- Вы потом своих посчитайте, лады? А то не дай бог он не бомжа отловил, а кого из братвы, Стилет обидится... А тело можно не искать. Сколько я не пробовал, ни разу не смог найти, куда он остатки закапывает. Дитя джунглей, хитрый, сука...
И машина выкатила на улицу.
Уже когда протолкались сквозь толпу и двинулись по Якиманке, Роджер покосился на выпученные глаза инопланетянина и с вздохом раскрыл загадку:
- Крыса это была, крыса. Не люблю их. А зараза хвостатая в банке из-под тушенки ковырялась. Вот я ее и прибил... Ну и набрал крови чуть-чуть. Раз уж из меня каннибала сделали, надо соответствовать образу. Чтобы соблюсти идентичность.
- И-ден-тич-но-сть, - прожевал новое для себя слово Змей. - И как ты столько выучить смог?
- Тридцать лет. Каждый день, перед аудиторией со студентами... Как ввязался в этот могучий русский язык, так до сих пор отделаться не могу.
- Тридцать?.. Не, под гипнозом проще. Разок шарахнули, и вся мудрость мира. Если мозги не расплавились... Не забыл еще? 'Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты...'
Глава 6
- Осень в стиле диско, мне всего двенадцать,
Маленькая писька, я уже хочу ебаться...
Развалившись на белом кожаном кресле, Фермер задрал ноги в сбитых ботинках на пустой фанерный ящик и подпевал орущему из колонок Шнуру. Кресло венчало груду тряпок в кузове пикапчика, на кресле возлежал хозяин машины, солнышко валилось к закату, завершая прожаренный до затхлой вони очередной день - идиллия.
Утром честная компания скаталась на угол Якиманки и Большой Полянки. Правее по цепочке Толмачевский-Климентовский-Озерковский проходила граница между 'белыми' и 'черными' районами. Севернее, ближе к вонючему каналу, жили в дикой скученности местные работяги - сосланные по политическим статьям, набранные во время тотальных зачисток, представляя собой дикую мешанину из таджиков, узбеков, украинцев, белорусов и просто 'представителей вымирающей русской национальности': каждой твари по паре. Южнее квартировали уже блатные и примазавшиеся к новым хозяевам жизни. Но угол Якиманки отличался подобием демократизма: здесь торговали все, здесь брали плату по минимуму, здесь можно было пытаться перечить блатным и наглым уголовникам, синюшным от наколок. И хотя на местном рынке в основном крутилось барахло, которое в других анклавах прямиком отправили бы на помойку, но за счет 'демократичности' нравов и большого оборота шустрые хозяева местных улиц умудрялись как-то сводить концы с концами. И даже обижались, когда их называли 'припарашными', намекая на хроническую вонь, наползавшую с Водоотводного канала.
Натянув на нос видавший виды 'стетсон', Фермер погрузился в дрему. Забег к 'вонючкам' прошел удачно, удалось разжиться бензином и обувью про запас. Правда, добытые на юге патроны к 'макарову' ушли полностью, но это лишний раз подтверждало, что миллионы обитателей Периметра доедают не разграбленные за год ресурсы. Цены ломили просто безбожно, почти не торгуясь. И хотя рачительные якиманские неплохо прибрали к рукам несколько заправок и подземных гаражей с разного рода техникой, но времена вольного обмена тихо умирали, оставляя после себя лишь ностальгическое: 'а раньше-то!'
К сожалению, главный вопрос решить не удалось. Не получилось найти контакты на серьезных людей, способных привести за руку к упавшей в центре боеголовке. Никто ничего не слышал, не видел, не трепал языком попусту. И хотя идиотов с гвоздиками больше не было, никто не захотел оставить автограф на многострадальных бортах машины, но не было и идиотов, готовых ради лишней банки тушенки сдать ближнего. То есть готовых сдать хватало с лихвой, но вот чтобы стучать по делу, без химерических импровизаций - увы, такие умники так и не объявились. Поэтому оставалась лишь надежда на актерские таланты Роджера. Или на исконный сволочизм кондовой интеллигенции, веками шлифовавшей практику пляски на костях оппонентов в спорах о светлом будущем. И недоделанный папуас-людоед либо сможет добыть итоговую точку на карте, либо в забег пойдут ребята Чохи. После чего всему проекту можно помахать ручкой. Потому что крушить черепа его боевики умели прекрасно, а вот аккуратно навести справки и наскрести информацию не поднимая шум - это было выше их сил. Что поделать, электронный микроскоп не заменить чумазой кувалдой. Если только не стоит задача уронить оба 'прибора' на голову идущего внизу соседа...
