В глубине коридора раздался скрип открывающейся двери. Эдель бросил последний полный презрения и разочарования взгляд на брата и вышел вон, на ходу растворяясь в сумраке коридора.
Встречая радостным гомоном рассвет, в молодой роще, не умолкая, щебетали сотни птиц. Утренний туман еще стелился молочной дымкой над полями, но солнце уже поднималось над горизонтом, знаменуя собой наступление нового дня.
Дня, которого Эдельвейрик с ужасом ожидал. Было удивительно спокойно на душе. Встав перед зеркалом, Хранитель застегнул все до последней пуговицы на бледно-розовом камзоле с оторочкой из серебряных нитей, расправил рукава белоснежной рубашки. Свое наказание за раскрытие облика Хранителя он уже понес. И это было видно по его бледному, осунувшемуся лицу. Мир-между-мирами страшное место. Место нигде и никогда. Но все это было ничто перед тем, что сегодня ожидало Лиалина. Наскаралим помогать отказался, Ириган едва ли не отрекся от него, за то, что он посмел обратиться к Насу, и только благодаря стараниям Ютры — учителя и наставника Лина, ему отменили заточение прямо накануне суда и разрешили явиться на заседание. Вызвав велина, Эдель перенесся на широкую поляну.
Впереди, гордо держа голову, спокойно и уверено по широкой тропе, усыпанной гравием, шел Ютра. А за холмом уже виднелось здание суда, с виду казавшееся всего лишь старой обветшалой пустынкой с прогнившей соломенной крышей, покоящейся на шести деревянных столбах, и несколькими скамейками внутри. Но стоило войти внутрь, и все менялось. Место, где Повелители собирали вече, было древним как сама Березань. Здесь витал особый дух — дух предков. На металлических плитах, вмурованных в стены и упиравшихся в потолок, были выгравированы древние законы. Прямо напротив входа полукругом расположились каменные троны Повелителей и кайсара. Ютра на мгновение замер, привыкая к полумраку. Как же давно он здесь не был….
Сердце тревожно щемило. Но не суд волновал Хранителя Хранителей. Это всего лишь ритуал. Своеобразная символическая церемония, проводимая в обязательном порядке после каждого поединка, якобы для законного признания победы. Но по большому счету на таком соборе, роси просто тешили свое самолюбие, да делили пленных. В этот раз делить было нечего и тешиться нечем. Да и сам воин сейчас был слишком далек от них и телом и духом. И справедливым было бы отложить судилище до его выздоровления, но кайсар спешил. Спешил настолько, что позабыл известить Воинов Десницы Сварога о таком немаловажном событии. Вот эта спешка и тревожила Ютру.
Глаза, наконец, привыкли к неверному свету факелов. Быстро, почти незаметно, осмотрев собравшихся, Ютра занял свое место по правую руку Перуна. Душу кололо недоброе предчувствие: подобный состав он уже видел несколько сотен лет назад.
В поисках ответа Верховный Хранитель взглянул на кайсара. Могучий Перун восседал на троне из камня и железа, доставшемся ему от Дашубы, а еще раньше от Сварога и Громовника. В памяти еще жили воспоминания, как худой и непоседливый мальчишка — Перя бегал к своему деду в кузницу посмотреть, как Громовник работает, и с трудом поднимал его тяжелый молот. Ютра сам учил его наукам мирозданья, учил познавать и творить, сам впервые посадил его на велина. Ах, каким ясным светом горели большие синие глаза ребенка. Разве мог он тогда предположить, что на его глазах рос будущий кайсар. Грозный, неустрашимый… Гибель Мировяза и Ирия, годы скитаний, исход с Земли, бесконечные войны до неузнаваемости изменили его характер. Теперь перед Ютрой сидел высокий статный мужчина с тяжелым нравом и твердой волей. В его черных волосах, спадавших на плечи, уже блестела серебром седина, а длинная густая борода, казалось, отливала золотом.
Кайсар поднял было руку, дабы призвать к тишине, и в этот момент в зал Суда вошли вечно молодая и прекрасная Среча — владычица судеб и Велес, за ними шествовали юная Жива и хмурый Хорс, воины Десницы Сварога.
Тревога сменилась легким удивлением, когда позади них Ютра заметил изящный силуэт. Дивия — Царица всего живого! Она была по-прежнему также прекрасна, как и тысячи лет назад… Одно только ее присутствие согревало ему душу, вселяя надежду на свет.
