Через некоторое время он потерял сознание.
Вскоре после этого он умер.
Часть третья
ПЕТЛЯ ЗАТЯГИВАЕТСЯ
22
— Как давно это было? — спросил Полковник.
— Слишком давно, — сказал Таннер; его лицо было изможденным, а голос — хриплым. — Уже порядка сорока восьми часов.
Он не спал почти два с половиной дня. Большую часть этого времени он провел, пытаясь вступить в контакт с F\7. Было несколько отдельных коротких периодов, мгновений, когда все каким-то образом выравнивалось, что позволяло сигналу пробиться. И как он полагал, в эти мгновения команда батисферы также могла его видеть. Но это никогда не продолжалось достаточно долго, чтобы можно было с ними связаться. И когда он уже был готов сдаться, появился сигнал, транслируемый по всем частотам. Ему удалось заполучить лишь короткие фрагменты, слишком короткие. Но другие перехватили и иные части трансляции с остальных каналов. Команда Таннера собрала столько, сколько смогла и пыталась упорядочить всё это вместе, что бы сформировать что-нибудь. Он полагал, что к этому времени у них уже есть кое-что и потому связался с Полковником, но они все еще продолжали работу.
— Могут ли они быть все еще живы? — спросил Полковник.
— Мы уже знаем, что один из них мёртв.
— Хеннеси?
— Нет, Данте, — сказал Таннер.
Он потёр глаза. Вот уже несколько дней его мучила головная боль, возможно, даже недель. Он начал чувствовать, что не может вспомнить, когда её не было.
— Неожиданно, — сказал Полковник.
Таннер кивнул.
— Мы всё еще не знаем, что случилось, но мы знаем, что он мёртв.
Он сбросил файл с материалом на экран Полковника, наблюдая как тот на другом конце линии принимает его. Таннер знал, что там было: вызывающее ужас изображение, на котором было запечатлено, подпертое на командном кресле, расчленённое туловище, прямо перед ним аккуратно сложены в кучу его конечности. Голова была раздроблена и деформирована, она едва ли напоминала человеческую.
— Это обрывок одной из передач, которые нам удалось сберечь. Собственно, последнее, имеющееся у нас, изображение.
— Откуда ты знаешь, что это Данте? — спросил Полковник.
Полковник был крепким человек, думал Таннер: его голос был таким же, как и раньше, словно он смотрел на чью-то свадебную фотографию. Таннер прокрутил участки изображения на его мониторе.
— Здесь и вот здесь вы можете увидеть небольшое количество волос. Они запеклись в крови, но мы вполне уверены, что это волосы.
— А, да, — сказал Полковник, — теперь вижу.
— Хеннесси был лысым, — простодушно пояснил Таннер.
Полковник откинулся в кресле, задумавшись.
— Что произошло? — спросил он.
Таннер пожал плечами.
— Что-то пошло не так, — сказал он. — Больше мне сказать нечего.
— У тебя есть какие-нибудь предположения?
Таннер вздохнул.
— Должно быть, Хеннесси сошел с ума и застал Данте врасплох. Возможно, неисправность в системе подачи кислорода оказала влияние на его мозг, может быть сказалось слишком длительное нахождение в замкнутом пространстве. Или, возможно, он уже был безумен и мы не знали этого.
— Тебе не кажется это необычным? — спросил Полковник.
— Разумеется мне это кажется странным, — сказал Таннер. — Это ненормальное поведение.
— Нет, — сказал Полковник. — Да, конечно, всё это странно, но еще более необычно то, что все это происходит сейчас, именно сейчас, когда они на пути к невероятному объекту, обнаруженному в невероятном месте.
— Думаешь, диверсия?
— Не исключено, — сказал Полковник. — Но это наименее необычный вариант из всех возможных, Таннер. Прояви немного фантазии. — Он выпрямился в кресле. — Срочно свяжись со мной, как только у тебя появится материал для меня, — сказал он, и потянулся вперед отключить связь.