- Осень!.. Диско!.. - подвывала джаз-вокалистка Шнуру.
- Бляди, гэбешные бляди! - орали им в унисон 'политические', битком забив заставленную скрипучими стульями квартирку. Раньше толпа обиженных на несправедливое устройство мира собиралась в крохотном скверике ближе к Садовому, но потом наиболее одиозные благополучно переругались и разбежались по другим углам. Кто-то умер, кого-то прибили, кому-то стало важнее заботиться о родных, присланных вместе с осужденными кормильцами. И к визиту представителя угнетенной американской профессуры в бывшей перестроенной коммуналке драли глотку лишь наиболее одиозные и закаленные в политических баталиях. Которые с радостью приняли в гости нового человека, попутно успев собрать все сплетни, прилипшие грязным хвостом к чернокожему интеллектуалу.
- Вы не могли бы объяснить, почему американский народ не возмущается дискриминацией заключенных? Ведь шлют к нам исключительно афроамериканцев! Вы заметили?.. Нет, в самом деле! Просвещенная, демократическая страна, и такие перекосы во внешней политике!.. А поддержка существующего нелегитимного режима? Это ведь вредительство! Без поддержки Америки нынешнее правительство рухнуло бы уже на утро! Вы согласны со мной?.. - худой плешивый завсегдатай тусовки наседал на обескураженного потоком слов профессора. Блестя полированной макушкой, он как птица-говорун гремел пустыми трескучими фразами, не давая вставить в ответ даже мычание, наслаждаясь звуками собственного голоса и отпихивая локтями других претендентов на обличающий спич перед залетным гостем. - И это безобразие длится уже больше года! Эшелоны, эшелоны идут со всего мира сюда, в сатрапию! Из самой Австралии присылают, а Америке наплевать!..
Роджер изображал заинтересованность, по мере сил надувал щеки и не забывал поддакивать в стиле 'Заграница нам поможет!'. Правда, для полной идентичности с Кисой Воробьяниновым не хватало потомка турецкоподданных. Но новая инкарнация Бендера в это время медитировала под матерные вопли в пикапе, сгрузив всю тяжесть шпионской миссии на бедного профессора русской словесности, и не собиралась участвовать в дурном представлении.
- Эшелоны... Зачистки... Братские народы... Газеты закрывают по косому взгляду... Прикладами в спину, в спину... Детей не жалеют, суки кэгэбешные!.. Стреляли... Нет, не в меня, но я слышал, мне рассказал... И эшелоны...
Выбравшись на улицу, на свежий воздух, дознаватель-неудачник потряс головой, выбивая из натруженных ушей остатки фраз. Казалось, что через него прокачали все дерьмо мира, заправив для остроты истерией и ненавистью к окружающим. И все - с улыбками и клятвами в вечной дружбе. Фантастический коктейль. Если бы его подавали вместо выпивки, стоило бы использовать два пальца и опорожнить желудок. А так - одна надежда, что задубевший от бесконечных чужих жалоб мозг отключился на первой же минуте.
Задремавший в кресле Фермер встряхнулся, разглядывая вернувшегося агента, и недвусмысленно уперся взглядом в его мрачное лицо.
- Через час в двух кварталах по улице, вон туда. Человек будет ждать. Но просил его перед другими не выдавать, он еще пожить хочет.
- Поживет, мне его кишки без надобности. Главное, чтобы не выдумками дристал, а то каждый второй в округе непризнанный гений, что в политике, что в жизни. И все тут, у параши, лучшие светочи человечества, бля.
- Он вполне приятный человек! - возмутился Роджер, обидевшись за найденного информатора. - Работал в секретариате большого университета, умный, начитанный. Даже преподавал делопроизводство перед тем, как его забрали.
- Пусть хоть финансы и корпоративное право преподает, здесь это очень актуально. Мне - похуй! Главное - чтобы к цели привел.
