадывается.
— Значит, он и нас из группы исключит?
— Не знаю, Рон. Спросишь завтра у него сам. Всё. Я спать, — раздражённо ответил Гарри, поднялся с кресла и побрёл в спальню мальчиков, больше не говоря ни слова.
Он лёг в кровать и задёрнул полог. Спать, разумеется, не хотелось, поэтому он лежал, уставившись в полоток. Все мысли, вертевшиеся в голове, были одна хуже другой. Мало того, что он упустил последний шанс вернуть крёстного, так ещё и окончательно поругался с человеком, с которым ещё час назад хотел наладить отношения. Гарри было стыдно за эту резкую перемену в своих чувствах: пять лет он ненавидел профессора, а теперь, стоило только ему узнать, что Снейп для него сделал, он тут же побежал изливать тому душу. Глупо. Даже если бы он не проговорился Снейпу, даже если бы тот и стал помогать Гарри с Книгой, отношение профессора к нему уж точно бы не изменилось. А ведь хотелось… Хотелось, чтобы всё стало по-другому.
Если бы Гарри мог, он без колебаний повернул бы время вспять, вернулся бы на первый курс. Нет, он, конечно, не стал бы поступать в Слизерин, но сделал бы всё, чтобы облегчить работу профессора и добиться его расположения. Гарри ясно понял, что пять лет Снейп видел в нём только сына Джеймса Поттера, такого же дерзкого, заносчивого, любящего нарушать правила и ненавидящего его. Гарри, конечно, ничего и не делал, чтобы изменить его мнение о себе. И, несмотря на это, профессор делал всё, чтобы Гарри был в безопасности. Совестно? Конечно. Ну почему же ему никто раньше не сказал, что Снейп вовсе не плохой человек, а просто странный, скрытный… Почему же ему раньше никто не вправил мозги? Хотя как это никто? Ещё на первом курсе Хагрид, МакГонагалл, Гермиона говорили ему, что Снейп преподаватель школы и что он не собирается красть философский камень. А он не просто не послушал их, но и сумел убедить своих друзей в том, что Снейп предатель. И хоть потом и выяснилось, что это не так, всё равно такие пятна долго не смываются из памяти.
Гарри злился на зельевара всё время, по поводу и без повода, даже когда тот был явно ни при чём. К примеру, гибель Сириуса… Гарри со злости разгромил кабинет Дамблдора, обвиняя в смерти крёстного Снейпа, хотя тот сделал всё, что от него зависело, чтобы уберечь Гарри. А Сириус сам полез в Министерство. И вот теперь Гарри чуть не уговорил профессора попытаться его вернуть, но сам же всё и испортил. С ума сойти, Снейп почти согласился! И это после того, что случилось в прошлом году на занятиях по окклюменции. Кстати, об этом… Гарри не далась эта наука исключительно из-за того, с какой злостью на профессора он приходил на занятия. Конечно, он не мог сосредоточиться! Куда там «очистить свой разум», когда единственная мысль, которая возникает, когда смотришь в эти чёрные глаза, ограничивается фразой «чтоб ты сдох». Частенько Гарри даже казалось, что Снейп прекрасно знает, о чём он сейчас думает. Поговаривали, что профессор настолько хорошо владеет легилименцией, что ему даже не нужна палочка и заклинание, чтобы читать мысли. Хотя чего там читать, когда у Гарри и так на лице всё было написано: злоба и отвращение.