23
Альтман заметил, что в течении ночи мощность сигнала время от времени возрастала. Измерительный прибор, который он установил, давал наиболее высокие показания, чем когда-либо. Пульсация прекратилась и уровень активности снизился, но все еще превышал значения предыдущего состояния покоя.
Он взглянул на Филда, который казался поглощенным своими собственными вычислениями. Просто на всякий случай, Альтман повернул свой голографический экран так, чтобы Филд случайно не увидел то, что на нем отображалось. Он прокрутил журнал данных, пока не обнаружил запись, указывающую на смещение. Это произошло около шести — семи утра, хотя для того, чтобы сказать точно, нужно было провести полную корреляцию. Увеличение сигнала было не постепенным, а резким, как если бы что-то внезапно и намеренно усилило его.
Он не получал сообщений от Хаммонда с той ночи в баре, что, впрочем, не слишком его волновало. Техник службы безопасности вероятно затаился, проявляя осторожность. Когда он захочет выйти на связь, он это сделает. А пока задачей Альтмана было выяснить, что происходит.
Он занес свои результаты в зашифрованную базу данных, а затем проверил, пересекаются ли они с работой, проделанной остальными — остальными в данном случае были три других ученых, которые, как и Альтман, были заинтригованы гравитационной аномалией и пульсацией и хотели исследовать её: Шоуолтер, Рамирез и Скад.
Шоуолтер, чье оборудование было посильнее простого сенсора Альтмана, получил те же показания. В 6:38 утра произошел чрезвычайно сильный импульс, сопровождаемый смещением на сейсмо-кривой. Теперь сигнал постоянно усиливался. Скачки на графике все еще присутствовали, но основной контур сигнала был устойчивым и оставался таким до этих пор.
Рамирез заметил еще кое-что, нечто, что он обнаружил на изображениях со спутника, пока пытался понять, были ли изменения в состоянии самого кратера. Грузовой корабль, вставший на якорь примерно в пятнадцати милях к юго-востоку от центра кратера.
— Сперва я не обратил на него особого внимания, — говорил Рамирез в прикрепленном им видеофайле. — Но потом я вернулся на день назад, и он все еще там. Я проматываю на день вперед, и он также там. Если это действительно грузовой корабль, то что заставило его оставаться на одном и том же месте?
Итак, вчера утром я нанял местного жителя, который назвался капитаном Иисусом. Он на своем старом катере проводил меня поближе для более детального осмотра. С собой я взял удочку Когда мы оказались на расстоянии примерно двухсот метров от грузового корабля, я велел Капитану Иисусу остановиться и забросил удочку в воду.
Капитан сказал мне, что я ничего не поймаю. Когда я спросил — почему нет, он посмотрел на меня долгим тяжелым взглядом и указал, что я даже не удосужился нацепить какую-либо приманку на конце лески.
Я не знал что ответить на это, поэтому просто промолчал. Капитан Иисус посмотрел на грузовое судно, а затем вновь на меня и заметил, что это не очень смахивает на обычную рыбалку, а эта разновидность ловли, что я затеял, имеет отдельную цену.
В итоге, я пообещал заплатить доброму капитану двойную цену вместо обычной, лишь бы остаться здесь и «любоваться» грузовым судном. На нем не было никаких опознавательных знаков. В остальном судно выглядело как обычный грузовой корабль, не считая, конечно, того, что на его борту находилась совершенно новая сверхмощная субмарина. Это все, что я успел выяснить, — сказал Рамирез. — Мы пробыли там всего пять минут, две из которых я договаривался с капитаном Иисусом, как вдруг с другой стороны судна появился баркас и подплыл к нам. В нем сидели мускулистые парни с военными стрижками, но без соответствующей армейской формы.
— Валите отсюда, — сказал один из них.
— Я рыбачу, — заявил я ему.
— Порыбачь в другом месте, — сказал он.
Я уже собирался начать спорить с ним, но капитан Иисус запустил двигатель и вывел нас оттуда. Когда позже я спросил его, почему он так поступил, он лишь ответил, что это были нехорошие люди.