Негр помялся, не зная, куда спрятать руки, суетливо перебиравшие тряпки, потом все же решился:
- Федор, я тебя прошу, не надо его убивать... Пожалуйста.
Фермер недобро усмехнулся и резко бросил в ответ:
- Надо же, даже имя мое знаем... Еще раз говорю: выведет на груз, и пусть катится куда хочет, мне до него дела нет. Но если фуфло впарит, отдам Чохе. И даже слезинки не пролью над твоей бумажной крысой. Понял, умник? Ты обещал найти серьезный контакт, ты должен слово сдержать. Или так черножопой обезьяной и останешься навечно. Потому как здесь верят только делам. И за первую же ошибку спишут под чистую, без сожаления...
Через час, сменив белую жилетку на видавший виды бурый балахон, мрачный латифундист в сопровождении работников пристроился рядом с темным узким проходом, ведущим в скопление кривых переулков. Обещанный информатор запаздывал, и Фермер тихо наливался желчью, пока лишь молча играя желваками. Но вот сбрякала в подворотне банка, прошуршала бумага, и к троице выбрался худой нескладный дяденька-переросток, чей гордый профиль даже в темноте демонстрировал произраильскую родословную.
- Вот, Исаак Моисеевич, - представил мужчину Роджер, переживший перед этим под насмешливыми взглядами торговца не лучшие пятнадцать минут в своей жизни.
- Приятно познакомиться, - буркнул охотник за бомбой, крепко пожав руку и задержав чужую ладонь в своей. - Значит, вы знаете, где лежит упавшая боеголовка.
- Простите, но это недоразумение... Я не знаю, где лежит эта страшная штука, - замямлил гость, безуспешно пытаясь освободить руку. - Ваш коллега... То есть не ваш, а американский коллега... Он меня, видимо, не совсем правильно понял. Я...
Фермер покосился на поперхнувшегося профессора могучего русского языка, после чего указательным пальцем левой руки пришпилил замершего Исаака Моисеевича к кирпичной стене, словно жука на булавке.
- Ребята, хуже всего, что я ничего не понял... Вы на пару мне обещали дать адрес. Один рассказывал о светлом будущем нашему потомственному людоеду, другой мне по ушам ебошил со страшной силой. И теперь вдруг оказывается, что все это не так, и целку вам драли не по любви, а по статье за совращение малолетних... Знаете, пил вчера, утром был благостен и добр без меры. Но уже вечер, и время шуток закончилось... Оба, в темпе, что за херню вы тут устроили?
Нахлебавшегося историй про кровавую гэбню Роджера просто прорвало. Он частил словами, периодически путая английские, русские, и какие-то свои древние диалекты, доставшиеся в наследство от бабушки. Его можно было понять: голос торговца эксклюзивной зеленью обещал быструю и неприятную смерть:
- Ноу, ноу! Он не знает о боеголовке! Зато он знает человека, который даст адрес! Это единственный человек, которого я смог найти! Йес, ван онли! И господин Исаак не обманывает, ему от нас ничего не надо! Наоборот, он будет рад, если мы уберем эту штуку подальше, чтобы...
- Шадап, умник... А ты, дитя Моисея, открывай рот. Только медленно и внятно, чтобы я тебя услышал и понял. Потому как завтра утром я хотел свое барахло уже пощупать и домой отвезти, а не нырять в засраный канал, в надежде найти там товар. Итак, что за херню ты мне можешь рассказать, гандон обрезанный?
Бывший специалист по делопроизводству перестал стучать от страха зубами и тихо прошептал, косясь в черноту прохода:
- Я сам не видел эту штуку. И никто из наших не видел. Говорят, ее прибрали к рукам садовнические, но точно не известно... Зато от них сбежал молодой человек, который может рассказать подробнее. Очень хороший молодой человек.
- Кто он?
- Японец, турист. Был здесь, когда все началось, потом никак выбраться не мог. Спокойный, вежливый, но почти не говорит по-русски.
- Что?! Турист ебанутый? И он, не умея связать два слова, может нам рассказать... Бля, Мойша, я скорее поверю в то, что Моисей сорок лет искал единственное место в пустыне, где нет нефти, чем в умника-камикадзе...