Уверенный, спокойный взгляд Дивии задержался на Хранителе Хранителей. На долю секунды в ее глазах сверкнули искры, и вновь тот же покой. За Царицей тянулась вереница лебединых дев в длинных платьях с вечномокрым подолом и распущенными волосами. Тихо переговариваясь, они заполнили пространство позади Повелителей. Последним появился Эдельвейрик. Ютру поразила его нездоровая бледность, но задерживать взгляда на юноше он не стал. Достаточно было того, что он лично испросил для него милости у Перуна.
Кайсар вновь поднял руку, и в зале воцарилась мгновенная тишина. И лишь Ютра заметил, как во взгляде бывшего воспитанника промелькнуло смятение. Он и сам не понимал, каким образом Целители и отшельники узнали о суде. Однако к своим местам их не пустили, заставив остановиться за периметром круга. Нахмурив тонкие брови, Дивия словно из воздуха соткала себе цветущее ложе, и удобно расположившись, приказала девам встать позади.
Неожиданно все, кто находился в круге поднялись со своих мест. Их фигуры мерно покачивались из стороны в сторону. И полной тишине раздалось тихое, едва внятное бормотание. Воздух в центре круга стал накаляться и плавиться подобно стеклу. Бормотание становилось все громче и яростнее, пока не переросло в крики. В этот момент раскаленный докрасна воздух вспыхнул огнем, и на огромном каменном диске в центре зала возникли три вегласные девы с правдодатными досками. Перед ними горел костер и, стояла вода очищения. Судицы!!! Ютра содрогнулся от осознания того, что задумал Перун. Видел, как исчезла светлая улыбка из глаз Дивии, заменившись колючим холодом. Видел, как застыл Эдельвейрик, словно в землю врос. И только в широко распахнутых сиреневых глазах бешено плясали языки пламени. Судицы…
— Вы вновь призвали нас, — провозгласила старшая из дев. — Готовы ли вы заплатить дань?
Молчание было ей ответом. Многие из тех, кто собрался здесь, видели судиц впервые, а у тех, кто с ними был знаком не понаслышке, вдруг отнялась речь. Вегласных дев запрещено призывать. Судицы — существа вне времени и пространства, балансирующие на грани Яви и Нави — жительницы своего особого мира, куда никому, кроме них дороги не было. Им ведомо было всё — от рождения мира до его последнего мгновенья, каждый вздох, каждый поворот колеса судьбы. Бессмертные, бездушные, они не требовали за свою помощь благодарности, они брали нечто большее. Чтобы прибывать среди живых, им нужна была сила, энергия, которую они из призвавшего их мира черпали бесконтрольно. Это была их дань. Болезни, злоба, гнев — вот, что оставалось после них. Но было и еще кое-что, от чего у Ютры пошел холодок. Судицы никогда ничего не давали даром. Дань… это не только энергия… это жизнь.
…Некогда, у истоков времен ирийец Прове, отмеченный даром предвидения, вписал свои пророчества в летопись Мировяза. Книга эта давно рассеялась подобно праху в ветре времени, однако часть предсказаний ирийцы успели перенести на обычные листы. Именно в них и содержалось то предостережение о вегласных девах. Перун знал его. Знал наизусть с самого детства и все же решился пренебречь им. Воспаленные глаза о многом могли рассказать, тому, кто решил бы заглянуть в них. О бессонных ночах, проведенных наедине с тяжелыми думами. О тех воспоминаниях, что терзали кайсара. Шаг за шагом он, вновь и вновь возвращаясь к началу, анализировал принятые им решения, пытаясь понять: где именно он допустил просчет…. Но чем дальше Лиалин погружался в сумрак Нави, тем явственнее и четче казалось необходимость призвать судиц. Именно у них кайсар надеялся получить самый важный в жизни его народа ответ. Ответ, который заставит колесо судьбы замереть, и навсегда отведет предреченную беду от росей. Дань? Что есть дань? Чего стоит одна жизнь против жизней тысячи тысяч? И что тогда будут стоить эти желтые листы, равнодушно повествующие о грядущих несчастьях и падении?…
— Готовы, девы, — глухим голосом ответил им кайсар, поднимаясь со своего трона. — Ибо иного способа разрешить думу нашу нет. Умирает один из воинов Десницы Сварога. Разве не велика эта беда? Своеволие и неосторожность ведут его в мир Нави. Вам ведомо: Хранитель Лиалин, по предсказаниям Прове, последний Великий Целитель. Если он погибнет, с ним погибнет и мой народ. Воины Десницы еще держат его в нашем мире, но не нашлось силы способной исцелить его. Мое решение: отпустить Хранителя в долгий путь, но забрать дар с последним дыханьем, как это делалось и прежде не раз. Помогите нам. Укажите на того, кто сможет занять его место.