— В связи с чем у меня возникло три вопроса, — сказал Рамирез, завершая свой видео-отчет. — Первый: для чего понадобилась грузовому кораблю-контейнеровозу, если это и вправду грузовой корабль, подводная лодка? Второй: какая причина того, что они не подпускают остальные корабли на близкое расстояние? Третий: какого хрена там вообще происходит?
В самом деле — какого? — размышлял Альтман.
Последний отчет от Скада, лаконичного шведа, пришел только через час. Это был обычный документ, а не видео-отчет.
Приношу извинения за задержку, сообщалось в документе. Пришлось дважды перепроверить.
Затем последовала серия диаграмм с пояснениями на шведском, ни одно из которых Альтман прочитать не смог.
В конце Скад написал: Недостаточно данных для полной уверенности.
Для уверенности в чем? — задумался Альтман.
Он попытался посмотреть что было дальше, однако отчет заканчивался на этом. Он проверил сеть и обнаружил, что Скад все еще был в системе.
«Скад», набрал он, «пожалуйста, уточни заключительный вывод своего доклада.»
«Под недостатком данных я имею ввиду то, что данных недостаточно», написал Скад. «Без достаточного количества сведений мы не можем быть полностью уверены.»
Альтман вздохнул. Скад был хорошим ученым, но ему немного не хватает навыков общения с окружающими.
«О каких сведениях ты говоришь?» спросил Альтман.
«Сейсмографические данные», ответил Скад.
«И что ты хочешь с их помощью доказать?», спросил Альтман.
«То, что колебания земной коры, скорее всего, были вызваны неким механическим оборудованием, нежели банальной сейсмической активностью.»
«Каким еще механическим оборудованием?»
«Как я указал в своих записях…» прислал в ответ Скад, после чего продолжительное время на экран не приходило никаких сообщений.
«Прошу прощения», наконец написал он, «я только сейчас заметил, что забыл указать об этом. Бур. У меня недостаточно данных, чтобы подтвердить это, и, может быть, это всего лишь обычная сейсмоактивность. Но я думаю, что, возможно, кто-то занимался бурением, и, возможно, именно в центре кратера.»
Альтман немедленно отключился от системы и вышел на улицу, чтобы позвонить Скаду. Мужчина казался испуганным и немного озадаченным, но спустя некоторое время он начал излагать подробности на понятном для Альтмана языке. Скад снимал свои показания с нескольких сейсмографов, некоторые на поверхности, некоторые под водой, а некоторые практически у центра самого кратера. И лишь те, расположенные рядом с центром, кое-что уловили. Показания, сказал Скад, были такими, что обычно опускаются как несущественные. Очень незначительная сейсмическая активность. Но также возможно, заявил он, что это могло быть результатом работы крупного промышленного бура. Он пояснил, что активность имела неестественную регулярность, крайне не типичную для сейсмического явления.
— Но ты не уверен было ли это в центра кратера.
— Нет, — ответил Скад. — Собственно, в этом и проблема.
— Где еще это могло происходить, если не в центре?
— Возможно, в пятидесяти метрах от центра, — сказал Скад. — Я выполнил кое-какие расчеты, но боюсь, они неубедительны.
— Но также это может быть и в центре! — разочаровано утверждал Альтман.
— Нет, видишь ли, — терпеливо начал Скад. — Как я уже сказал, это могло быть на расстоянии в пятьдесят метров от центра. А это не центр.
Альтман начал было спорить, но затем остановился, поблагодарил его и отключился. Некоторое время он оставался на месте, смотря на океан, а затем взглянул в окно. Филд всё ещё находился в своей части офиса и теперь разговаривал по телефону, выглядящий не более и не менее оживлённо чем раньше. Альтман снова повернулся к океану.
В его голове события начали медленно складываться в единое целое. Он хотел чтобы Хэммонд вышел на связь, так как тот знал куда больше остальных. Возможно он знал то, о чем Альтман и остальные не догадывались. А пока, все было в его руках.