Фермер отпустил информатора и направился к выходу. Настроение у него было испорчено напрочь, и даже Змей предпочел не открывать рот, чтобы не попасть под тяжелую руку. Но обидевшийся на 'Мойшу' долговязый Исаак все же пересилил себя и добавил в уходящую спину:
- Господин Хироси у себя дома был программистом. Поэтому его и взяли в рабство. Хотели, чтобы он разобрался с устройством и сумел его выключить. Или наоборот, как-нибудь обошел защиту инопланетян от взрыва. Его хозяева тоже мечтают шантажировать власть за Периметром. И господин Хироси не только видел эту проклятую боеголовку, он пытался подключиться к ее управляющим цепям и считать информацию.
Шаги стихли, почти растворившийся во мраке мужчина постоял на месте и медленно вернулся назад.
- Значит, у тебя есть студент-недоучка, который лично откручивал гайки на нужном мне товаре. И ты готов за это жизнью рискнуть. Я правильно тебя понял, фантазер?
- Господин Хироси сумел сбежать, и мы прячем его теперь у себя в анклаве. У нас там несколько семей, можно сказать родственников, пытаемся помочь друг другу. Сами понимаете, как к нам здесь относятся. Нам прихо...
- Я спросил тебя, Моисеевич: ты готов сдохнуть за японца? Ведь если окажется, что он место не знает, или если товар перевезли после побега - я вас обоих отдам костоломам. В назидание другим... Мамбу просто здесь брошу, пусть выживает, как хочет, а тебя и яппа пущу под нож... Итак?
Информатор помолчал. Его худой кадык прыгал вверх-вниз, пока мужчина пытался сглотнуть. Наконец он прокашлялся, и забормотал, выставив перед собой грязные ладони, в тщетной попытке защитится от страшного собеседника:
- Я все понимаю, это очень серьезно. И вы шутить не будете. Вы никогда не шутите, про вас так говорят. О вас много чего говорят, люди вас боятся. Я имею в виду местных, 'политических'. Но должен признать, что никто не слышал, чтобы вы не сдержали данное слово. Уголовники обманывают постоянно, а вы - никогда... Понимаете, у меня жена болеет. И дочка... Доктор у нас есть, мы нашли, но нужны хотя бы простейшие антибиотики. Хоть немного... Если бы не семья, я бы не стал к вам обращаться... И японца жалко, его найдут у нас. Не сейчас, так позже... Я прошу... Я вынужден поставить условие... Вы дадите нам лекарства и заберете с собой Хироси. Чтобы его не убили местные... А я вас провожу к нему прямо сейчас, если договоримся... Кроме вас никто не сможет достать лекарства. Только вы бываете везде в городе и можете найти нужное...
- Так... Значит - переговоры... И если не договоримся?
- Тогда я ничего не скажу. И вы не найдете свою бомбу, - информатор гордо выпрямился. Но как только Фермер начал говорить, тыкая его жестким пальцем в грудь, снова ссутулился, испуганно хлопая глазами. Казалось, что он съеживается и уменьшается в размерах при каждом новом слове.
- Слушай меня, глиста-переросток. Чтобы торговаться, надо иметь за спиной что-нибудь побольше, чем жену и детей. Надо иметь клыки, надо уметь пускать их в ход. Надо иметь силу за спиной, если сам слабак. А у тебя?.. Ты что, думаешь, под пытками будешь молчать, как партизан? Думаешь, ты ничего не скажешь?.. Ебанный идиот... Ну полный долбоеб... Я тебя даже колоть не стану, морду твою покажу местной братве, они на вашу еврейскую кодлу выйдут за пять минут. А там начнут детей на кишках по ближайшим столбам вешать, и твои же родственнички сдадут японца в момент... Ты понимаешь, что полез не в те игры, не на ту кочку взобрался? Тебя раскатают в лепешку быстрее, чем пернуть 'мама!' успеешь... Бля, как вы только тут еще в живых остались... Нельзя быть такими придурками, слышишь меня? Можно быть профессором, можно быть полным уродом, оторванным от жизни. Но подставлять своих близких - это полная херня. А из-за твоих условий их жизни не стоят уже ничего. Ни-че-го...
Сложив руки на груди, мужчина постоял, качаясь с пятки на носок и обратно, потом посмотрел на мрачного Змея, застывшего бугристой грудой рядом, и подвел итог: