И, наконец, "долгожданная" встреча с родственниками. Может, я черствое и равнодушное существо, но никаких эмоций, кроме неловкости, испытать так и не удалось, несмотря на все попытки. И, наверное, я склонна судить всех по себе, но кажется мне, что родственники тоже особой любовью к потерянному ребенку похвастаться не могли. Смотрели они на меня ровно с тем же недоверчивым любопытством, что и все остальные драконы.
— Ворон, не мог бы ты?… — и глазами показываю, не соблаговолите ли удалиться, дорогой товарищ?
Дракон мою пантомиму понимает мгновенно и без дополнительных разъяснений. Недовольно кривится, но уходит.
Ну, и что же дальше? Родственники… мама, папа и два младших брата-близнеца креативной апельсиновой расцветки. Что осталось о них в памяти моего нынешнего тела? Вроде бы я любила братьев и по-детски восхищалась отцом, о матери не помню ничего, кроме того, что она была постоянно занята близнецами и на меня внимания совершенно не обращала. Впрочем, это совсем не мои воспоминания, они слишком детские, еще незамутненные взрослым скепсисом. Как раз тот период, когда мне начали сниться полеты, и я больше присутствовала в этом теле в качестве наблюдателя, чем управляла им.
Только на нынешний момент это проблему никак не решает. Не имею ни малейшего представления, что делать с родственниками дальше. А значит, в сторону лишние сантименты, от них сейчас все равно никакой пользы, будем общаться в деловом ключе. И в качестве собеседника я сразу выбрала главу семейства, за редкую масть, не зря мне расцветка Геста показалась знакомой. Драконий папа был похож на него, как брат-близнец, что вполне может оказаться правдой.
— Поговорим? — предлагаю.
Он лишь согласно кивнул, в выразительных лиловых глазах отразилось одобрение. Мы найдем общий язык.
Остальные родственники даже с некоторым облегчением вернулись к своим делам, радуясь, что их избавили от тягомотной обязанности изображать эмоции, которых они не испытывали. А мы с главой семейства отправились на неторопливую прогулку до ближайшего очага, где готовили что-то вкусно пахнущее.
Разговор начинаю первой.
— Понимаю, что такой подарок, как я, тут никому не нужен, да и сама не очень-то стремлюсь влиться в семью, но общая ситуация вызывает недоумение. У вас всегда так равнодушно относятся к пропаже детей? И почему на меня все смотрят, как на уродца в цирке?
Дракон бросил на меня чуть виноватый взгляд. Что, совесть мучает? Так совершенно напрасно, я ведь ни в чем не обвиняю, просто понять хочу. Так и сказала. Дракон вздохнул и покачал головой.
— Жалею, что проглядели тебя, У нас ведь не принято привязываться к "пустым" детям. Ты была поздняя, мы не рассчитывали, будто что-то изменится.
— А теперь можно доступно для тех, кто ничего не знает о вашей жизни? Кто такие "пустые" и почему к ним такое отношение?
Подошли к очагу, повара вручили нам две небольшие миски с вкусно пахнущим рагу. Ум, грибочки, люблю! Устроились чуть в сторонке, чтобы никому не мешать, и я на время забыла о обо всех своих вопросах, ублажая вдруг вспомнивший о насущном желудок. Сегодня удалось только позавтракать, да и то не слишком плотно.
Но как только я удовлетворила первый голод, мы вернулись к разговору. Узнала, наконец, кто же такие "пустые" дети. И… нет, аппетит у меня не пропал, и даже настроение не испортилось. Потому что я ожидала чего-то подобного, да и остальное меня не шокировало, все вполне закономерно.
Пустые — дети, которые так и не обрели разум. Меня, помнится, занимал этот вопрос: бывают ли в Заповеднике те, кому не досталось чужого сознания? Значит, бывают, и родители стараются к ним не привязываться. И вовсе не потому, что не хотят любить таких неполноценных, хотя на самом деле они даже более неразумны, чем фамильяры, которых разводят люди, у тех хотя бы за счет ментальной связи с хозяином какой-никакой разум появляется, а эти просто звери. Однако все дело в том, что их отдают людям, еще в самом раннем возрасте. Это позволяет "пустым" обрести некое подобие разума и заодно работает на легенду о полной дикости и безмозглости драконов Заповедника. Потому что фамильяры из них получались гораздо более глупые, чем из питомников, особенно если затягивать с тем, чтобы отдать малышей.
— Я думала, люди невылупившиеся яйца забирают, их разве транспортировать не проще?
— Нет, с тех пор, как мы договорились с егерями, яйца почти не трогают, с ними как раз сложней, нужен определенный температурный режим, от него зависит пол ребенка.
— Как у крокодилов, что ли? — спрашиваю.
— Да, — он улыбается, — примерно.
— И я, значит, была такая "пустая"?
— Не ты, — педантично уточняет дракон.
— Ну да, это тельце, — соглашаюсь. — Но все равно, вот, пропала я, и что, даже никто не забеспокоился, не искал?
— Отчего же, искали сутки. Тело не обнаружили, значит, это не волки и не рысь. Егеря всегда предупреждают, если забирают малышей. Остаются лишь браконьеры.
Железная логика.
— А браконьеры, значит, нормально?
— Разумеется, ведь итог один. На самом деле для нас нет большой разницы между егерями и браконьерами. И те, и другие со всеми предосторожностями доставляют малышей к людям.
Я не стала уточнять, что бывает, если происходит ошибка, и браконьеры украдут не того. То же, что и со мной или с Артемом, в его случае просто вернулся обратно в Заповедник.
О моральной стороне проблемы я даже задумываться не стала. Потому что не мое это дело совершенно, оставаться здесь не собираюсь. То есть и раньше не собиралась, а теперь окончательно убедилась, что не мое это. И дело вовсе не в том, что драконьи родственники приняли не радостно, сама-то тоже энтузиазмом не блистала. Слишком во мне еще свежа память о человеческой жизни, чтобы легко принять драконью родню. Нет, все гораздо проще, я не могу себе представить, как вообще смогу жить в каменных пещерах, при такой скученности да еще и среди этих экзотических светящихся кристаллов. Чтобы такое воспринимать нормально, надо, наверное, с детства привыкать. Я имею в виду драконье детство.
Вернув поварам пустую посуду, мы отправились дальше, прогуливаясь и беседуя. Я расспрашивала о разнообразных мелких подробностях драконьего быта, было просто интересно. Узнала заодно, как зовут моего собеседника, а то прямо даже неудобно, не знаю имени главы семейства. Имя было необычным, Лазарь. Впрочем, как он объяснил — прозвище, оставшееся от прежней жизни, а своего старого имени они уже почти и не помнит. Все равно не пользуется им здесь.
Оригинальненько так, впрочем, новая жизнь, новое имя, в чем-то это даже логично. Ко мне вот прозвище тоже прилипло, как уж оно не нравится, но привыкать начала.
В процессе разговора осторожно поинтересовалась у Лазаря, его тоже предупредили, чтобы не рассказывал мне ничего лишнего, или нет? Предупредили, подтвердил он, однако забыли четко обозначить границы, за которыми начинается лишнее. И улыбнулся поощрительно.
Замечательно, значит, мы сейчас и побеседуем, о драконьем быте исключительно. И глубоко философский вопрос обсудим заодно, например, один меня чрезвычайно интересует давно: откуда же мы все взялись?
— А вот это даже тут достоверно не многие знают, — ответил мне дракон. — Существует легенда… а сколько в ней правды, определить затруднительно.
— Что за легенда? — интересуюсь.
— Древняя, поэтичная и очень длинная — улыбнулся дракон. — Я могу пересказать коротко самую суть, но тебе лучше получить разрешение посетить библиотеку и прочитать самой.
О, у них тут и библиотека есть? Хотя чему я удивляюсь? Невзирая на отличную драконью память, передавать знания из уст в уста, как дикари, очень не рационально, особенно если большая часть населения грамотна. А грамотных тут должно быть много.
Ну, что ж, послушаем краткий пересказ, потому что в библиотеку меня вряд ли пустят.
Легенда оказалась об этаких местных Ромео и Джульетте, только уже взрослых, умудренных жизнью и наделенных неслабой магической силой. Значит, жили-были два мага, любили друг друга давно и безнадежно, а безнадежно потому, что принадлежали к давно враждующим магическим орденам, причем состояли в правящей верхушке. В те далекие времена магические ордена были еще в порядке вещей и воевали очень серьезно, захватывая территории размером с целые государства.