Нельзя было сказать наверняка, что импульс, грузовое судно и сейсмические показания были связаны. Но опять же, не было ничего, что указывало на обратное. Все это имело нечто общее: центр кратера. Что-то происходит там внизу. Возможно, что-то было обнаружено, а может быть это испытание какого-то вида оружия, или же разновидность невероятно редкого природного феномена. Но что-то происходит, что-то странное. То, о чем кто-то не хочет, чтобы знала общественность.
Он поклялся, что узнает ответ. Даже если это будет стоить ему жизни.
24
— Я только что получил его, — сказал Таннер. Его глаза покраснели, а лицо заметно побледнело. Он был уже на пределе от препарата «анти-сон». И у него было не более часа прежде, чем он рухнет или начнутся серьезные внутренние повреждения.
— Давай посмотрим, ответил Полковник.
— Я должен вас предупредить… — начал Таннер.
— …Мне не нужны предупреждения, — прервал Полковник. — Просто включай.
Таннер вывел файл на экран и запустил. Началось воспроизведение.
Он закрыл глаза, но несмотря на это, как только раздался звук — приглушённое, статическое шипение — образы заполнили его разум, становясь еще ужаснее благодаря его воображению и нехватке сна. Таннер открыл глаза и посмотрел.
Было не так много. Изображение вещалось сквозь слои подводного камня, и в некоторой степени было удивительно, что вообще удалось заснять хоть что-то. Но Таннер хотел, чтобы у него не было и этого.
Поначалу было лишь звучание помех, а само изображение не представляло ничего, кроме «белого шума». Затем, начали появляться небольшие частицы и фрагменты. В плане изображения, это выглядело, как если бы плотный снег приобретал некие очертания: образовалось расплывчатое человеческое лицо и растворилось вновь. Нечто похожее на руку, напоминающую кулак, схвативший трубу. И снова ничего. Звук перешёл от не разборчивого шипения до шёпота, звучащего, словно человек говорил с полным ртом пчёл. Нечто звучало как пронзительный крик, наводящий ужас. Приглушенный гул, похожий на чей-то разговор. Кто-то блуждал, напевая непрерывный детский стишок.
Внезапно, всего на миг, разборчивое изображение. Появилось человеческое лицо, странно подсвеченное и ужасающее, его кожа была чем-то покрыта. И снова помехи.
— Останови и отмотай, — сказал Полковник.
Таннер остановил видео и вернул обратно. В глазах мужчины была пустота. Его черты лица были странно искривлёнными, как если бы он кричал. Он был покрыт странными отметками, какие-то символы, переходящие на шею, грудь и руки.
— Хеннеси? Что он сделал с собой? — спросил Полковник. — Чем он это все написал?
— Мы полагаем, что это кровь, — ответил Таннер. — Вы можете видеть, как она капает с его левой руки, и там же виден порез. Возможно, это его собственная кровь, а может быть и Данте. Если вы посмотрите позади него, то увидите такие же надписи на стенах, мы допускаем, что это тоже кровь.
Полковник нахмурил брови.
— Что означают эти символы?
— Мы не знаем, — ответил Таннер. — Никто прежде не видел ничего подобного.
Когда Полковник ничего не ответил, Таннер спросил:
— Будем продолжать?
Полковник махнул рукой.
— Хорошо, — сказал он, — продолжаем.
Снова шипение, помехи и нечёткое, искривлённое изображение. В какой-то момент, в кадре мелькнула рука, отделённая от своего основания. Безжизненная, с неестественно вывернутой кистью, она была похожа на мертвого паука. Часть командного кресла, забрызгана кровью. Снова показался Хеннеси, бубнящий что-то про себя и слегка покачиваясь, покрытый кровавыми символами.
— Внимание, — сказал он, и вновь исчез.
Он мелькал на экране, появляясь и пропадая, донося с собой лишь обрывки слов, смысл которых нельзя было понять. Некоторые звучали словно бред или, возможно, были частью иного слова. Затем …кое-что …жны знать.