Судица обернулась к кайсару лицом, но Перуну показалось, что она не видит его. Взгляд больших равнодушных глаз пронзил его душу насквозь, подобно кинжалу, оставляя в ней лишь мертвый холод.
— Последнее дыхание — великой подарок тому, кому он достанется, но его Дар сможет принять лишь особый человек, — дева говорила ровным, без эмоций, голосом. — Не одна зима весной сменится, пока он будет готов. Мы судим так: сила, чтоб отвести Целителя от Нави в вашем мире есть. Имя силе этой — любовь. Чтоб мир ваш спасти — сила есть. Имя этой силе — любовь. Помни суд над Зорей, — услышав это имя, Перун невольно вздрогнул, — Не повторяй ошибок! Твоему народу они обойдутся дорого. — Дева умолкла.
— Значит, приемника нет? — помрачнел Перун.
Ответ судиц был больше похож на тихое многоголосое эхо:
— Есть. Но имя его еще не вписано в летопись вашего народа.
Повелители ждали, но девы более не проронили не слово. Молчал Перун. Он стольким рисковал, чтоб узнать имя избраного, и все впустую. Судицы не дали ни единого ответа. Что ему их совет? У мальчишки уже была любимая! Была сговоренка…. Кайсар бросил короткий взгляд на Живу, так похожую на свою мать. Лада не примет новый сговор. Для нее Лиалин уже отмечен. А между тем, ходят слухи, что полюбовница новая у него есть… Может, это и выход…. Но хранитель в коме, и сейчас он точно не жених. Безумие… все безумие… Значит, есть приемник…Но как его найти?.. Возможно ли это….
— Желаю слышать Повелителей, — изрек, наконец, Кайсар.
Первым заговорил Чакоса. Огромный черногривый лев у его ног тихо и угрожающе зарычал.
— Судицы напомнили нам о почти забытой боли. Причем здесь Зоря? Мы собрались не ради воспоминаний! Своей мальчишеской беспечностью Хранитель Дневного Света поставил под угрозу нашу безопасность! Он проявил опасное слабоволие, за которое в скором времени придется нас расплачиваться! Он столь легко переступает через традиции, сложившиеся задолго до его рождения и законы, словно они писаны не для него! Только потому, что он воин Десницы Сварога!? Но даже они чтят законы! — Чакоса обвел всех испытующим взглядом. — Я скажу то, что знаете вы все, но боитесь произнести вслух! Ему все сходит с рук оттого, что он любимец Сварога! Прав Перун: последнее дыхание — это наш единственный выход! Судицы подтвердили, что есть приемник. Надо лишь его найти!
Собравшиеся молчали: кто-то отвел глаза, кто-то испуганно оглянулся, кто-то уклончиво качнул головой, но все знали, что в чем-то Чакоса был прав.
— Вам не нравятся мои слова? — усмехнулся Повелитель. — Сколько можно терпеть? Роси! Ирийцы! Хранитель Лиалин — беспутный мальчишка, избравший путь, который всех нас однажды приведет к гибели. Оглянитесь! Хранитель при смерти, а, значит, и Десница Сварога перестанет существовать! И не будет тогда силы, способной сдержать Варкулу и его армию! Судицы вновь пришли в наш мир, грядет война! Как можно не видеть этого! Мы терпели, молча, но на Арене он превзошел сам себя! Был не в состоянии удержать меч и правильно наносить или хотя бы отражать удары! В первую очередь он опозорил тебя, Лед!
Могучий седой воин оторвал взгляд от своей брони и мрачно взглянул на Повелителя Тьмы. Огромный шрам на его лице побагровел.
— Многие битвы знал мой топор. Я вел нашу армию во времена Раскола! — его голос стал подобен глухим раскатам грома, — Я был жесток и не жалел слабых! Таков и сейчас! — Лед гневно дышал, стараясь унять ярость, разбушевавшуюся в груди, — Я всё вложил в Хранителя Дневного Света. Всё свое мастерство, всю силу, всё знание. Да будь в моей дружине в те памятные времена хоть треть таких воинов — исход битвы под Лаазелем был бы иным!
— Он проиграл, — напомнил Чакоса и ехидно добавил: — Женщине!
— Она — прекрасный воин, у нее великолепная техника боевого искусства. Не будь я абсолютно уверен в невозможности сего, то решил бы, что именно мою науку ки'конка применила на Арене и, возможно, нарушила правила поединка, но… — едва заметная улыбка, больше похожая на предупреждающий звериный оскал, скользнула по сжатым губам: — Вы заметили: какая она красавца? Просто творение Лады, — воин отвесил учтивый поклон в сторону Живы и продолжил: — Даже меня за сердце щипнуло, а вы мальчику в укор ставите, что он ей умереть не дал.
В зале вновь повисла тишина. И в ней подобно громовым раскатам было слышно, как Велес растерянно скреб когтем чешую за крошечным ухом, пытаясь припомнить, когда Великий Воитель удостаивал собеседников улыбкой в последний раз. До сего момента, Повелитель лишь скучающе позевывал, жалея потерянного времени. К Хранителю особых чувств он не питал, а потому и за судьбу его не радел. В пророчества — не верил, считая, что каждый сам творит свою судьбу. Судиц не боялся — он их уже дважды видел. И оба раза считал их призыв полнейшей глупостью. Да и не брат если б, то и не пошел бы он.
Общее молчание нарушил Хорс, насквозь пропахший душистым хмелем:
— Я не понимаю, зачем мы здесь? Кого судить собрались? Неужто память так коротка? — Хорс встряхнул головой, и на пол посыпались сияющие искры. — Лин — такой! Лин — сякой! Лин — хуже некуда! Когда он завоевывал для вас Др'ху, вы были довольны! Когда он сделал нашими союзниками Каранту — вы не возражали! Когда он дважды предотвратил восстание на Аликосе — вы удовлетворенно кивали головой! А сегодня мы собрались здесь, чтобы решить: имеет ли он право жить? Хотите найти приемника? Вперед! Только в нашей вселенной триллионы миров, населенных разумными существами, из них пара-тройка миллиардов наверняка подойдет по силе ауре как приемники. Это же всего-ничего. А не найдем — ничего страшного! Есть же другие вселенные! Что для нас — вечных — несколько сотен лет для поиска? Кому вообще пришла в голову эта безумная идея — отправить целителя на Арену? Наверняка светлая голова это придумала! — Хорс иронично качнул головой. — Други! Жадность и зависть вам разум затмили! Вы превращаете этот мир в бесконечный кошмар! Для ки'конов! Для себя! Для него! Он такой, какими мы были сотни лет назад! Разве вы этого не видите? Он ведет нас к гибели? Очнитесь! Не он попросил вызвать судиц! Какое вы право имеете его судить? А ты, Перун, так торопишься от него избавиться, что не замечаешь самого очевидного: мы впервые за сотни лет вступили в переговоры с нашими братьями! На равных! Не унижая и не оскорбляя друг друга! Да, Чакоса прав: грядет война! Это и без судиц было очевидным! Но благодаря Лиалину у нас появился, возможно, последний шанс восстановить прежние кровные узы…
— Он нарушает законы и традиции! — возмутился Чакоса.
— А кто их не нарушает? Ты что ли? — подал голос Велес, было очевидно, что эта перепалка все больше забавляла его. — Я видел, как двадцать лун тому назад ты приволок в свое логово ки'кона и сожрал его. Голод одолел? — Велес трескуче засмеялся и, шипя, отполз в тень.
По залу пробежал легкий смех, никак не вяжущийся с той обстановкой, что должна была царить на судилище.
Чакоса ощутил острое желание вцепиться в этого шипящего гада и свернуть его холодную змеиную шею. — Не мели чушь, ползучий! Не было такого!!!!
В центр зала Суда вышла старая иссохшая старуха с седыми патлатыми волосами и пахнущая смрадом.
— Мора! — Чакоса почтительно склонился перед ней.
— Повелители! — скрипучим старческим голосом произнесла она. — Не думала я, что доживу до такого! Кого вы слушаете? Пьяницу, чьи остатки разума давно потонули в кубке с хмелем? Брата его, чей язык слеплен изо лжи? Молчите? Трусы! В их словах нет и доли правды! За всю свою жизнь Хранитель ни сделал ничего, что заслуживало особого внимания! Чего не смог бы сделать любой из вас! Вы просто боитесь отца своего — Сварога, ведь хранитель — его любимец! Позор! Самое время забрать его дар, пока не стало слишком поздно! Проклятье! Помните о проклятье! Вам даны силы! Так воспользуйтесь ими, чтобы уберечь себя и своих детей от неминуемой опасности!