После многих лет войны враждующие ордена решили заключить перемирие на десять лет. Влюбленные маги тоже были в числе инициаторов этого полезного начинания, они и вовсе вместе с небольшим количеством единомышленников надеялись превратить короткое перемирие в полноценный мир. Но были и те, кто не хотел прекращения войны, для них она была привычней и выгодней.
И вот собралась верхушка ордена обсуждать условия перемирия. Понятное дело, что столько лет вражды заставили их всерьез не доверять друг другу, потому были приняты всяческие меры безопасности. И самой главной мерой стало то, что встречу назначили на территории, где поблизости не было ни одного даже самого захудалого места силы, маги разом утратили большую часть своего могущества и были вынуждены полагаться лишь на собственный запас энергии, который даже у самых сильных был удручающе мал. Разумеется, у большинства из них имелось множество разнообразных боевых амулетов, под завязку заряженных магией, однако перед решающей встречей в целях безопасности пришлось расстаться и с амулетами. Руководство обоих орденов очень опасалось провокации, пойди что-то хоть чуть-чуть не так — и переговоры будут сорваны.
Получилось, что самые сильные маги оказались, по сути, беззащитны и вынуждены полагаться лишь на охрану, среди которой в основном были обычные люди и неполноценные маги, те самые, кому не хватило сил на место силы, но хватает на мелкую, но опасную черную магию.
Что и было ошибкой. Сама же охрана на своих хозяев и напала, когда они этого меньше всего ожидали. В основном, среди них и были те, кто меньше всего хотел мира.
— Погоди-погоди, — прервала я рассказ. — Что за чушь?! Там же охраны с обеих сторон было полно, они, что же, сговорились и напали на своих руководителей только для того, чтобы потом беспрепятственно воевать между собой?
— Я же говорил — это легенда, — усмехнулся в ответ на мое недоумение Лазарь. — Причем о любви, а не о войне, поэтичная и наполненная иносказаниями. Точные сведения из нее можно извлечь только путем тщательного анализа. А в оригинале звучало примерно так, — он прикрыл глаза и процитировал: — "И те, кто возжелали не мира, но войны, подняли оружие против своих хозяев".
— Прямо так и написано?
— Примерно, — ответил дракон, — но это не точная цитата.
— Понятно. А драконы-то тут причем?
— Все это лишь предыстория, история начинается потом. Легенда о влюбленных магах, а не о войне, не забывай.
Почти все маги во время того нападения погибли. А те, кто не погиб, получили смертельное проклятие, двое магов, о которых эта история, тоже оказались в числе выживших, но обреченных. Он был уже почти при смерти, ему досталось больше, а она все же смогла пронести на эту встречу пару собственноручно сделанных амулета. Они были не боевые, вероятно, потому их и удалось спрятать. Один ослабил проклятье, тем не менее, не отклонив его полностью, второй позволил сбежать сквозь каменную стену, прихватив своего возлюбленного.
Далее шли слезные признания героев в любви друг к другу, и Он прощался с Ней, чувствуя скорую смерть и жалея о потраченном времени. Я поморщилась и попросила Лазаря это пропустить, мне интересны факты, а не страдания героев легенды. Насколько я понимаю, вариантов финала тут два: либо все кончится хорошо, либо все умрут.
Дракон посмеялся, но легко уступил моей просьбе, радует, что не стал цитировать дословно. Магичка была лучшим магом-теоретиком ордена. Не боец, но ученый и экспериментатор. Она чаще составляла новые заклинания для других, чем использовала их сама. В те времена, когда фамильяров еще не было, многие маги искали надежное средство защиты от проклятий. У нее тоже был свой проект, как и у многих, почти уже законченный. Для окончательной реализации не хватало последнего, но самого решающего шага. Был готов сложнейший артефакт, найдено место силы подходящей мощности и потрачено несколько лет на создание сложнейшего заклинания, которое можно использовать всего лишь раз. Не доставало всего одного компонента — короткого, но мощного импульса энергии, который позволит соединить артефакт, заклинание и место силы в одно целое. И источником такой энергии мог стать черный ритуал. Добровольная жертва. Самая большая отдача. Вовсе не удивительно, что два обреченных мага решились на ритуальное самоубийство.
…Странно, чем больше рассказывает Лазарь, тем яснее я вижу картину произошедшего, не просто легенду, а настоящую историю, словно все это происходило перед моими глазами. Дракон ли оказался таким хорошим рассказчиком или у меня такая богатая фантазия, однако начало казаться, что вижу даже те детали, которых в рассказе Лазаря там не могло быть по определению.
Решение обреченных магов не было актом самопожертвования, трудно поверить, что такие люди стали бы жертвовать собой ради чьего-то гипотетического блага в будущем, скорей они использовали бы оставшееся время, чтобы попытаться спастись. Но это и была попытка, последняя соломинка, призрачный шанс, если не на жизнь, то хотя бы на подобие существования. Жаль, в легенде не говорится, знали они, что не просто умрут, а навсегда отдадут свои души артефакту? Или она лишь предполагала, а он ей просто поверил? Все равно, у них не было никакого выбора.
Она убила сначала его, героическая женщина, человека, которого любила, если любила, конечно, а потом завершая заклинание — себя. Так в глубине гор, тогда еще не успевших стать Заповедником, появилась Драконья жемчужина, уникальный артефакт, намертво спаянный с питающим его местом силы двумя добровольно отданными жизнями крепче, чем стальными канатами.
А спустя три месяца из лаборатории, расположенной там же, в глубине гор, выбрались первые маленькие драконы. Ровно десять разноцветных созданий размером чуть поменьше кошки. Самые первые драконы. Среди людей в это время шла тотальная война орденов, в последствии изменившая весь мир.
— Мощно, особенно если что-то подобное на самом деле было, — вздыхаю уважительно. Уже давно наступила ночь, и мы между делом устроились в чьем-то пустом домике в стороне от остальных. — Только непонятно, зачем сюда всю эту романтику приплели? По-моему, эта история об отчаянной попытке выжить в неспокойное время.
Дракон только крыльями развел.
— Чтобы легенда выглядела более красивой и героичной. А как все происходило на самом деле, определить уже трудно, неизвестно даже, кто написал эту легенду. Ведь согласно ей же очевидцев не было. Существует, правда, легенда, что время от времени эти двое магов выбираются из своей жемчужины, становясь драконами, затем возвращаются обратно, ведь они ее вечные пленники. Они же сами эту легенду и написали.
— Да в жизни не поверю! Взрослые же люди, а не подростки какие, чтобы о себе такую слезливую чушь писать. А Драконья жемчужина, значит, притягивает в этот мир души из других миров и подселяет в тела драконов?
— Да, именно так.
— Другие версии нашего мироустройства есть?
— Уверена, что тебе это надо?
— Ну, интересно же, — отвечаю.
— Ну, смотри… Среди драконов много тех, кто верит, что на самом деле мы все обитаем внутри жемчужины, весь мир вокруг лишь иллюзия, создаваемая артефактом для своих первых хозяев, и они здесь боги. Просто это все их бесконечный сон, и иногда те, кто засыпает в своем мире, тоже попадают в эту ловушку. Мы все вечные пленники Жемчужины.
— Шутишь что ли? — спрашиваю недоверчиво. Дракон лишь пожимает крыльями. — Да ла-адно…
Мне вдруг вспомнился сон, который приснился, когда неприкаянное сознание, вышибленное из тела магическим ударом, болталось между тем и этим миром. Маленькая пещерка с тем, что я тогда назвала прозрачной жемчужиной, и вот кажется мне, что она та самая, Драконья. Я решила, что нужно ее обязательно найти и посмотреть своими глазами. Любопытно, если не найду, это будет означать, что я все-таки внутри, а не снаружи?
Глава 26
Проснулась ночью вдруг, то ли от незнакомого звука, то ли, наоборот, от непривычной тишины. Так бывает, когда в первый раз ночуешь в незнакомом месте: сон чуткий, на любое изменение обстановки реагируешь. Проснулась, прислушалась, пытаясь понять, что же разбудило. Тишина? По сравнению с прошлой жизнью, когда даже ночью всегда слышен гул машин и прочая городская суета, едва уловим шелест драконьих крыльев и легкое дыхание могли бы и впрямь показаться тишиной, но за последнее время в этом, не обремененном техническим прогрессом мире, я успела уже отвыкнуть от такого рода шума. Может быть, звук какой-то незнакомый?